allegory of red

цветы -- на память, на почтение давно ушедших, что посль своего о себе напомнят только как их предводившей с растениями схожестью; конкретно выданные к узрению -- по краям темнеющей каёмкой, оводящей обогровлённую красноту. чонгук в руках прореженными держит непорядочные эти, увядшие ростки, смотрит же на них без сожаления всякого, как смотрел бы предугадывавший данный и необратимый в его случае исход. иссочившаяся до невосстановимого горечь (скапливавшаяся в нём на предлог постоянности за последние, не помнящиеся полгода) претворена болезненной сухостью в опустошённых долгим сроком изнемогания глазах. он страшился бы видеть себя в отражении, занавесил бы периметры ближайших зеркал, но смотрит на отображение своё до несказанного упорно, видя образ в вытворенном на тыльной стороне ладоней. верит. продолжает безоговорочно верить, что явление -- временный недуг, его злочастная отдушина, какой поскоре самое себя до забытия скрывать. упование на возрождение, его безогласное преждевременное видение: из пепла -- в огонь, из увядшего -- в расцвет. но мест подходящих нет исправительной повторности, на которую сохранена надежда. оттого с пальцев лепестковой осыпью -- бывалое, высокоценное и оттого смеркшее у него на глазах. не стоило давать задержек, стоило действовать безоглядно, на раз; чтоб спасительным показалось среднестепенное развитие на удел вымеркания, и в остатке заметилось время живительную предоставить среду. доносимое бредовым огласком, как с присущности видившегося чуть было ранее моря (оно схоже со свежестью, опаленной полуденным солнцем в пророщенности набрежных дюн), оно у озера напоминает о своём призанном запахе шлейфовом, рассеянном; и резцовые прорези, скальпельно управленные вглубь, под наслоения кожные вдетыми станутся, забудутся по сущи позже в не постигающем своём воздействии. и помысел окажет противодействие, при том как на архетип первоначального -- придётся искуственность вытворенная, и изумит своим безоговорочным сходством, приучая принимать полномерно неявное, вторящее, неосмысленное. в годы знаемая утеря -- проступит незабытою прогорклостью на корне искур опробовавшего языка, и в угоду бесчестности, отделению от проблем насущих приукрасит свой неполно пробледневший образ, ставшись претворением истинного. чонгук осматривает, как оставленные на ладони цветы, что есть знамение им пережитого, степенно крошатся без сотрясений, оставляя к памяти об ими прежде обозначавшемуся следами омарывающий порох. убудет, но не исключит, останется не заполняющим осадком, и до конца от него -- невозможно, от него -- нельзя в принципе. фильтровый наклад на качество и палитру фотографий, чтоб те утвердительно казались, как абсолютная явь -- сманивающими, дарующими погружение в сплошь густот отживших событий. и углубление, какое после себя он оставит, претянется, заживёт согласно с той глубиной его вдавления во земь, на которую удалось поразить. не заполнится -- чонгук знает -- ни долею от всеобщей предлагаемой обширности навеки чуждых лиц и навеки незнаемых совершений, продолжив расходиться острою резью, от какой не знается здравого сна. он проведёт ещё с вечер на закатном демонстративе убытка ему данного, доверенного, и по завершении немой драматичностью пресыщенного кино забудет об именах, титрируемых в окончании фильма. (если найдёт, если обнаружит, с кого списывать до следующего конца иные наименования). ..постепенно в темень. за спущенный занавес. чонгуково главное, многоценное -- за порогом непресекаемой темноты, оставленное, допредельно отчужденное. до последующих сезонных открытий -- ещё несознанный, предательски неизбежный, но затаенно себя ожидающий полувек. к нему -- рассветёт, отступится, уйдёт, как из обрекающего на неспасение бардо, что метафора есть смерканию, явится непремешанная, инакоцветная пастель, образовать ещё должная горизонт склону его нескончаемых странствий.