my very hot boss

Осторожно выглянув из лифта, Хосок подает знак рукой и чуть ли не на носочках двигается в сторону кабинета. Чимин семенит за ним, нервно сжимая пальцами пакет с постиранной и выглаженной рубашкой директора. После вчерашнего инцидента в его кабинете, Чим старается больше с ним не пересекаться, даже по рабочим вопросам, да и сдавать ему свод правил он точно не станет. Мало того, что Чонгук будет вновь смотреть на него своим долгим, всезнающим взглядом, так еще и времени на заучивание совсем не было. — Ты уверен, что она не вернется? — шепотом спрашивает Пак, разглядывая пустующий стол секретарши. — Пока ее нет, ты должен успеть. Она сказала, что директор на каком-то совещании, поэтому кабинет пустой. Быстро заходишь, оставляешь гребаную рубашку и пулей вылетаешь обратно, иначе влетит не только тебе, — Хосок присаживается на край стола секретаря и сверяет часы. — У тебя есть, как минимум, три минуты. Не забывай, что нам еще нужно успеть смыться. В ответ на его болтовню Пак лишь закатывает глаза и коротко кивает. Он на трясущихся ногах входит в кабинет директора, вновь разглядывая его просторы, и вдыхает полной грудью свежий воздух, просачивающийся из широко открытого окна. Да, работать в таком кабинете — голубая мечта чуть ли не каждого работника офиса. Тихо подобравшись к столу, Чимин оглядывает груду бумаг и папок и находит небольшое свободное место, словно специально оставленное для того, чтобы он смог положить рубашку. Аккуратно расправив помятые углы, Чим кладет рубашку на стол запиской верх, глупо улыбаясь из-за нарисованных им же лапок в углу бумажки. Что ж, это совсем не вписывается в правила компании, но и лапать своих подчиненных тоже запрещено! Поэтому Пак позволяет себе такую вольность — ворваться в чужой кабинет, нагло оставить одолженную ему вещь, да еще и вмешать в это своего наставника, который почему-то был только рад помочь. Ох уж этот Хосок с его верой в судьбу и неслучайные встречи. Уже собираясь уходить, Чим случайно цепляет взглядом фотографию в темно-синей рамочке и не удерживается, беря ее в руки чисто из любопытства. В груди неожиданно вспыхивает ревность такой силы, что Пак не может даже нормально дышать. На фотографии Чонгук в обнимку с каким-то парнем, оба счастливо улыбаются и выглядят так, будто между ними не просто дружба. Возможно, это уже воспаленный влюбленностью мозг дорисовывает несуществующее, а, может, химия между парнями на фото действительно есть. Но с каких пор Чимина заботит, с кем встречается директор? И, черт, он только что подумал о том, что влюблен в Чонгука? Это какой-то ужас, от которого по всему телу бегут мурашки, а в голове сразу возникает образ директора. Ох, нет-нет, только не это. Гук ничего ему не обещал, в любви не клялся, всего один раз облапал и на большее даже не намекал. Чимин как обычно сам себе все выдумал и поверил, даже не удосужился спросить у Чонгука, можно ли тешить себя пустыми надеждами. — Нравится? — негромкий голос и ощутимое дыхание в затылок заставляют вздрогнуть и подпрыгнуть на месте. Чимин тихо вскрикивает и роняет рамку с фотографией, отчего та падает и бьется об угол стола, разлетаясь осколками по полу. Сердце загнанно стучит и бьется о ребра, как птица в клетке, все тело охватывает ужас. — П-простите, — уже в который раз за несколько дней лепечет Чим, тут же падая на колени и принимаясь собирать кусочки стекла. — Я не хотел, честно, просто Вы… Вы…. — Проникновение со взломом? Хм, это уже уголовно наказуемо, — кривя губы в ухмылке, Чонгук оглядывает нервничающего парня на полу. Скоро он привыкнет лицезреть Пака на коленях. — Н-нет, дверь была открыта, — перепугано выдыхает Пак, поднимая наивный и растерянный взгляд на старшего. — И я не хотел ничего трогать, только рубашку положил… — Кажется, Хосок тебе не рассказал, что у меня в кабинете есть отдельная комната, где я могу переодеться и отдохнуть? — ухмыльнувшись, Гук слегка наклоняется, отчего глаза Пака расширяются, а пальцы начинают мелко подрагивать. — Я видел все, Чимин, абсолютно все. — Я не знал, — задушено шепчет Пак, поджимая губы. Его рука дергается, отчего он случайно сжимает в ладони осколки стекла, и парень ощутимо дрожит, роняя окровавленные кусочки обратно на пол. — Черт… Разглядывая поцарапанную ладонь и капли крови, что сочится сквозь порезы, Пак на мгновение выпадает из реальности. Так глупо было надеяться, что Чонгук спокойно отнесется к проникновению в свой кабинет, и сейчас под угрозой оказался не только он, Чимин, но и Хосок, стоящий на стреме. — Ничего не трогай, — вздыхает Гук и сжимает пальцами запястье пораненной руки студента, мягко потянув на себя. Пак послушно поднимается с пола и безвольной куклой следует за директором, с интересом осматривая ту самую комнату, о которой минутами ранее говорил мужчина. Он усаживает парня на кожаный диванчик и достает небольшой пакетик с бинтом и мазью. — Осмотри раны, осколков не осталось? — Чон только сейчас поднимает взгляд на Чимина и замечает полнейший ужас на его лице. — Я б-боюсь… — хрипло выдыхает Чим, трясясь, как осиновый лист на ветру. — Своей… Крови… — Одни проблемы, — раздраженно выдыхает Чон и опускается перед парнем на одно колено. Он отрывает приличный кусок бинта и мочит его антисептиком, принимаясь вытирать полосы крови, которые уже стекают по ладони и пальцам, норовя испортить дорогой ковер. Внимательно разглядывая и осторожно промывая каждую царапину, Чон задумчиво хмыкает себе под нос и складывает из чистого бинта большой, плотный квадратик, после прикладывая его к раскрытой ладошке парня. Чимин в это время успевает восстановить дыхание и завороженно наблюдает за сосредоточенным директором, замечая каждую морщинку на прекрасном лице. Взгляд невольно падает на губы, которые Чон кусает в задумчивости, и это окончательно сносит крышу и без того поехавшему Паку. — Я дам тебе мазь, нанесешь ее, когда кровь остановится. И повязку долго не держи, иначе присохнет, потом будет больно снимать, — советы из уст мужчины кажутся приказами, и Пак вряд ли сможет их проигнорировать. Осторожно перебинтовав ладонь студента, Чонгук убирает остатки бинта в пакетик, а окровавленный выбрасывает в урну в углу комнаты. — Спасибо, — тихо благодарит Чимин, разглядывая маленький бантик из бинта на руке. — И простите еще раз, я не хотел… — Все еще боишься меня? — изгибая бровь, Гук подходит к парню вплотную и толкает его на спинку дивана, заставляя откинуться. Пак давится вдохом, когда директор нависает сверху, разместив колено между его бедер и уперевшись руками в спинку дивана по обе стороны от его головы. Глаза старшего пленяют, словно засасывая в омут, и Чимин даже не сопротивляется этому влиянию. — Боюсь, — соглашается он, нервно сглотнув. — Но не Вас, а того, что испытываю рядом с Вами. — Мне нравится твоя прямолинейность, которая так идеально гармонирует со смущением, — усмехаясь, Гук наклоняется еще ниже, опустившись на локти и почти касаясь кончиком носа щеки Чимина. — Неужели… — глаза Пака вмиг расширяются от удивления, а лицо невольно вытягивается, отчего пухлые губы слегка приоткрываются. — Вы собираетесь наказать меня? — Ты так бредишь этим наказанием, — хрипло смеется с его реакции Чонгук, продолжая угрожающе нависать над парнем. — Просто мне кажется, что я заслужил, — коротко пожав плечами, Чим вжимает голову в спинку дивана и старается не краснеть из-за близости с мужчиной. — Почему? — внимательно наблюдая за каждой эмоцией, отразившейся на красивом лице парня, Гук цепляет пальцами его волосы, медленно перебирая и вызывая табун мурашек по коже Чимина одним касанием. — Наберешь пять причин — накажу. — Во-первых, я пролил на Вас кофе в кафе, — Чимин приподнимает руку, принимаясь загибать пальцы. — Во-вторых, столкнулся с Вами на улице, из-за чего снова испортил Ваши вещи. В-третьих, пришел на работу в драных джинсах, в-четвертых, оторвал пуговицу от Вашей рубашки, которую Вы мне одолжили, и не пришил обратно, надеясь, что Вы не заметите. — Ох, всего четыре, какая жалость, — наигранно расстраивается Чонгук, через мгновение уже довольно ухмыляясь. — Нет, есть еще пятая, — чуть громче обычного произносит Чим, неожиданно вспомнив еще одну причину. — Да? — удивляется Гук, вопросительно изогнув бровь. — Какая же? — Я не выучил правила, поэтому собирался отпроситься после обеда в больницу, чтобы Вы ничего не заподозрили, — Чимин загибает мизинец и победно улыбается, словно перечисляет не свои промахи, а, как минимум, заслуги. — И ты так легко в этом признался мне? — усмехается Гук, слегка отстраняясь. — За такое нарушение я не наказываю, а увольняю. Упрямо поджав губы, Чимин цепляется за края расстегнутого пиджака директора и тянет его обратно, заставляя приблизиться вновь. — Вы обещали наказание, — упрямится парень, заметив игривые искорки в глазах мужчины. Нет, Чонгук не тот, кто будет говорить о таких вещах не всерьез, и раз он уже пообещал, то пусть теперь выполняет. Чимин еще ни разу не чувствовал себя таким беспомощным рядом с кем-то, еще ни разу не испытывал такие странные и одновременно сводящие с ума ощущения, когда колени дрожат от одного только взгляда, а внизу живота все сжимается и трепещет. — Тебя не смущает наша разница в возрасте? — фыркая, Гук неодобрительно смотрит на руки Чимина, а после переводит взгляд на глаза. — Считаете меня слишком молодым? — поджимая губы, Чимин сильнее сжимает дорогую ткань в руках, чтобы не позволить отстраниться. — Наоборот, — невесело усмехается Гук, покачав головой. — Это я слишком стар. — Ох, черт, видели бы Вы себя со стороны, никогда бы так не сказали, — Чимин скользит взглядом вниз, оглядывая мужчину, и судорожно выдыхает. — И я всегда считал, что мужчина, которому за тридцать, просто шикарен в постели. Увы, не было возможности проверить, однако Вы можете это исправить. — И даже не покраснеешь? — слегка прищурившись, Гук пытливо смотрит на Пака. — Нет, потому что говорю то, что думаю, — фыркает Пак, прикусывая нижнюю губу. — Хотя Ваш томный взгляд очень часто заставляет смущаться. Чувствую себя раздетым перед Вами. — Сколько у тебя было партнеров? — резко меняя тему и так же резко отстраняясь, Чонгук отступает от дивана, на котором сидит Чимин, и медленно стягивает с себя пиджак. — Достаточно, чтобы заверить, что Ваши пальцы способны заставить меня кончить, — нервно облизнув пересохшие губы, Пак наконец-то вдыхает полной грудью, но не сводит взгляд с Чонгука. — И это я не говорю уже о том, что Вы скрываете в штанах. Тот подходит к двери, закрывая ее на замок, и стягивает ослабленный галстук, бросая его вслед за пиджаком на стеклянный столик. Внутри Чимина все завороженно замирает в предвкушении, а кончики пальцев начинает покалывать. — Тебе ведь всего двадцать, да? — вспоминает Гук, расстегивая запонки под немигающим взглядом парня. — Д-да, — заторможено кивает Чим, едва разбирая слова мужчины из-за собственных сумасшедших мыслей. — Ты младше меня на тринадцать лет, — вздернув бровь, Гук оценивающе осматривает парня и криво усмехается. — И уже знаешь так много. — Если хотите, я могу сделать вид, что все еще неопытен, — Чимин неторопливо выпрямляется, глядя на то, как Чонгук загибает рукава рубашки, а после ослабляет ворот, расстегнув две верхние пуговицы. — Но это будет бессмысленно. Все действия мужчины заставляют дрожать, ощутимо вздрагивать из-за мурашек и ожидать продолжения, и это настолько действует на Пака, что он возбуждается в считанные секунды, уже предвкушая, с какой силой большие ладони директора будут сжимать его бедра, как быстро потемнеют карие глаза от похоти, и насколько припухнут его губы от жарких поцелуев. От одной только мысли о том, что мужчина его мечты просто завалит его на диван и отымеет так, что невозможно будет сидеть, Чимин готов скулить и умолять поскорее приступить к действиям. Разум туманится, тело ощутимо потряхивает, в брюках становится тесно, а Чонгук лишь довольно ухмыляется и приближаться, кажется, совсем не собирается. — Что ж, у меня сегодня до обеда нет дел, так что я решил разобраться с кое-какими бумагами. Буду собирать тебе коробки, а ты будешь относить их в мою машину на стоянке, — Чонгук кивком головы указывает на огромный шкаф, стоящий у дальней стены, и с легкостью подхватывает стремянку, ставя ее прямо напротив шкафа. — Чтобы нам никто не мешал, я запер дверь. Все равно придется многое пересмотреть, прежде чем раскладывать. Не ожидав подобного поворота событий, Чимин ошарашенно смотрит на мужчину, что уже поднимается на несколько ступенек и открывает верхний ящик, принимаясь доставать какие-то документы. Внутри все неприятно скручивается от такого жестокого облома, и Пак понимает, насколько он глупо сейчас выглядит. Хочется провалиться сквозь землю и признать, что Чонгук первый, кто смог заставить испытывать такое разочарование. — Чего расселся? — уже требовательным, привычным тоном спрашивает Гук, взглянув на студента. — Поднимай свой зад и иди сюда, я буду подавать тебе папки. Не понимая, как двигаться с ощутимым стояком в штанах, Чим смущенно закидывает ногу на ногу и отводит взгляд, перебирая пальцами и тупя взгляд в пол. Директор лишь понимающе усмехается, явно сдерживая издевательский смех или пошлые шуточки, а Пак чуть ли не плачет, ощущая себя полным дураком. — В этом нет ничего страшного, — пожимает плечами Гук, даже не скрывая широкую улыбку. — Молодое тело, гормоны еще бушуют. — Можно мне отойти на пять минут? — сдавленно произносит Чим, едва сдерживая слезы. — Ох, ну раз так необходимо, — пожимает плечами Чонгук, возвращаясь к своей работе. — Только не забудь вернуться, ты еще должен будешь вместе со мной прослушать каждого практиканта. Раз не учил — выучишь, пока другие будут рассказывать. Если даже Чон и хотел добавить что-то еще, Чимин не стал его слушать, буквально вылетая из комнаты, а после — и из кабинета. Хочется выйти в окно или сменить страну, лишь бы забыть об этом позоре. Надо же быть таким идиотом, чтобы так легко повестись на глупую игру мужчины, который кроме скользких намеков больше ничего и не обещал. Пак запирается в уборной несколькими этажами ниже и стекает по стене на пол, наплевав на одежду. Было бы неплохо сейчас и вправду расплакаться, но Пак почему-то не может дать волю чувствам. И вскоре чувство стыда заменяется необъятной злостью. Потому что ему не могло показаться, что во взгляде директора был интерес, было дикое желание. И его отказ сильно бьет по самолюбию. Пак теперь не сдастся чисто из принципа.