***
Тропа, ведущая к заброшенному храму, была узкой и извилистой. Натаниэль остановился посреди нее. Вдох, выдох… Ну, хватит, парень. Отдышался. Время ускориться. Запах гари он чует даже отсюда. Свисты, воинственные кличи пробирают до дрожи. Всепоглощающая, массовая ненависть… А всё из-за связи с вампиром. Натаниэль продолжил путь, сжав ткань рубашки в области груди настолько сильно, что затрещала ткань. Он дурак. Он должен был предотвратить это! Маринетт — хорошая девушка. Кто бы что ни говорил, вампир принудил ее к сожительству. Житие под одной крышей с вампиром равносильно рабству. Отнюдь не добровольному. Ей просто нужно было выжить. Хотя такая жизнь и фунта не стоит. Куртцберг искреннее не понимал, почему она терпела. Почему не сбежала. Как любила говорить его мать: кто ищет решение проблемы — всегда видит возможности. Исходя из его наблюдений, сожитель Маринетт отсутствовал достаточно часто, чтобы она попыталась сбежать. А может, он запугал ее настолько, что она заранее бросила эту затею? В любом случае сейчас у нее вариантов нет. Если она, конечно, не хочет сгореть заживо, то ей следует довериться ему. — Дьявол! — Нат грязно выругался, когда поскользнулся на камне. Пути к оврагу тернист. Здесь — единственный способ добраться до Маринетт никем незамечанным. Тайный тоннель. Некоторые в деревне знали о нем, но полагали, что он не пригоден, однако это лучше, чем огонь. Вобрав в себя воздух, он сделал шаг навстречу тьме. Вынул из корзинки, накрытой покрывалом, масляной светильник. Тени попрятались от света, но Натаниэлю не полегчало. Этот смердящий запах, разъедающий лёгкие не хуже быстродействующего яда. Кости, попрятанные по углам. Коричневая грязь, уродливо ползущая по неровным поверхностям стен… было бы лучше, если бы это действительно была грязь. Натаниэль задышал ртом и поспешил вперёд. Он не вел отсчёт времени: то ли десять минут прошло, то ли пятнадцать. Воздух стало спирать. Ему… кха… тяжело дышать. В таком состоянии он ничем не сможет помочь Мари. Он поставил корзинку и светильник на землю, сел на землю. Трижды проклял свое слабое тело. Будь он сильнее, уже дошел бы до Маринетт, но… что толку говорить о былом? Он уже все равно ничего не изменит. Вдруг — звук. Шорох этих юбок и торопливых шагов он узнает из тысячи. Ошибки быть не может!.. Он отчего-то отряхнулся, встал. Верно. Маринетт неслась ему навстречу. Она остановилась перед ним, часто моргая. Глаза ее не привыкли к свету. Бедняжка, сколько же она бежала в абсолютной мгле? Нат оглядел ее с головы до пят. Она в ночной сорочке. Поджог, устроенный посреди ночи… она была к этому не готова, судя по тому, что была одета лишь в простую белую сорочку. Сверху накинута лишь шаль, а через плечо перекинута простенькая сумка. Еды там хватит не более, чем на сутки… Парень сглотнул. Во что он ввязался? Знает ли он, что теперь прослывет предателем в родных краях? Доступ к отчиму дому ему будет закрыт. Навсегда. Клеймо предателя не отмыть. В конце концов, сто́ит ли девушка перед ним таких жертв? Натаниэль закончил поверхностный осмотр и вновь вернулся к ее глазам. Голубые небеса смотрели затравленно, как у одинокой лани, что наткнулась на волка в лесу. Слюна, что он громко проглотил, была вязкой. Покладистая, тихая, скромная… и — боги! — такая красивая. Идеальная жена, — сказала бы мать. Да вот только ранее Натаниэль не смел на нее заглядываться… ходили ведь слухи, что она замужняя. Но теперь… рот искривился в похабной улыбке. Никто не помешает ему владеть ей. — Натаниэль!.. — Мари отшатнулась, словно громом поражённая, разглядев его лицо. Она прижала к себе сумку, словно он собрался ее отобрать. — Что ты зд-… — Тш-ш, — он приложил палец к ее губам, — я собираюсь тебе помочь. Зачем мне заходить настолько далеко, чтобы тебя убить, так ведь? Маринетт кивнула. Но когда он убрал палец, она озвучила свои подозрения: — Какая тебе выгода от помощи мне? — Я хочу, чтобы ты стала моей. Девушка хмыкнула. «А он прямолинейный». — Мне представилась такая удачная возможность сбежать, чтобы попасть из лап одного мужчины к другому? Нат впился в нее глазами. Он ее недооценил. Выходит, она лишь грезила об удобном шансе… Все встало на свои места: вампир не накажет ее за побег, ведь ее жизнь была под угрозой. Натаниэль вдруг поймал себя на мысли, что теперь, когда маски сняты; когда между ними нет секретов и условностей; когда они сообщники на одной стороне, он хочет поговорить с ней. Страстно, до ощутимой жажды в горле. Она ведь кроме прочих достоинств смекалистая… прелестно. Но время поджимает, а он — губы. — Предлагаю выяснить отношения в другой раз, — в подтверждения своих слов он оглянулся по сторонам, вскользь замечая, что между ними может быть погоня. Он нагнулся и взял свои вещи в одну руку, а свободную протянул Маринетт. — Идём? — У меня есть выбор? «Ты права, — Улыбка, почти, что оскал, мелькнула на его губах и тут же скрылась, словно была секундным помутнением рассудка. — Его нет».***
Натаниэль взял не только провиант. В его корзине оказалась так же веревка, которой он не постеснялся привязать Маринетт к дереву, возле которого она беззаботно наслаждалась пшеничным хлебом. Рано она ослабила бдительность. И немедленно поплатилась за это. — А я тебя, оказывается, совсем не знала, Натаниэль. Где же тот милый парнишка, что вечно смущался в моем присутствии? — Он никуда не делся, — Натаниэль белозубо улыбнулся и театрально поправил суртук. — Он перед тобой, все такой же милый. — Из милого в тебе осталось только личико, — она фыркнула в сторону, разочарованная. С рождения вплоть до этого дня ей встречались мужчины, заинтересованные в ней сексуально и неизменно предававшие. Несмотря на побои отца, она бы хотела вернуться домой. Маринетт запрокинула голову и мечтательно подумала о Луке. Он был старше ее на несколько лет. Когда они вместе веселились, он казался ей сверстником, но когда у них заходили разговоры о том и о сем, она понимала, что он довольно зрелый для своих лет. Он был одним из немногих юношей, что не домогался ее. Она бы хотела встретиться с ним вновь. — Я польщен. — Это не комплимент. На одной мордашке долго не протянешь. — Ты же протянула. «Метит не в бровь, а в глаз. Бесит». Маринетт не могла не согласиться с тем, что его замечание было справедливо. Ей сохраняли жизнь лишь из-за красоты, но именно эта красота и превратила ее жизнь в ничто. Ах, если бы она только родилась могущественным мужчиной! Облегчило бы это ее участь? — У меня нашелся покровитель-вампир, — она многозначительно вскинула бровь. — Думаешь, он выбрал меня лишь за внешность? Кровь. Ей так же не посчастливилось иметь дурманящую вампиров кровь. Ей словно на роду написано тридцать несчастий. — А что же еще, Маринетт? — Натаниэль приблизился, похотливо улыбаясь. Он был красив и опасен в этот миг. — Я вдруг понял, что не знаю, в чем ещё может заключаться твоя ценность помимо внешней оболочки. Ну-ка, посмотрим, что скрывает это борохло… — он медленно отвязал ее от дерева, не столкнувшись и со слабым сопротивлением. Эта покорность в ней очаровательна. «Если подумать, — безразлично думала девушка, пока Натаниэль бесстыдно задирал ее сорочку до живота, — я давно не занималась сексом с человеком. Ничего страшного, я привыкла к мукам пострашнее…» — П-прости, — Натаниэль дернулся, словно от огня, — я не могу, я… Ах! Маринетт грустно улыбнулась. Должно быть, все дело в многочисленных засосах, укусах и ранах. Увидев их вновь, Натаниэль ужаснулся тому, через что ей пришлось проходили. Или — что вероятнее — испугался, что его ждёт неминуемая гибель, если он посмеет трахнуть женщину вампира. Пока Натаниэль глотал слезы, Маринетт заметила движение сзади. — Берегись! — повиснув на шее Натаниэля, она повалила его наземь. Кулак незнакомца пронзил кору дерева. — Это же… — Натаниэль шокированно уставился на мужчину. Его глаза закатились, тело обмякло. Кажется, он потерял сознание. Маринетт прижала его к себе, будто он был ее ребенком. — Занятно, — незнакомец ухмыльнулся, вырвал руку из коры и потряс ею, снимая напряжение после сильного удара. — К-кто вы? — А ты присмотрись внимательнее, девочка. — В-вампир?! Вы заодно с Адрианом? Звуки его раскатистого смеха спугнули птиц на ветках деревьев. — Не дай бог, дорогуша. Я против него. Маринетт захлестнула паника. О боги, они собираются шантажировать Адриана ее казнью? В каждом варианте, который приходил на ум, ее ждала смерть. — Стойте! — Маринетт отползла, волоча бессознательную тушу Натаниэля по грязной земле. — Не приближайтесь! Если вы хоть шевельнетесь, я перережу себе глотку. — Режь, — задорные насмешливые блёстки заискрились в радужках его карих глаз. — Чт- — Какая жалость, мне даже не нужно применять свои способности. Ты просто жалкая. Одна из многих. Посредственность. Стало быть, ничего ценного, кроме крови, струящийся по твоим жилам, в тебе в самом деле нет. Удивительно, как ты дожила до своих лет… Люди меня поражают своей живучестью. Особенно самые низшие. — Ваши оскорбления… — Маринетт стиснула зубы, не понимая, чего он добивается. — Зачем вы все это говорите и тратите наше с вами время? — Наше? Время на моей стороне, милая. Тебе оно не подвластно. — Ценность в том, что не вечно, не так ли? А вы у меня забираете это… как невежливо. Вы даже не представились. Его стыдила жалкая человеческая девчонка. Вампир усмехнулся. — Верно подмечено, где же мои манеры? — он галантно поклонился. — Что же, мое имя — Нино Ляиф, и я прошу вас добровольно последовать за мной. Уверяю, в поместье моего господина вам житься будет слаще, чем до этого. «Добровольное заключение. Звучит знакомо». Маринетт поняла, что право выбора у нее нет. Впрочем, ей не привыкать. — У меня есть одно условие, — она нежно поцеловала Натаниэля в висок. — Возьмем его с собой. — Я видел, что здесь произошло. Он пытался взять тебя силой, а ты хочешь спасти его никчемную жизнь? Маринетт грустно улыбнулась. — Он бы не сделал этого. Ну, довольно пустых разговоров. Ведите меня к вашему господину.