Вот так и живем

Как только встретил его, то сразу понял – влип. Как в паутинку цепкую запутался, но вот выпутаться до сих пор не могу - конечностями дрыгаю, барахтаюсь, а спасения все нет и нет, лишь все больше и больше в кокон запутываюсь. Да и не сильно я сопротивляюсь, если честно. Зачем? Я уже влип в этого невыносимого мальчишку с озорными голубыми глазами, что напоминают аквамарин; в глубине его глаз порой сверкают озорные нотки, заставляющие меня ежиться - от глупого, немного детского счастья, что пружинит где-то в области груди, принося чувство эйфории. Влип в его улыбку, заставляющую сердце биться все чаще и чаще, вызывая тахикардию. Влип в этот бархатный голос, который я готов слушать даже по утрам, когда вязкая пелена сна постепенно покидает тело, оставляя напоследок полудрему и сладостную негу. Просто влюбился, как дитя, ей-богу. А мне с ним нелегко, ой как нелегко. Этот стервец любит покапать на мозги, доводя едва ли не до белого каления. Вообще он у меня редчайшая язва, которая постоянно портит те самые нервные клетки, которые, как известно, не восстанавливаются. Чего стоит наше первое знакомство. Как вспомню, на смех тянет: Я стоял и разговаривал по телефону, дожидаясь коллегу, который должен был передать мне документы. Так вышло, что местом нашей встречи стал проулок, и договорились мы встретиться у палатки, в которой продавались разного вида полуфабрикаты и прочие прелести ленивых домохозяек. Пока я стоял и дожидался, к палатке подошел парнишка в довольно странном прикиде. Все дело в том, что в минусовую температуру он был одет довольно легко, и меня кидало в дрожь от одного этого вида а-ля «я пингвин и вообще мне пох». - Дайте мне, пожалуйста, пять шаурм, не э-э-э пять шаурмей. Блин. Шаурменей? Блять, короче, дайте мне три шаурмы и две шаурмы, – тем временем проговорил паренек, зябко ежась и доставая из кармана деньги. Я хмыкнул, слушая его монолог. Он же в свою очередь перевел на меня взгляд и улыбнулся. Просто улыбнулся, а у меня сердце в область пяток ухнуло и застучало так быстро-быстро, что страшно даже стало. Вот мог ли я тогда подумать, что этот милый паренек – профессиональная язва? Знал бы я его характер, то убегал бы словно Форрест Гамп, сверкая пятками по асфальту. Но нет, я тогда сплошал. Познакомиться решил, пообщаться, все дела. А теперь поздно что-то менять, я уже жить без него не могу... Вот так и развивались наши отношения. Он имел мой мозг по разным позициям Камасутры, а я терпел, изредка насмехаясь над его попытками вывести меня из себя. Не совсем бессмысленными попытками, если быть честным. Но что мне всегда нравилось в нем, так это то, что он очень эрудированный малый, с ним можно поговорить о многом. Он легко может процитировать замысловатые и вычурные стихи классиков, даже не запинаясь. Помню, как он рассказывал мне о замечательных книгах, которые прочитал за последний месяц. Так жадно он любил только наших писателей, и теперь подсадил на них и меня. Помню первые наши разговоры, когда он распинался о развитии русской классики в XX веке. - Ты такой начитанный, хотя еще так молод, - удивлялся я, ластясь к Сергею. - Нет, Макс, это не я начитанный, это ты идиот, - пожимал плечами он, ехидно ухмыляясь. В те моменты хитрая улыбка не покидала его лица, делая блондина похожим на лисенка. А я мог думать лишь о том, как бы стереть эту витающую на устах ухмылочку поцелуем - резким, собственническим, властным. Я хотел, а он пикировал мои фразы, обижаясь, если я молчал в ответ на них. Вот приблизительно так и проходили наши «светские беседы». Это уже чуть позже, когда мы перешли к более серьезной стадии отношений (если вы понимаете, о чем я), я познал полную мощь его сарказма. Теперь он не стеснялся подкалывать меня, ощущая от этого какое-то странное удовольствие. Да что скрывать, я сам начал получать от его поступков садистское удовлетворение, хотя мазохистом себя раньше не считал. В тот день была ясная погода, и мы в кафе отмечали приход весны. Солнце грело, птички мелодично пели, умиротворяя, ледяные глыбы оттаивали. Впрочем, слякоть и грязь чуть портили образовавшуюся идиллию, но это не суть важно. Я сидел за столиком и с наслаждением наблюдал за тем, как моя язва уплетывает за обе щеки «цезаря». Чуть позже, отодвинув от себя тарелку и сыто заурчав, он посмотрел на меня. - Ну что? Что ты так смотришь? - Да нет, ничего. Просто так бы и съел тебя, - усмехнулся я, поправляя ворот теплого свитера, который был подарен мне на прошлой неделе. - Так бы и застрял костью у тебя в горле, - хмыкнул Сергей, показывая мне язык. Я удрученно вздохнул, заказав себе кофе, а парень счастливо улыбнулся, проведя тыльной стороной ладони по моему бедру. В голове сразу же образовался калейдоскоп картинок, где я его наказываю. Несколько раз наказываю. Судорожно вздохнув, я сжал в пальцах принесенную официантом кружку с горячим напитком, но почти сразу же зашипел от того, что обжег руки. Смотря на это, Сергей мелодично засмеялся, запрокинув голову. Я фыркнул. Что поделаешь, любовь у нас такая. А еще он любит странные «признания» в своих чувствах. Это только нормальные люди говорят: «я тебя люблю», - моя же язва, увы, не из того теста сделана. Чего стоит его излюбленная вычитанная в интернете фразочка «как тебя увижу, так сердце бьется об ширинку», которую он повторяет довольно часто. Сначала я бесился, ожидая нормальных признаний, но потом понял, что все надежды напрасны. Ну не исправить его. Никак. Сейчас смирился, даже наслаждение получаю. А это чудо вон под боком спит, что-то бурча себе под нос во сне. Может, он и в царстве Морфея меня подкалывает? А что? Все возможно. Эх, но я уже привык. Вместе уже три года, как ни как. Тут хочешь или нет, а спрашивать не будут. Вот и терплю его. Хотя что врать, ему со мной тоже не особо повезло. Я тоже мастер позлить, когда желание такое есть. А оно есть часто. В общем, вот так и живем: душа в душу. То я ему в душу, то он мне.