Дева в беде

Сохатый старался пиздить Влада деликатно: и ногами по животу и рёбрам, и тяжелым кулаком по скуластой роже, но всё же что-то внутри конкретно так протестовало. Непонятно, связано ли это с тем, что, в принципе, можно было проигнорить, но как, если патлатый упырь так картинно зазывает, прям как холодная бутылочка балтики — ну никак не пройти мимо. Вообще, Владка на районе никто старался не трогать, но хотелось, а раньше даже получалось. Прогуливался весь такой модненький, в узких джинсах, с модной петушиной, по мнению чётких парней, естественно, причёской. Таких ещё в далеком две тысячи седьмом всем двором гоняли по углам. А этот даже выходил редко: сидел, бледнющий, дома, хуй пойми чем занимался, а потом его бабки с крыш сгоняли, суицидника херова. Это сейчас он, спевшись со Славиком, туда-сюда мотается даже солнечным днём. А тут, глядишь, один идёт, расстроенный ещё, а как Сохатого увидел, так что-то дьявольское вспыхнуло у него в глазах. Подошёл весь такой бесстрашный: — Серёг, — говорит, — а чо это у тебя половины зубов нет, а те, что остались — кривые? Серёга напрягся. — Тебе чего, немощь? Не боишься без рыцаря своего по нормальному району шляться? Али не рыцарь он тебе больше? Видал его со Светкой сегодня. — А мой рыцарь, если что, любому пизды за меня даст. Даже если тебе, морда беззубая, прописывать придётся. И, вроде бы, понятно, что неспроста он это спизданул, есть в этом подвох, но что-то внутри было поверхностно задето. Вот и пиздил Сохатый Влада так же поверхностно — как заработал. — Ёба, я не понял, ты совсем берега попутал, Алень?! Серёга, охуел, что ли?! Возглас раздался где-то высоко над головой и стал неожиданностью. Ещё большей неожиданностью стал весьма непрофессиональный удар по правому уху. Голова дёрнулась, зубы тоже сдвинулись чуть в бок. — Ай, что за нахуй?! — Сохатый-Серёга поднялся. Звёзды перед глазами немного мешали, но осатаневшую морду Славика он разглядеть всё же смог. Тот, не мешкая, падает на колени рядом с синюшным. — Владыч, ты как?! Сколько пальцев, ёлы-палы? Влад слабо стонет. У Серёги задёргался глаз. Лежит тут такой, ну прям королева драмы: и глазки прикрывает, дрожащими пальчиками к Славкиной олимпийке тянется, и поскуливает так тонко-тонко: — Сла-а-а-ва… Кулаки зачесались опять, и злость снова заклокотала внутри, ведь он, Серёга, в смысле, даже и не трогал его толком, а так, погладил! Всё по понятиям. А он лежит, куксится, как будто бы его вся братва с района «поприветствовала». Когда-то он и от Славика перехватывал. А сейчас, вот: «Сла-а-а-ава». И сразу вспоминается, как возвращался вечером с магаза, а с чердака вот тем же голосом да с придыханием раздавалось точно такое же: «Сла-а-а-ава». Догадки прошибли разум мгновенно. — Славон, ну ты же понимаешь, что просто так бы этого пренеприятнейшего происшествия, бля, и не случилось бы? Славик поднялся, закатал рукава. Драться с бывшим корешем, конечно, очень не хотелось: и уважение какое-никакое осталось, и дикий он какой-то, Славик этот. Особенно теперь, когда водиться начал с этой костлявой мадамой мужского пола. Но тот уже настроен, глаза аж кровью налились. Сохатый даже в защитную позу успел встать, как этот же противный, ради которого тут весь балаган, подал свой хриплый, уже не такой слабый голосок. — Ну-у, Славик, не надо! Владик встал и медленно подошёл к парню. «Бля, ну словно зверя укрощает!»  — Слав, забей, он того не стоит же, правда? — берёт его большую ладонь в свою, холодную и маленькую, прям как у девочки. — Ты посмотри, он меня даже не трогал почти. Оголяет шею и грудь да глазками так хитро поглядывает. Парень жадно всматривается, ручищами загребущими тянется к косточкам, а Сохатому блевать хочется. Развели тут пидорасину, что ни вздохнуть, ни… Тактично отвёл взгляд, глянул на небо. И весьма некстати пропустил удар по уже пострадавшим зубам. Во рту что-то весело задвигалось. — Пардоньте, уважаемый. Но честь своей принцессы я должен отстоять. Серёга слишком охуел, чтобы успеть что-то ответить, но и отвечать уже было особо некому. Идут впереди, вероятно, к Славкиной хате, прижавшись отчего-то слишком близко друг к другу, шепчутся. Щуплый прихрамывает, но Славон его уверенно поддерживает за худую спину. Сохатый уже хотел было развернуться и уйти, когда Влад посмотрел на него. На секунду показалось, что он хотел что-то сказать, и Серёга даже бровь приподнял: вещай, мол, я слушаю, но тот лишь, усмехнувшись, высунул свой блядский язык. Сплюнув кровавую жижу, Серёга двинулся в противоположную сторону. — Ну, нахуй, пидоров этих… Интриганы хуевы… Хотя… Остановился и пошёл обратно, но уже к Светке: авось пожалеет.