Славик, заткнись

— Ласковое солнце моё-ё! По двору разнесся пьяный, немного заплетающийся голос. На это Влад только недовольно цокает, переворачиваясь на спину. Он уже сто раз пожалел, что когда-то встретил этого горе-музыканта. По совместительству главного гопаря района, или попросту Славу. А тот всё не унимался. — В паутине облачных дней. Только как увидел тебя. Стало и светлей, и теплей. Да он что, серьёзно?! Это надо прекращать, причём немедленно. Не только эти чудесные песнопения, всё. Под окном сердца всех размеров и цветов. Лифт в подъезде исписан чем-то наподобие: Владос+Слава=Любовь и Шава (это блюдо последний боготворил, она олицетворяла для него абсолютно всё). Но когда он набил тату, Влад действительно начал беспокоиться. — Заиграла в сердце капель, И в душе проснулся апрель. И любовь, что долго спала… Сдерживая себя от необдуманных действий — запульнуть в Славика тапком хотелось до смерти — и нецензурных выражений, он с грохотом распахнул окно. Немного высунулся из него, оглядывая парня внизу. Картина маслом, в свете фонаря можно увидеть банку пива в руке и ещё парочку опустошенных жестянок неподалёку. Свинтус. Почему он не может хоть раз в жизни подойти к нему трезвым? — Проснулась из-за твоих диких воплей. — саркастично заметил гот. — Что семью позоришь, спать иди. Парень внизу долго молчал, так что Влад уже собирался закрыть окно, но не успел. — Пошли гулять? — Уже более трезвым голосом прокричал Слава. Ну, на те. В серых глазах сверкнул недобрый огонёк, парень вновь высунулся из окна. — Слава, ей богу, чего ты пристал? Чего тебе надо? Лучше бы на турнике так старался, как за мной бегал. — Устало заметил гот. Ему осточертело это навязчивое, но далеко не искреннее, как он сам считал, внимание. Ведь не мог этот олух взаправду в него влюбиться. — Просто подари мне один только взгляд и волшебный свой поцелуй подари-и… — Никак не желал успокаиваться Слава. Честно говоря, не таким уж и пьяным он был, но знать об этом Владу не обязательно. А то ещё на смех его поднимет. — Да что же сделать, чтобы ты заткнулся? Парень уже сам готов был выброситься из окна, лишь бы всё прекратилось. Удивительно, как ещё соседи не проснулись. — Сюда иди. — Ещё чего, лучше сдохну. — Искренне возразил Влад. Ну или не совсем искренне. На самом деле, если бы Слава попросил его об этом при других обстоятельствах, то возможно, он бы подумал над ответом. — Ты чо? Базар фильтруй. Эти шуточки про суицид уже не столько бесили, сколько пугали. — Ну что ты мне сделаешь, хотелось бы знать. Инквизиторов натравишь? — Хохотнув, парировал гот. — А в бубен? — Ехидно поинтересовался гопник, для наглядности возводя кулак к небу. — А попробуй, достань. Сказав это, Влад выпрямился, демонстративно взяв одну из створок, собираясь её закрыть, но не успел. — И достану. — Беспечно бросает Славик. Затем подходит к дому, в том месте, где прикреплена водосточная труба. С ловкостью и завидной скоростью — для пьяного-то — взбирается по ней. Как говорится: пацан сказал, пацан сделал. До четвёртого этажа долез, как миленький. Не обращая внимания на возмущённые возгласы, ввалился в окно, опрокидывая хозяина квартиры. — Та да. Пропел слава. Оскалившись, он нависает над челкастым, в край офигевшим от подобных действий с его стороны. — Ококой. Как до дела дошло, сразу язычок прикусил, уже не такой смелый, да? — Продолжал ехидничать гопник, получая удовольствие от созерцания такого беспомощного гота. — Сейчас тебе его и прикушу. Владислав быстро перевернулся, оказываясь сверху. Он был практически невесомым, Слава с лёгкостью мог скинуть его. Благо гопник был заинтригован такими действиями своего Владоса. Гот накрыл чужие губы своими, грубо целуя, почти сразу же проникая языком внутрь. Их языки сплелись в подобии танца, ощутимо опьянившего обоих. И тут, внезапно. — Ай, совсем окурел?! Славос не был готов к такой подставе, кажется этот мелкий засранец прокусил ему язык. Во рту был привкус железа, что однозначно доказывало это. Он конкретно офигел. — Окурел ты, врываясь сюда и наваливаясь на меня своей тушей нажратой. Я просто защищался. — Беспредел. И ничего я не нажратый, а питание — это важно. Такой зубочистке как ты не понять. Они снова поменялись местами, Слава буквально вдавил челкастого в пол. — Deal with it, — усмехаясь, проговорил гот. Интересно, докумекает ли этот питекантроп, что собственно он сказал. — И вновь Влад оказался сверху, что застало гопника врасплох, и он ненадолго завис. — Чё? Иностранец чоли? С выражением полнейшего непонимания пробубнил Слава. Его уже порядком напрягало то, что этот фуфел уселся на нём. Он перекатывается, перехватывая ветвь первенства, стараясь окончательно обездвижить Влада. В комнате горело несколько свечей, возможно гопник невольно нарушил важное жертвоприношение. Или свет опять отключили, ну что за район? Свет от пламени сейчас отражался в серых глазах напротив. Без подводки, красные и уставшие. Тонкие бескровные губы скривились в подобие ухмылки. Поддавшись какому-то смутно проглядывавшему в нём чувству, Славка бездумно целует неподвижного Влада. Тот также бездумно отвечает на поцелуй. Оба без понятия, что с этим делать. Они просто наслаждаются моментом. Возможно, завтра готу вновь достанется от банды гопарей, за «прекрасный» петушиный гребень вместо волос и подводку. Вновь на бледной коже появятся синяки и ссадины. Или может тот раз был последним? Слава точно для себя решил. Никому он не отдаст этого хмурого гота, фиг кто тронет его теперь. Но ему он говорит совсем другое: — Мусье, а вы оказывается голубых кровей. Влад немного краснеет, пока довольный собой гопник хохочет. Всё же они друг друга стоят, хотя вряд ли признаются в этом.