Глупый не по программе

Какого-то чёрта Хэнк опять оказался на полу. Какого-то чёрта опять с пистолетом и бутылкой. Слишком всё далеко зашло. Он поднимается, еле-еле опираясь рукой на деревянное покрытие, смотрит на этикетку стекла, из которого он только что пил, и не может прочесть ни слова. Всё плывёт перед глазами, плохо, душно и отвратная дрожь бьёт по всему телу. Хэнк с силой отшвыривает бутылку от себя, от чего та, звякнув, разбивается где-то у окна. Андерсон почти слепо шарит по полу в надежде найти пистолет. И находит. Из горла вырывается только бессвязный хрип и кашель. Оружие сначала выпадает из трясущихся рук, но Хэнк горько усмехается и поднимает его снова. Надоело. Заебало. Слова, воспоминания, крики, смех, щелчки, гудение, гул, лай — всё, что вертится в голове. Сердце у Хэнка дрожит. Он не станет больше играть со смертью в прятки, и в русскую рулетку тоже играть не будет. Хэнк выпил для храбрости и зарядил пистолет. Хэнку пиздец, надо признаться. Он наклоняется вперёд, сгибая спину, и приставляет ствол так, что тот едва касается виска. Хэнк качается из стороны в сторону, снова кашляет, а затем сжимает зубы. Что он дурью мается, в самом деле? Андерсон прижимает дуло пистолета к бледному виску так, что становится больно. Опять найдётся множество причин, почему он без сознания упадёт на пол, раскинув руки, а завтра придёт на работу после полудня. Или не найдётся. Хэнк настроен слишком уж решительно, да и алкоголь бушует в седой голове. Да что тянуть, пора действовать. Хэнк кладёт палец на курок и закрывает глаза. Он слышит как бьётся его сердце, наверное, в последний раз. Он сглатывает. Умирать немного страшно. Звонок в дверь. Хэнк пытается сохранить свой настрой, чтобы довести дело до конца. У него есть, блять, причины так поступать, и он хочет так поступить, но понимает, где-то в глубине души, что этого не случится. Хотя бы не сегодня. Он доползает до стены, прежде, чем раздаётся повторный звонок, длиннее и громче предыдущего. Поднимается на ноги, опираясь на стену и шатаясь, всё ещё держит оружие в ладони. Удар в дверь. И, кажется, ногой. — Лейтенант, откройте, пожалуйста, — глухо отдаётся в голове. Хэнка передёргивает. Неужели жестянка снова решила навестить его? По поводу дела, не иначе. Мужчина устало проводит рукой по лицу, после чего сжимает пистолет крепче. Он ещё пригодится. Ещё один удар, и старенькая дверь в щепки разлетается по комнате. На пороге, кто бы мог подумать, Коннор, отряхивающий одежду и поправляющий галстук. Он торопливо заходит в прихожую, останавливается, долгим взглядом осматривает Андерсона и приподнимает голову, изображая неуверенность: — Добрый вечер, лейтенант, — он делает шаг навстречу, уже заметив оружие в руках пьяного Хэнка, — Я не вовремя, но я по делу о девианте. — Пошел вон отсюда! — рычит Андерсон, поднимая оружие на уровень своей головы. — Лейтенант, вы находитесь в состоянии алкогольного опьянения и ваше состояние нестабильно. Пожалуйста, уберите пистолет. — Убирайся из моего дома! Сумо, фас! — это должно было помочь, но не помогло. Андроид подходит всё ближе, держа руки на весу, показывая, что он не вооружен. И Хэнк идёт на отчаянные меры. — Не подходи! Не подходи, или я выстрелю! — он направляет пистолет себе в висок. И это сработало, Коннор останавливается, с умным видом опустив голову. Даже сквозь пелену Хэнк видит, как что-то изменилось. Коннор из тысячи алгоритмов ищет верный, но почему-то не находит, видимо, в базе подобного нет. Неужели Коннор придумает что-то сам? — Вы злитесь, лейтенант? — то ли спрашивает, то ли утверждает андроид чуть тревожным голосом. Хэнк молчит. Знает, что ему этот саморез такого наговорит, что пить в жизни больше не захочется. — Вы агрессивно настроены из-за вашего тяжелого состояния. Вам нужно выплёскивать эмоции на чём-то и вы решили это сделать. Я не виню вас. Он медленно подходит ближе к Хэнку и стоит почти вплотную. Тот, подозрительно прищурившись, смотрит в пластиковые глаза. — И чего ты хочешь? — Я хочу помочь вам. Глупый маленький андроид совсем не понимает, для чего люди делают подобное. — Застрелить меня? — смеётся Хэнк, но замолкает, как только прохладная рука Коннора ложится ему на запястье. — Нет. Лейтенант, если вам необходимо снизить настолько высокое напряжение, — Коннор с усилием отводит руку с заряженым пистолетом от головы Хэнка и переводит на свой лоб, так, что оружие мелко подрагивает, — вы можете выстрелить в меня. Я оцениваю вашу жизнь гораздо выше своей. И Хэнк охуевает ещё тогда. Но больше, когда Коннор прикрывает дрожащие веки и слабо улыбается. — Сделайте это, лейтенант. Если это поможет вам, то я готов. Он волнуется. Он напуган. Но не за себя, а за Андерсона. — Что ты чувствуешь? — неожиданно для себя спрашивает Хэнк, будто на мгновение протрезвев. — Ничего, сэр. Не думайте об этом. Я… — он поджимает губы и улыбается, улыбается сквозь опасность, нависшую над ним, — я же машина. Я ничего не чувствую. Стреляйте. — Что написано в твоей программе? — настороженно выясняет Андерсон, чувствуя, как крепко андроид сжимает его руку. Коннор молчит. — Пожалуйста, стреляйте, — шепчет он несколько секунд спустя, — Вы хотели уничтожить себя из-за саморазрушительных мотивов. Выплесните их на мне. Я хочу, чтобы вы жили. Хэнк непонимающе хлопает глазами, а затем выдёргивает оружие из рук Коннора и кидает на пол. Прежде, чем андроид успевает открыть глаза, он оказывается в крепких объятиях лейтенанта. — Какой же ты… у тебя что, солома в голове, придурочный? — он чуть ли не держит Коннора на весу, положив голову ему на плечо, — Ведёшь себя, как… человек. — Лейтенант, почему вы… — Заткнись! Замолчи! — Хэнк чувствует, как дрожит Коннор. Коннор теперь чувствует. — Я не справился с задачей? — Пятнадцать минут, и мы выезжаем. — Что? Андерсон нехотя отпускает его из объятий и отходит к лестнице на второй этаж: — Что слышал. Жди здесь. Коннор послушно кивает и незаметно вытирает рукой слёзы. Всё ещё вытирает рукой слёзы.