Слишком

Лихт стоял за кулисами, готовый вот-вот выйти на сцену, как только объявят его имя. Голова слегка побаливала, да и состояние Ангела было не самым лучшим, последняя неделя была слишком сложной. Множество перелетов и нескончаемые концерты. Глаза готовы в любой момент закрыться, погружаясь в столь нуждающийся организму сон, но Лихт не собирался отменять концерт из-за такого. Как ни как он — Ангел, и должен дарить людям свою прекрасную игру. — Лихт! — резкий громкий голос можно сказать разбудил буквально заснувшего, опирающегося на стену, Лихта. Тот недовольно поморщился, но потом спокойно вышел на сцену, вновь приобретая свое обычное выражение лица на сцене — сосредоточенность. Аккуратно сел за пианино и окинул зал коротким взглядом, возможно ища кого-то, возможно. Сделав это, он тихо и раздраженно рыкнул, куда делся этот Дрянной Ёж? Он у него еще получит за то, что не соизволил явится на его концерт, дабы послушать его ангельскую игру. Аккуратные и длинные, точно музыкальные, пальцы коснулись первых клавиш пианино, и тот вновь глубоко вдохнув, принялся играть. Первые ноты шли как по маслу, но потом, когда Лихт вновь скользнул взглядом по залу и все еще не обнаружил Чертову крысу, нажал на неправильную клавишу. Руки слегка вздрогнули, услышав неправильный звук и Лихт понял, что он действительно переутомился. Глаза вновь так и начали закрываться, но Лихт начал взбадривать себя, мысленно говоря, что сразу же после концерта хорошенько отпинает дряного Ежа, тем самым давая ненависти кипеть в крови и не давая уснуть. Тяжело вздохнув и стараясь сосредоточится лишь на своей игре, Тодороки вновь заново начал играть ту же мелодию, и она вновь шла хорошо, и Лихт даже слышал как в зале кто-то всхлипнул, но пальцы вновь предательски скользнул не туда куда надо, тем самым издавая ужасный звук, а руки яростно сжались в кулаки. Лихт начал злится уже на самого себя, что это значит? Он еще никогда не фальшивил на концертах. Хайд всегда присутствовал на его концертах Ангел как-то по-злобному скрипнул зубами, вновь замечая, что его мысли упираются в этого Дрянного Ежа, даже несмотря на то, что сейчас он должен играть. Но когда пальцы вновь сфальшивили уже в третий раз, Тодороки, уставший от постоянных концертах, злой на себя и Лоулесса, с громким хлопком закрыл крышку над клавишами и встал со стула, злобно уйдя за кулисы, оставляя всех в непонимание, а сам быстро направляясь в свой номер. Зайдя в номер, Лихт пнул стоящий у стола стул, придумывая как и куда сейчас отпинает этого дрянного Ежа. — Чертова крыса, ты здесь?! — злобно прикрикнул тот, заглядывая в спальню, но Хайда не оказалось и там. — Конец тебе, Ёж, — сам себе произнес Лихт, направляясь в сторону двери ведущей из выхода номера, но открыв ее, столкнулся с кем-то, чуть не упав. — Лихт, что это было? — удивленно и слегка обеспокоенно спросил Кранц, скрестив руки на груди и смотря на того. Ангел лишь фыркнул в ответ, не желая отвечать на этот вопрос, пусть Кранц и был самым близким ему человеком, он не хотелось отвечать. — Кранц, можешь отойти? — спросил Тодороки, окидывая того недовольным взглядом, ведь тот загораживал ему выход. Кранц тяжело выдохнул, смотря на Лихта и пытаясь понять причину его действий, но на ум пришло только одно. — Лихт, я же предлагал тебе отменить несколько концертов, — Кранц полностью зашел в номер, закрывая за собой дверь, — тебе явно стоит поспать, на тебя смотреть страшно, — и правда, как бы Лихт не старался хотя бы запудрить или замазать мешки под глазами, их все равно было видно, а тон кожи уже стал немного бледнее, даже если сам по себе Лихт был бледным, это было заметно. Ангел хотел было что-то возразить, но Кранц обеспокоенно посмотрел на того, тяжело вздыхая. — Ложись отдыхать, оба завтрашних концерта я отменяю, — Кранц достал телефон, что-то ища в нем, — и пока я не перестану видеть на твоем лице усталость, ты не выйдешь из номера, а если все же выйдешь, я обязательно узнаю, — Лихт только хотел возразить, даже если он уже почти падал с ног, засыпал опираясь на сцену — отменять концерты не хотелось, но Кранц просто вышел, заперев его комнату на ключ. Ангел тяжело выдохнул, теперь он заперт тут, ведь прыгать с восемнадцатого этажа вовсе не хотелось, но вот найти и отпинать Чертову крысу — ой как горело желание. И пока он не сделает этого, не узнает причину, почему тот не явился на концерт, не уснет. Лихт сидел за столом на кухне, выпивая уже пятую чашку кофе, чувствуя как усталость почти взяла свое — он буквально спал сидя, слегка мыльным и еле приоткрытым взглядом видя время на часа — «2.46». Злость все еще горела в Лихте, злость на Чертову крысу, но весь накопившийся стресс за неделю был выше и усталость так же, но он не уснет, все же отпинать Ежа. Даже если сил на это не было, ведь он даже не мог толком руку поднять. Так же в сердце сидело еще одно чувство, которое заставляло сердце слегка болезненно сжиматься, видя как стрелка бежит все дальше, а Хайд так и не возвращается. В соседней комнате, а именно в спальне, что-то тихо скрипнуло, и Лихт слегка оживился, подойдя к проходу в спальню и заглядывая туда. Лоулесс тихо закрыл за собой окно, крепко держа к руках странный пакетик, а потом направился к кровати, но сильно удивился не обнаружив никого на ней. — Ну все, Дрянной Ёж, настал твой конец, — слегка злобно произнес Тодороки, заходя в спальню и разминая пальцы, попутно подходя к Хайду. Беззаконье слегка дернулся, посмотрев на своего Ангела, тот выглядел хоть и злым, но безумно вымотавшимся. — Ангел мой, — произнес Хайд, пятясь назад, но его в ту же секунду схватили за воротник, а потом толкнули на кровать, от чего Хайд даже выронил пакет. — Ну что, Чертова крыса, — Лихт вновь почувствовал как на тело накатывает все та же прежняя усталость, а ноги становятся ватными. Тот сделал шаг в сторону Беззакония, но сразу же запнулся о свою же ногу, падая на Хайда и прижимая того к кровати. Лихт тяжело выдохнул, злобно глядя на Хайда. Но усталость все же брала свое, приняв горизонтальное положение, тело отказывалось двигаться и слегка покраснев, Ангел сказал: — Не могу встать, — и правда, тело будет налилось свинцом, трудно было шевелить даже руками, не говорю уже о том, что б встать на ноги. Невозможная миссия. — Что ты, Лихт-тян, если хочешь моих объятий, просто сказал бы, — ухмыльнулся Хайд, тоже покрывшись еле заметным румянцем, даже в такой ситуации продолжая говорить подобные фразочки. — Заткнись, — Лихт еле поднял руку и ударил Хайда по голове, но удар был вообще еле ощутимым. Тодороки шикнул на самого себя, хотелось отпинать Хайда хорошенько, но лишь зевнул, так и не убирая руку с головы Лоулесса, с каждой секундой теряя оставшиеся силы, которых и так было всего ничего. Тодороки удивился, почувствовав под ладонью мягкие и шелковистые волосы, ведь всегда думал, что они колючие. Слегка смутился и слегка потянул Беззаконье за волосы. — А теперь, где ты был? — злобно проговорил Тодороки, продолжая крепко, насколько в его состоянии это возможно, сжимать волосы его Сервампа. — Не уж то, мой милый Ангел, волновался за ме… Ай, — договориться ему не дали, крепче сжав копну волос в руке. — Поделом тебе, Чертова крыса, где ты был до такой поздней ночи? — Лихт всё же покрылся легким румянцем, не сильно разжав ладонь, но не отпуская волосы Хайда, лежащего под ним. Лоулесс удивленно посмотрел на того, судя по состоянию того, тот еле держался, не засыпая. Не удивительно, ведь уже как неделю он не высыпается, так что не спать до такой поздней ночи сегодня у Ангела была одна причина — он ждал его. Лоулесс улыбнулся, мягко, даже как-то слишком мягко, смотря на Лихта, от чего тот отвернулся, вновь смущаясь и чувствуя легкое горение щек. — Ангел-чан, не могу ответить, — пожал плечами Хайд, а потом все же решился в ответ обнять Лихта. — Куда руками лезешь, убрал быстро, Дрянной Ёж, — Лихт вновь, только теперь еще сильнее сжал волосы Хайда, понимая всю беспомощность своего положения, ведь это все, на что он был сейчас способен. На бо’льшие действия нужны были силы, которых к сожалению у Лихта было целых ноль. Хайд слегка поднимает руки, делая видимость, что убрал их, но уже через пару секунд они обратно приземляются на спину Лихта. — Куда ты свалил с моего концерта? — резко и грубо спросил Лихт, чувствуя легкое и давящее чувство в груди. Уйти с концерта и вернуться поздно ночью — только одно мог делать Лоулесс. — Прости, Лихт-тян, но этого я тоже не могу сказать, — вновь пожал плечами Беззаконье, ожидая очередную порцию боли от ручки этого Ангела, но тот отпустил волосы Хайда. Лихт действительно не знал, почему резкая и непонятная тоска охватила его, ведь догадывался, чем занимался Лоулесс. От этого становилось лишь хуже и хуже, от одной только такой мысли, но отпинать дабы добиться ответов — сил все еще нет. Глаза вновь начинают слипаться и Лихт, поддаваясь странному порыву, чуть ближе пододвигается к лицу Хайда, а точнее в плотную, затыкает тому рот рукой, шипит и говорит короткое: — Заткнись, — и слегка смущаясь, целует свои же пальцы, которые находятся на рту его Сервампа и почти сразу же отстраняется, под удивленний взгляд Хайда. — Хайд, я волнуюсь за тебя, — Лихт должен был сказать это в голове, точно не вслух и точно не при самом Хайде. И лишь спустя секунду до Лихта доходит, что и когда он произносит, но тот просто крепко в своих объятиях сжимает Хайда, положив голову на грудь и слыша частое биение сердца вампира. — Не желаю ничего слышать, просто молчи, я устал, если полезешь — отпинаю, — старается грозно сказать Лихт, чувствуя все то же тянущее чувство на душе. Лицо Хайда приобретает улыбку, которая перетекает в ухмылку и тот негромко смеется. Лихт хочет сказать что-то злобное, что б Чертова крыса перестала смеяться с него, но выходит лишь тихое и чуть ли не писклявое: — Не смейся, Чертова крыса, — Лихт сам не узнает свой голос, ведь сердце будто обтянули нитями и крепко сжали, заставляя кровоточить. — Ангел-чан, ты такой забавный, — говорит, прекращая смеяться, Хайд, а потом берет лицо того в руки и вновь ухмыляется, — я ж теперь не отстану, — Лоулесс затягивает того в легкий поцелуй, видя как Лихт краснеет и слегка вздрагивает, еле заметно отвечая, сил действительно нет. Хайд слегка прикусывает нижнюю губу того, слизываю теплую и вкусную кровь, в ответ на что, Лихт вновь хватает того за волосы и грубо оттягивает за шелковистые пряди. — Ненавижу тебя, — шипит Лихт, а потом поудобнее устраивает на груди Хайда и вновь обнимает того, чувствуя как глаза медленно смыкаются. Хайд вновь кладет руки на прежнее место, на что слышит недовольное, или таким хотело показаться, бормотание Лихта: — Не трожь. — Прости, Ангел-чан, но как ты уже знаешь, я Беззаконие, что хочу то и творю, — ухмыляется Хайд, чувствуя как его Ангел расслабляется в его объятиях. — Хайд, заткнись и дай мне поспать, — Лихт слегка улыбается, совсем чуть-чуть, чувствуя тепло от вампира и чувствуя взаимность.

***

Когда Лихт открывает глаза, то встречается лицом с Попирающим Законом, который улыбается, смотря на того, крепко прижимая того к себе. Ангел чувствует обжигающее дыхание на своем лице, так же как и четко чувствует руки, прижимающие его к Лоулессу. Лицо слегка краснеет, а Лихт принимает попытки отпихнуть вампира, но ничего не выходит, хватка Хайда действительно крепкая. — Ну же, Ангел-чан, подари мне утреннюю улыбку, а еще лучше поце.Ай, — резко Хайда дергают за волосы, тем самым пользуюсь моментом и разрывая объятия, отодвигаясь от Хайда. — Чертова Крыса, знай место, — Лихт отпускает волосы того, все еще ощущая пальцами их шелковистость. — Ты такой жестокий, мой Ангел, — Хайд продолжает улыбаться, потирая голову, а потом садится, ровняясь, ну или почти, с глазами Лихта, — кстати, насчет вчерашнего. Хайд сползает с кровати, поднимая пакет с пола и вновь садится напротив Тодороки. — С Днём рождения, Лихт-тян! — восклицает тот, протягивая пакетик Ангелу, — просто вчера я случайно услышал, что сегодня твой день рождение и поэтому то и не был на твоем концерте и поздно верну… — Хайд затихает, смотря на лицо Лихта. Лихт смотрит на пакетик в руках, чувствуя какое-то трепещущее чувство в груди, а еще и то, что по щеке медленно катится что-то мокрое. Сердце продолжает приятно сжиматься, как и легкие, перекрывать нормальный поток к воздуху. — Чертова крыса, — произносит Лихт, быстро вытирая глаза от слез, и ударяя того кулаком по голове, — я же не то подумал, — а это вновь вырывается не по своей воле из рта Лихта, но потом тот трепет Хайда по волосам, взъерошивая их, — и все же они действительно мягкие, — вновь произносит мысли в слух Лихт, это начинает уже раздражать его. — Хах, Ангел-чан, я уже говорил, какой ты забавный? — Хайда слегка смеется, хватая того за руку, лежащую на его голове и притягивая за нее Лихта к себе, — от этого еще более очаровательный, — Хайд смотрит тому прямо в глаза, находясь в паре сантиметрах от его губ и ожидая действий Лихта. Оба чувствуют чужое дыхание на своих губах, буквально дыша одним воздухом, от чего становится жарче. — Чертов Хайд, заткнись уже, это одно из моих желаний в день рождение, — Лихт сам целует Хайда, настойчиво и желая намного большего, падая на кровать спиной и утягивая за собой Хайда.