Соответствовать.

*** Стиву нравится, когда Наташа подпевает песни на русском языке. Это случается крайне редко и продолжается не долго. Она не обладает выдающимися музыкальными данными и на высоких нотах откровенно фальшивит и срывается, но низкие берет очень хорошо и точно. Стиву даже кажется, что ее бархатный грудной голос создан именно для низких нот и гитарных аккордов. Вот и сейчас, по дороге в аэропорт на встречу с Вандой и доктором Пимом, Наташа бесцеремонно подключила айпод к автомагнитоле и что-то мурлычет себе под нос на русском языке, запрокинув при этом ноги на приборную панель. Еще до поездки она отобрала плеер у Сэма («Не отобрала, а одолжила на время, Стиви.») и закачала туда своей музыки, сам же Сэм остался в мотеле договариваться по поводу очередной машины. - О чем эта песня? – спрашивает Стив, не отрывая внимания от пустого шоссе. Из общего текста он выхватывает и выборочно понимает некоторые слова, но соединить во единый текст не получается – выходит какая-то ерунда. Наташа умолкает и с игривой полуулыбкой смотрит на Стива. В ее янтарных глазах пляшут искорки и бесята, а уголки губ чуть приподняты, ему не нужно смотреть ей в лицо, за все годы, работая бок о бок с Наташей, такой взгляд Роджерс научился чувствовать затылком. - О любви, я думаю. Стив хмурит брови и недоверчиво поглядывает на Наташу. Что еще значит «я думаю»? Эту русскую иногда очень сложно понять, особенно, когда она в таком игривом настроении. Не дожидаясь вопроса, Наташа пытается объяснить: - Это фолк-рок, Стиви. Второй раз за день она назвала его «Стиви». Роджерс шумно вздыхает и закатывает глаза, отрывая взгляд от Наташи и снова наблюдая за дорогой. Этот разговор ее явно веселит: Наташа любит играть и делать вид, будто бы ей известно все на свете. - Да не хмурься ты так, Кэп. – Наташа откровенно смеется. - Я действительно не знаю, как правильно тебе перевести эти строчки. В песне много отсылок к сказке «Щелкунчик», хотя это не пересказ самой сказки. Я в идеале знаю и русский, и английский языки, но учитывая все используемые метафоры и красочность литературного русского языка – это очень сложно. Я имею ввиду, чтобы было и понятно, и ничего не упустить из текста. Это объяснение еще больше запутало Стива. - А ты попробуй. Наташа внимательно смотрит на Роджерса. Что, солдат, хочешь поиграть? Ну давай. Она лукаво улыбается и убавляет громкость айпода почти до нуля. В воздухе повисает пауза и Наташа отводит взгляд от Стива, пристально наблюдая за проносящимся в окне пригородом. За стеклом быстро мелькают небольшие дома с идеально подстриженными лужайками, редкие супермаркеты и детские площадки. Кроны деревьев только начали менять зеленый цвет листвы на желтовато-бурый - что ж, пора уже, сентябрь на исходе. Стиву начинает казаться, что его напарница пошла на попятную, поняла, что снова слишком разоткровенничалась и теперь не скажет ни слова до самого конца поездки. Еще с самого начала работы с Наташей он приметил в ней одну занимательную черту: она осознанно не подпускает никого к своим мыслям и воспоминаниям. Казалось бы, ведут они обычный разговор о тайской еде, последнем просмотренном фильме или очередном задании, и тут Наташу могло пробить на откровенность – она начинала рассказывать что-то о своей «прошлой жизни»: часто вспоминала балет и русскую классику, реже - работу на КГБ и прошлые мисси, почти никогда – детство. В эти моменты стена между ними рушилась и Стив жадно глотал каждое ее слово, каждую улыбку или вздох разочарования, внимательно всматривался в лицо, пытаясь запечатлеть ее эмоции. В эти моменты перед ним была не Черная Вдова. А затем Наташа резко хмурилась и умолкала, иногда даже не закончив рассказывать. Хмурилась - и будто бы снова надевала колючую броню из недоверия вперемешку с сарказмом. За такие откровенные разговоры с Наташей Роджерс был готов отдать многое. Но он отлично понимает, что торопить ее не нужно, а то окончательно спугнет своей заинтересованностью. Впускать человека в свою душу – это дело более интимное, чем ложиться с ним в одну постель. - Из ожившего сделать живое – сложно, но возможно. – Начитает рассказывать Наташа и голос у нее немного дрожит. - Рукотворная армия, бессмертная и неуязвимая, в понимании героев изначально олицетворенная, со всеми атрибутами живых. Но потом оказывается, что все всерьез и воины-куклы оживают полностью. А потом уже могут умирать. У Гофмана, который написал «Щелкунчика» такого не была, а у Андерсена в истории о Кае и Герде – было. Если есть душа – изволь с ней жить и умирать, чтобы жить потом вечно. Наташа на секунду замолкает, очень серьезно глядя на Стива. Подбирает правильные слова, затем начинает читать текст на английском: - Ведь с деревянными их саблями И со стеклянным вечным дыханием Ныне льет оловянную кровь Наша армия, армия. И под вышитым знаменем Бубенцы звенят — прости меня! От зари до исхода дня, Наша армия, армия. Помнишь, как ты волок через лес меня по снегу, Спотыкался меж дымящихся луж и осколков? Вновь и вновь налетает неизбежная готика, Семь корон, семь башен, семь знамён и только С воронёными их саблями И с морозным белым дыханием Льётся кровь неизменно алая Нашей армии, армии. До исхода дня — спаси меня, Под шелковым выцветшим знаменем До последнего, до единого Наша армия, армия, армия… Слова, сказанные Наташей, колко царапают подсознание Стива и ему хочется верить, что она не специально. Потому что в памяти вновь всплыли эпизоды событий при Соковии. Кровь; ожившие роботы-андроиды, созданные Альтроном; Пьетро - худой беловолосый парнишка, тело которого изрешетили пули; руины города; ужас в глазах мирных жителей; и снова кровь. Кровь преследует его во снах, - липкая и тягучая, - накатывая раскалённым потоком со всех сторон. И не важно, что ему снится – война ДО или война ПОСЛЕ, она всегда находит, куда просочится. Стив каждый раз тонет в ней, неосознанно пытаясь нащупать щит у себя за спиной (будто бы это что-то изменит), но не находит, - щит у Старка. Когда кровь заполоняет все вокруг и кислорода почти не остается для вдоха, Роджерс начинает звать Наташу, ведь она всегда на расстоянии вытянутой руки, - но ее нет. Сердце екает и пропускает два удара. Из ожившего сделать еще более живое. - Что ж, - говорит Роджерс, впиваясь пальцами в автомобильный руль так сильно, что костяшки начинают белеть и похрустывать, - тот, кто писал этот текст, чертовски хорошо знал нашу реальность. Вторую часть фразы он попытался произнести спокойным тоном, - едва ли получилось, наваждение не хочет так просто отступать. *** До аэропорта Вашингтона они доехали в молчании и тишине. Наташа выключила музыку и больше не пыталась подпевать, задумчиво глядя в окно. Стив не без труда заставил себя сконцентрироваться на дороге. Иногда он искоса поглядывал на Нат, пытаясь угадать, где сейчас ее мысли, но на ум ему ничего толкового не приходило. Через двадцать минут быстрой езды их машина подъехала к стоянке аэропорта Даллеса. Наташа перебралась на задние сидение, ловко стянула с себя толстовку и, оставшись в тонкой облегающей фигуру майке, надела свободную джинсовую рубашку, в которой была похожа больше на девочку-подростка, нежели на молодую женщину. Стив скользнул глазами по зеркальцу заднего вида как раз в тот момент, когда она, сгорбившись в три погибели, заправляла рубашку в джинсы. Наташа поймала его взгляд и лукаво улыбнулась. Она часто ловила на себе его взгляды. - Так и будешь смотреть? А как же маскировка? – язвительно произносит она, доставая из сумки парик из прямых каштановых локонов. По щекам Роджерса расползается румянец, но колкость Наташи он проглатывает и торопливо надевает бейсболку и большие квадратные очки в деревянной оправе, затем натягивает кожаную куртку, поправляет капюшон толстовки. Не весть какое перевоплощение. - Нас будут ждать в вестибюле терминала «А». – сообщает он. Наташа кивает. Много стекла и бетона, высокие потолки, плавные и изогнутые линии – это все про самый большой аэропорт Вашингтона. От стоянки до входа в зданием Стив примечает с десяток патрульных, затерявшихся в толпах туристов, Наташа же с десяток кого поважнее (и посильнее). И это только на первый взгляд. Наверняка тут поблизости и люди от правительства в гражданской одежде. После их разговора по телефону, который состоялся неделю назад, доктор Пим прислал Стиву сообщение: «Дату и место обговорили. В кафе на первом этаже.» Коротко и ясно. Вот только этих кафе по всему терминалу рассыпано и тут, и там слишком много. - Разделяться не будем. – говорит Стив. Наташа согласно кивает. Они блуждают Пробираясь сквозь толпу слишком громких японских туристов с огромными чемоданами, в ярких футболках и фотоаппаратами на шеях, Наташа боковым зрением не увидела – почувствовала – резкое движение справа. Ну точно, этого парня она заприметила еще на входе в у металлодетектеров. Обхватив Стива под руку, она очень тихо сообщает: - Справа один. В синих джинсах и черной куртке, в бейсболке «Ди Си Юнайтед». Откровенно буравит взглядом. Идет за нами от входа, но держится на расстоянии. Больше никого не заметила. Скорее всего он не уверен, что это мы, иначе сразу бы вызвал подмогу. Ну же, Роджерс, не будь каменным, приобними меня немного, пока он не зашел сбоку и не увидел наших лиц. Голос Наташи звучит встревоженно. Если не удастся оторваться от предполагаемой слежки и их засекут, то пробираться к выходу придется с боем. В условиях аэропорта это будет весьма проблемно. Не самый лучший расклад из всех возможных. Роджерс приобнимает одной рукой Наташу за талию и чувствует ее напряженное тело. Слишком странно, слишком сумбурно. - Мне кажется, я их вижу. – Шепчет Стив ей в затылок. – Слева в небольшой кофейне. За столиком у самого входа. - Что бы я сейчас не сделала, подыграй мне. Ясно? - Без проблем. Я надеюсь, драка в твои планы не входит. - Это уже как пойдет. – ухмыляется Наташа. Она резко сворачивает по направлению к кафе, где за столиком увидела Ванду и доктора Пима, увлекая Стива за собой через толпу людей. Тип в бейсболке не отстает, но держится на расстоянии, явно заинтересованный в происходящем. Наташа набирает шаг и Роджерсу кажется, что он слишком сильно прижимает ее к себе. Так сильно, что чувствует участившееся дыхание и неровное сердцебиение. Но Наташа не возражает. - Папа! – вскрикивает она, обращаясь к доктору Пиму, сидящему к ней спиной. Хэнк вздрагивает и оборачивается, недоуменно глядя на стремительно приближающихся Наташу и Стива. - Папа! – Снова повторяет Наташа. – Мы со Скоттом застряли в пробке. Я очень рада, что мы успели тебя проводить! Она говорит нарочито громко. Ее голос, движения и мимика преображаются, - в чужие роли она входит очень хорошо. Преследователь остался в двадцати метрах позади, но явно ловит каждое слово Наташи, выжидая и готовя момент. - Хоуп?.. Скотт?.. Что тут пр… - начинает было говорить доктор Пим, но Наташа умоляюще смотрит на него, взволнованно шепчет губами и бросает косые взгляды через плечо. Хэнк все понимает без лишних слов. – О, дочка! Я рад, что ты приехала проводить старика! Наташа облегченно выдыхает, доктор Пим говорит достаточно убедительно. - Скотт, я рад тебя видеть! – Хэнк протягивает руку и Роджерс пожимает ее. – Рад, что вы вернулись из Атланты специально раньше, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке. - И я, сэр. Как ваше здоровье? Вы нормально добрались до аэропорта? Наташа исподлобья наблюдает за типом в бейсболке, который еще с десяток секунд внимательно наблюдает за всей этой сценой, затем разворачивается и теряется в толпе. Отлично. - Он ушел. Поверил, что обознался. – Тон Наташи совершенно меняется, она отстраняется от Стива и протягивает руку доктору Пиму. – Рада вас видеть. Спасибо, что подыграли. - А я уже успела соскучится. – сидевшая до этого в молчании Ванда расплывается в улыбке. - Ты же знаешь, что мы ждем тебя назад. – отвечает ей Стив, по-дружески приобнимая Ванду. - У нас мало времени. Я подготовил кое-что для вас. Паспорта; коммуникаторы, настроенные на мою волну, ни одна организация не сможет на нее попасть – моя личная разработка и гордость; ну и всякое по мелочи, потом посмотрите. – Диктор Пим протягивает небольшую дорожную сумку Роджерсу. - Спасибо. Это очень ценно, но надеюсь, в ближайшее время нам ничего из этого не понадобится. – отвечает Стив, вешая протянутую сумку на плечо. Хэнк улыбается доброй стариковской улыбкой. - Мы благодарны вам за поддержку, доктор. У нас мало времени. – обрывает их обмен любезностями Наташа. - Ох, да-да, конечно. Я оставлю вас троих не на долго. – Хэнк Пим поднимается со своего стула. – Закажу еще чашечку кофе. Наташа отмечает, что Ванда выглядит веселой и бодрой. К тому же, у нее пропали синяки под глазами, значит она высыпается и кошмары ее не мучают (по крайней мере на данный момент). - Я думаю, что через пару месяцев, если все пойдет по плану доктора Пима, я присоединюсь к вам. Проводить исследования в Штатах сейчас не безопасно, ведь правительство прессует исследования доктора. Поэтому придется на какое-то время перебраться в его лабораторию в Шотландии. – говорит Ванда. Наташа до сих пор считает, что будучи разделенными Атлантическим океаном они не всегда сумеют защитить Ванду, если что-то случится. Нет, безусловно, Хэнку она доверяет (насколько это вообще возможно), зная, что в его опытах Ванда является ассистенткой, а не подопытной мышью. Но они – команда (или то, что от нее осталось), опора и поддержка. Они – семья, а члены семьи не бросают друг друга. - В любом случае, если ты передумаешь лететь, мы будем тебе рады. – очень серьезно произносит Наташа. Ванда отрицательно качает головой, с сожалением смотрит на товарищей. - Это очень важно для меня. Я имею в виду, что если моя сила может пойти во благо и для развития научных аспектов, я не могу проигнорировать это. – Она тщательно подбирает слова, бегая взглядом во лицам Стива и Наташи в надежде найти поддержку. - Я понимаю – кивает Стив. Наташа поджимает нижнюю губу и заключает Ванду в быстрые дружеские объятия. Она не акцентирует внимание, что знает о желании Вижена тоже помочь профессору в научных работах. Ей даже известно, что Вижн вылетел в Шотландию на два дня раньше Ванды и доктора Пима. Через секунду к столику возвращается Хэнк, держа в руке картонный стаканчик с кофе. - Регистрация на наш рейс закончится через пятнадцать минут, Ванда. Нам пора. – мягко произносит доктор, поворачиваясь к Наташе и Стиву. – и, да, у терминала «В» я оставил свою машину. Буду вам признателен, если вы уедете на ней.