Эксперимент

— М-21! — неожиданно окликнул его Регис. М-21 повернулся. Мальчишка мялся, словно не решался продолжить. М-21 поторопил его: — Ну? Регис свел брови и, как будто не сам первым начал разговор, выдавил: — Если ты все еще… Если ты хотел бы… — вскинул на него взгляд и решительно закончил: — Если ты все еще хочешь найти имена товарищей, возможно, я могу поискать… М-21 ухмыльнулся краем губы: — Интересно, что ты можешь сделать? Тао обыскал все хранилища Союза, а ты… — А я могу поискать в другом месте, — сказал Регис. М-21 приподнял бровь. Раз уж мальчишка задумывается об этом, почему бы не послушать его доводы? — Я могу… поискать кое-что о тебе. Может быть, зная свое имя, тебе будет проще искать информацию о товарищах! — выпалил Регис, собравшись с духом. М-21 насторожился. Регис предлагал что-то новое. До сих пор он искал сведения об М-серии, не пытаясь узнать о ком-то отдельно. — Где? Регис потупился и покраснел еще больше. — В твоей… в твоей памяти. — Ха! Если бы я хоть что-то помнил, я бы давно уже… — Но способности ноблесс к чтению мыслей… — А ты помнишь, что чтение мыслей запрещено даже вашему Лорду? Регис кивнул и отвернулся. Похоже, решил, что он отказывается. Но ведь мальчишка не раз демонстрировал виртуозное обращение со стиранием памяти, почему бы не предположить, что он сможет и… наоборот? — Я согласен. — Что? — Я согласен, — повторил М-21. — Что для этого нужно? Моя кровь? Регис попятился: — Кровь? Нет! Это совсем другое! Впрочем, даже если бы для этого понадобилась кровь, он, не задумываясь, доверился бы Регису. — Устойчивый ментальный контакт! — как по учебнику ответил Регис. М-21 хмыкнул: — Тогда я, пожалуй, присяду. Регис кивнул. М-21 уселся на диван, раскинул руки на спинке. Регис помялся и пристроился между его разведенных ног. Даже в таком положении их глаза находились почти на одном уровне — Регис смотрел в упор, часто моргая, как будто не был уверен не только в том, что он согласился, но и в своих способностях. В огромных глазищах и без ментального контроля читалось волнение. Регис сглотнул. — Приступим? — Что я должен делать? — Н-не знаю… Просто вспоминай. М-21 почувствовал, как тело на несколько мгновений онемело, но поборол беспокойство. Теперь-то он был уверен, что мальчишка хочет помочь, а не отыграться за свои проколы. — Вспоминай все, что можешь. А я попробую… найти нужные воспоминания. М-21 позволил воспоминаниям свободно течь сквозь сознание. Словно наблюдая отражения в глазах мальчишки. Сегодняшний завтрак, Регис отчитывает его за отсутствие манер. Кривит губы, задирает нос. Наверняка мальчишка кажется себе намного серьезнее, чем выглядит в его воспоминаниях — Регис хмурится, прикусывает губу. Вчерашняя тренировка, за их с Регисом слаженные удары распирает гордость — они смогли зацепить Франкенштейна, хоть после этого получили от шефа контратаку такой силы, что на земле остались борозды. Заныл ушибленный локоть, хотя регенерация давно завершилась. Последняя драка. У Региса на скуле — кровь и уже за это хочется разорвать его противника, но для этого надо сначала справиться со своим. Воспоминания начали разматываться быстрее, словно Регис, смутившись, что встречает в них себя слишком часто, начал подгонять его мысли. Надоедливые вопросы Шарка в лаборатории, когда он и сам только начал задумываться, что его связывает с подростком-ноблесс, первая встреча и внезапный приступ отчаяния от брошенной походя фразы «Ненавижу таких, как ты!». — И-Извини, — выдохнул Регис, но М-21 тряхнул головой, не позволяя разорвать ментальный контакт. Боль от гибели напарника, встреча с Франкенштейном и Рейзелом, последнее задание организации, показавшееся странным с самого начала. Вернуть гроб? Это не шутка? Неприятный осадок от выполнения поручений, которыми кормятся рядовые агенты организации, горечь, скребущее до сих пор чувство вины — наверняка, Регису неприятно видеть эту часть его жизни, но Регис не торопится, и тогда торопиться начинает он сам. Ужас, пришедший во время наблюдения, как первый укушенный М-24 человек превращается в зомби, попытки скрыть от организации труп и побочный эффект, провал, новая серия экспериментов. Потом они научились пресекать изменения сразу, но самого первого, как и самого последнего зомби, он запомнит навсегда. Регис добрался до первых проблесков памяти, скрытых за зеленой мутью раствора и провалами от боли и препаратов. Кажется, всхлипнул. — Можно? — почему-то шепотом спросил мальчишка и, дождавшись его заторможенного кивка, дотронулся до лба двумя пальцами. Прохладное прикосновение отвлекло, едва не вышвырнуло в настоящее, но Регис удержал их обоих там, в лаборатории, где вдоль шеренги резервуаров прохаживались фигуры, искривленные толщей стекла. Мелькнул на периферии зрения Кромбель с планшетом, внимающие ему лаборанты в белых халатах. Но ни рассмотреть, ни услышать он не мог — не позволял резервуар и мерное шипение в кислородной маске. Следующее воспоминание — уже не такое четкое, только пузыри перед глазами и гул в ушах. Регис подтолкнул его дальше. Угодил в непроницаемую черноту. Попытался пробиться. Это ощущалось странно — М-21 уже не видел ни гостиную, ни мальчишку, тело казалось невесомым, словно он снова оказался в растворе оптимальной плотности и температуры, чтобы подопытный не чувствовал ничего. Но в то же время он чувствовал прикосновение ко лбу, слышал частое дыхание, как будто Регис был рядом с ним в резервуаре. Он хотел сказать, что продолжать бесполезно, но Регис упрямо тянул его воспоминания, и он поддался напору мальчишки, даже чувствуя, как дрожат пальцы, которые удерживают «устойчивый ментальный контроль». Свет полыхнул, дезориентировав обоих. Мальчишка ахнул, их обоих тряхнуло, как под напряжением, и М-21 увидел, куда пробился Регис. — ТСЧ! Он схватил Региса за запястье, но не успел отдернуть его ладонь от своего лица. — Что это? — спросил Регис севшим голосом. Под пальцами часто-часто бился пульс на запястье. На ощупь ладонь Региса была еще прохладнее, чем показалось при прикосновении. М-21 ухмыльнулся. Скрывать бесполезно, да и бессмысленно — кажется, мальчишка одномоментно увидел все. И поцелуй — каждый раз первый, отточенный, доведенный несчетными повторениями до совершенства, такой, каким он мог бы быть, если бы мог случиться в действительности. И объятия — все оттенки, от дружеских похлопываний мимоходом, до страстных, отчаянных — от которых наверняка ныли бы ребра, несмотря на хваленую регенерацию. И страсть, заставляющую срывать одежду, и невыразимую нежность, когда даже дотронуться страшно, чтобы не навредить неуклюжими движениями. Не то, что стоило бы видеть мальчишке-ноблесс, кичившемуся своим отменным воспитанием. — Фантазии, — ответил М-21. — Когда в памяти пустота, начинаешь заполнять ее тем, чем хочется. Регис попытался отойти, но они до сих пор оставались скованы его прикосновением и хваткой за запястье. — Но почему в твоих фантазиях… я? У Региса покраснел даже кончик носа — интересно, что именно его так смутило? То, как он представлял мальчишку, берущего в рот его член, или раскинувшегося перед ним нагишом, готового принять его в себя? — Ты!.. Опять это делаешь! — выпалил Регис и рванулся. — Я же говорю, что заполняю память тем, чем хочется, — М-21 с сожалением разжал руку, позволяя Регису ретироваться на безопасное расстояние. — Это… неправильно! Он пожал плечами. Жаль, что не удалась попытка, и немного неловко, что мальчишка ввалился в его мечты, но он не собирается отчитываться за то, чем занимается в собственной голове! В конце концов, его фантазии никому не вредят! Регис помялся, посмотрел затравленным зверьком, растеряв всю свою элегантность. ТСЧ! Как будто он собирался насиловать мальчишку в реальности! Или он и это видел? Как сквозь словесную перебранку рвется желание сгрести тонкие запястья, заткнуть упрямые губы поцелуем и, сдернув серые брюки, разложить мальчишку прямо где-нибудь на столе? — Мне кажется, — подал голос Регис, — что память нужно заполнять чем-то более… Пристойным? Ха! — Вещественным, — сказал мальчишка и облизал губы. — Настоящим. И подошел на шаг ближе — прямо в его руки.