early sunsets over monroeville

поздние восходы и ранние закаты словно в моих любимых фильмах. мы случайно встретились в месте, где было лишь щебетание птиц и запах чарующего заката. ты свалился словно снег на голову и я был в первые же моменты тобою очарован. твоими неловкими извинениями, золотисто-оливковыми глазами и черными, как смоль волосами. превосходные черты лица и твоя фигура, неловкость и каждый звук что ты издавал, каждое слово что ты произносил сливались в самую прекрасную поэму. рифма твоих глаз и неба очаровывала. ты не выходил из головы неделями, пока я не додумался попросить твой номер. каждый вечер мы встречались здесь, где птицы запевают о вечной любви. тогда, когда солнце встречает свою возлюбленную — луну и их любовь озаряет небо над монровиллем. психиатр уменьшил дозу таблеток и я начал чувствовать. гораздо больше, чем раньше. мои губительные прошлые отношения сломали во мне способность доверять, но ты... ты делаешь меня лучше. и я начал меньше бояться доверия. я тебе доверился. мы гуляли ночи напролет: занимались разного рода безрассудствами, и я был так счастлив, я чувствовал себя так комфортно... рядом с тобой. мне даже казалось, что все это - беспробудный сон. монетки в фонтанах? безделушки на распродажах? магазинные тележки? все это манило нас, мы становились ближе и ближе. и в один из дней ты поцеловал меня. твои губы, манящие, приятные были словно одна из композиций scorpions. ты подарил мне лучшие мгновения моей жизни. ты подарил мне себя. подарил мне целую вселенную. твоя душа и вправду была вселенной. твои рассуждения были целыми галактиками и я поражался тому, как можно рассуждать так об обыденных вещах. объятья с тобой – что-то внеземное, или подобное самым прекрасным фильмам. ох, если бы ты не пошел в тот день туда... если бы ты не пил столько, все было бы так же прекрасно, все было бы так же тепло, и мы собирали бы кленовые листы на дорожке у дома, делали гербарии, а мама пекла бы нам тыквенный пирог. но это случилось. в тот день, ты даже не сказал мне что куда-то идёшь. приглашение, типичная подростковая вечеринка. алкоголь, танцы, девушки, парни, безрассудства, переходящие границы приличного. я видел то видео. я не знаю, как ты, сука, мог так поступить со мной. что в тебе тогда говорило? алкоголь? или твое гнилое нутро так проявило себя? мое сердце мертвой хваткой обвили терновые кусты. плевать я хотел на таблетки. ты поплатишься за мое разбитое сердце... хах...извиняешься. миллионы твоих вишневых извинений. но наступает осень, дорогой, вишня начинает гнить. фальшь, фальшь, фальшь. кругом фальшь и даже ты фальшив, хоть и твоя голова набита галактиками. они все отравлены. кто сейчас вообще честен? искреннен? любое лицо, в особенности любезное - маска. любая религия - лживая мозгопромывка. — «пожалуйста, объясни мне, почему мы не можем нормально поговорить? чтобы иметь нормальные отношения, нужно беседовать. поговори со мной». молчание. — «блять, да пошел ты». — «слава богу я больше не с тобой» терновые кусты все ещё владели моим сердцем. прежде, я бы отдал все ради того, чтобы прижаться к тебе, услышать запах твоих волос и почувствовать вновь вкус твоих ментоловых губ. но сейчас... я лишь хотел жечь, жечь, жечь. я хотел сжечь все это дотла. чем я тебе не угодил? почему? я ужасен? да, я так и знал. так было всегда. ты позволил мне убедиться в том что отец всю жизнь был прав. и в том, что доверять никому нельзя. люди обманчивые, патологически лживые . а – я ничтожество, пресвятая Мария, ничтожество. дождь, несчастный, местами моросящий, дождь шёл четвёртый день и закаты потеряли цвет. таблетки - дерьмо. ничего не пью. лишь смотрю на туманные просторы монровилля и пустые улицы. улицы-призраки, город мертвых. на повороте очередного шоссе. что во мне говорит? я или мое расстройство? что мной движет? мозг или мой порок? или может искренне оскорбленные чувства? ты долго пытался выйти на контакт, но я сжег все мосты, оборвал все связи. шел месяц, второй. я эмоционально выгорел, но не в обычном понимании, а полностью. я был неспособен больше чувствовать. эта навязчивая мысль. под каждую взрывную песню я представляю, как убиваю тебя. душу, стреляю, топлю, издеваюсь. эта навязчивая мысль. я не знаю, почему она в моей голове. это навязчивая мысль, почему? «ох, если бы только у меня хватило смелости приставить это к твоей голове». «будет ли что либо иметь смысл, когда тебя не станет?» «буду ли я поражён твоими последними словами?» тысяча вопросов и ни одного ответа. чтобы получить их, нужно решиться. о пресвятая Мария, я схожу с ума? нет, это мир сходит с ума, мой дорогой. я явился рано, ещё до заката, чтобы застать его сегодня. погода - прекрасна. будет яркий, пламенный и рьяный закат. я спрятался в твоём шкафу, запах которого все ещё навевал воспоминания. я поверить не мог, что решился на это, но я должен был. — господи, фрэнки, что ты тут делаешь? фрэнк я хотел бы извиниться, я люблю тебя я х-.... — сказав, что любишь меня, ты только все усложняешь. но это ничего не меняет. ты фальшив, любимый. ты фальшив. я должен покончить с этим кошмаром. я сказал это словно отточенно, заучено, на автомате, слова прозвучали словно автоматная очередь. в следующие два мгновения я наставил на тебя пистолет. я буквально сама смерть, смотрящая в твои уже безжизненные и полные позора глаза. выстрел был словно свист утреннего королька. через долю секунды твоя любимая толстовка окрасилась в алый цвет. мой любимый цвет. он словно спелая вишня, которые ты так любишь. алое пятно на твоей толстовке стало символом нашей угасшей любви. поначалу, я уставился на то, что я наделал. а позже – решил пройтись по комнате. стопка неотправленных писем... адресат – я. я зачитался. эти письма были полны любви и извинений, а так же полного описания того что было в эту ночь... ты совсем не виноват? я просидел на полу долго, пока не прозвенел звук ключей внизу. я не понимал, что я сделал. что. я. наделал. в этом аду больше нет места для такой сволочи как я...холодное дуло коснулось моей кожи и я вздрогнул. это конец. больше ничего нет. как и смысла оставаться. ты был моим отпущенным птицами утром с облаками зари розовой. но я лишь остался с одиночеством. глухой выстрел и мимолетный алый ореол. вот и погас наш ранний рассвет над монровиллем.