***
Девушка действительно писала как можно реже. После визита в Хогсмид пришло озарение: люди из прошлого возвращают её в это самое прошлое, напоминая о боли. Она притворялась (перед самой собой, прежде всего), будто просто не хочет доставать друзей, не хочет навязываться. На самом деле просто не хотела ковырять раны. Только вот встречаться с бывшими однокашниками приходилось: минимум два раза в неделю она патрулировала в Хогвартсе. Девушка старалась подгадывать время так, чтобы работать в паре с Тонкс, которая не лезла в душу. Школьные коридоры были знакомы ей от и до, но в настоящий момент производили впечатление холодного чуждого места. Задержаться после дежурства ей никогда не хотелось. Если смена приходилась на дневное время, перемены она предпочитала проводить в максимально безлюдном углу. После ссоры с Гарри прошло несколько недель, а они только здоровались сквозь зубы. Малфоя она несколько раз видела издалека, тут же сворачивала куда-нибудь. Зелено-серебристые галстуки сбивали дыхание; начинало мутить. Время, проведённое в стенах школы, скрашивали разговоры с Гермионой и Полумной, пусть и недолгие. Максимально разные по складу ума и характеру, эти девочки казались Олливандер самыми приятными в общении. Это было очень странное ощущение – только-только закончить школу и снова находиться в её стенах. Иногда дежурство приходилось пропускать. Отцовское дело – которое она отчего-то всё никак не могла назвать своим – требовало огромного количества времени, душевных и физических сил. Раз в неделю она стабильно выясняла отношения с сотрудниками магической почты и транспортировки по поводу потерявшейся или попавшей не по адресу посылки. Один день в неделю она выделяла под работу в мастерской: не отвечала на письма, никуда не выезжала, даже на еду редко прерывалась. Фабио неплохо справлялся с бухгалтерией, но, что гораздо важнее, часто шутил, рассеивая её мрачное настроение. Время от времени они выбирались в кино, однажды даже в караоке. В конце мая он познакомил Уну со своей девушкой, милой ирландской волшебницей, которая вернулась на каникулы чуть раньше положенного срока. Сирша в следующем году заканчивала Ильверморни. По воскресеньям эти трое вместе выбирались в Косой переулок или куда-то ещё; если Уна патрулировала, то они просто собирались на семейный ужин. Размышляя об отношениях кузена и этой девушки, Олливандер не строила прогнозов: оба казались ей легкомысленными, вспыльчивыми, да и знали друг друга несколько недель. Время покажет. Приятно радовало, что Сиршу всерьёз интересовало их ремесло. Фабио даже взялся учить её каким-то азам. В этой ситуации Уна чувствовала себя бабулькой, которая умилённо наблюдает за своими внучатами, даром что Фабио скоро стукнет двадцать четыре, а Сирша младше неё на какие-то полгода. Вместе с тем и Гермиона написала ей, что история Рона и Лаванды подошла к концу. Между строк читалось явное облегчение и безусловная радость. Уна продолжала удивляться, чем же конкретно этот Уизли так зацепил подругу, но искренне поздравляла её и старалась поддерживать. Кажется, у всех вокруг налаживалась личная жизнь. Это возвращало Уну к размышлениям о своем небогатом, странном и скорее горьком, чем счастливом опыте. Она втайне радовалась, что сейчас очень загружена работой. Это отличное оправдание для окружающих, которые то и дело интересуются, нашла она кого-то или нет. Всем ведь известно только о непродолжительном «романе» с Драко в прошлом году. Молли каждый раз при встрече желала ей встретить «хорошего паренька, чтобы ценил такую умницу». Кольцо, подаренное Сириусом, она оставила на одной из дальних полок в банковской ячейке. За всё это время он ни разу ей не приснился, даже в качестве видения о прошлом. Это заставляло девушку чувствовать себя перед ним ещё более виноватой.***
Майским днём Гарри вдруг сам подошёл к ней, чтобы помириться. Признался, что это Джинни подтолкнула его к этому шагу. На что Уна в своей то ли шутливой, то ли серьёзной манере ответила, что парню с ней повезло. Поттер извинился за резкие слова, Уна – за то, что пыталась отгородиться и примеряла на него свои собственные впечатления. Они вдвоём прошлись до Гриффиндорской башни и расстались на позитивной ноте. С души упал здоровенный камень. Неожиданно в одном из коридоров её подловил Гораций Слизнорт, теперешний преподаватель Зелий. Они поболтали ни о чём, как это бывает принято у малознакомых людей и близко знакомых англичан. Среди прочего мужчина упомянул её сходство с Лили Эванс, победу на Чемпионате, и как бы между делом пригласил на рождественский ужин, который он проводит. Уна приняла приглашение, обозначив, что не может обещать точно – так далеко она ничего не планирует. Вот ведь лис. Гермиона была права. Профессор Снейп редко выходил из подземелья днём, лишь однажды она заметила его темную макушку и развевающуюся мантию в дверях Большого зала. И тут обухом по голове ударило видение. Девушке повезло найти в двух шагах скамейку, иначе она попросту упала бы на каменный пол. Когда картинка развеялась, Уна ещё какое-то время не могла подняться на ноги. Колени дрожали. Директора пришлось ждать у горгульи не меньше часа. Уна нервно топала ногой и перебирала складки мантии. Каменное создание явно решило потрепать её нервы: – Будущее должно быть заложено в настоящем. Это называется планом. Без него ничто в мире не может быть хорошим. Она бросила мрачный взгляд на статую, продолжив мерить шагами пустой коридор. Девушка то и дело бросала взгляд на часы, с которыми теперь не расставалась. Стук каблуков эхом отражался от стен. – Мы только тогда можем предвидеть будущее, когда поймем прошлое. – Да если бы, – пробурчала она. Дамблдор, появившийся на лестничном пролёте, был весь в своих мыслях. Разговор с директором был не из приятных. Она ещё никогда так не волновалась. Торопливо, но подробно изложив старику своё видение, она чуть подалась вперёд, ожидая ответа. Волшебница успела уже отметить и усыхающую руку, и сосредоточенность, и вековую усталость на его лице. Он задумчиво уставился в окно и ответил не сразу. – Весна нынче невероятная, не правда ли? Лимонных долек, мисс Олливандер? – Профессор, ради всего святого… Он резко сменил мечтательный тон на более резкий: – Мисс Олливандер, дабы не разливаться мыслью по древу, скажу одно: если вы не хотите умирать мучительной смертью, которую подразумевает нарушение Непреложного Обета, вы больше никому не сообщите об увиденном. – А вы хотите умирать? – Хочу я или нет, я уже умираю, – он покрутил в воздухе правой кистью, будто измазанной в золе. – Сдаётся мне, что смерть от рук Северуса будет не такой болезненной, как от этой заразы. Всё равно остаётся недолго. – Я даже не знаю, что Вам сказать, – ошарашенно покачала головой девушка. Пока она пыталась осмыслить происходящее, Дамблдор с помощью заклинания налил чаю и открыл коробку марципановых орешков. В горло не лезло ничего, но старик так настойчиво жестикулировал, что Уна сдалась. Не зря: лакомство явно было начинено чем-то успокаивающим. – Не знаю, успеем ли мы с Вами увидеться ещё, Уна. Вы должны помнить, что заслуживаете быть счастливой. Вы отличная подруга, добрая и очень умная девушка. И мне ужасно жаль, что с Сириусом всё так получилось. У неё перехватило дыхание. – Он сам со мной поделился, знаете ли. Это было неожиданно, но, надо признать, вы отлично дополняли друг друга. И, готов поклясться, Бродяга не хотел бы видеть, как вы губите свою молодость напрасными страданиями. Как и ваши родители не хотели бы. Пора идти дальше, Уна. Молодая волшебница и не заметила, когда по лицу потекли слёзы. Ей, чёрт возьми, много раз говорили нечто похожее, но почему-то именно слова директора достигли цели. Внимательно поглядывая сквозь очки-половинки, Альбус произнёс: – Должен напоследок кое о чём попросить. – Я больше не стану давать Обет, профессор, – сквозь слёзы отшутилась бывшая когтевранка. – Эту просьбу вы и без этого сможете выполнить. Да и нынешняя клятва скоро станет недействительной, – многозначительно протянул старик. – Я хотел бы, чтобы Вы оказывали Гарри Поттеру всю необходимую помощь. Любую. Не только как член Ордена, но и как близкий друг. Скоро она ему очень понадобится. – Я понимаю. Конечно. Гарри может меня просить о чём угодно. – Даже если не попросит. Не спускайте с мальчика глаз. Даже героям нужно плечо. Она переварила его слова и кивнула. – Я Вас поняла, профессор. Уна медленно кивнула и закинула в рот ещё один орешек. лето 1997 Проводить уже второе лето в черной траурной одежде… Уна невесело усмехнулась собственному отражению, пройдясь палочкой по складкам платья. Говоря прямо, у неё никогда не было тёплых отношений с Альбусом Дамблдором. И уж точно не было ничего похожего на то, что происходило между директором и Гарри. Случались моменты, когда старик казался ей безответственным, чудаковатым, инфантильным, эксцентричным. Безусловно, Дамблдор всегда был себе на уме. Но также он – один из самых выдающихся магов современности, красноречивый оратор, хороший учитель и защитник. Был, конечно же. Представить Хогвартс без бородатого всезнающего мага было просто невозможно. Через несколько секунд после его смерти она почувствовала теплое жжение в левом предплечье: блестящими струйками из неё вытекала магия, которой был закреплён Непреложный Обет. Так, собственно, волшебница и узнала, что сбылось её пророчество. Она не успела прибыть в замок к тому моменту, когда там появилась толпа Пожирателей, проведённых в замок Малфоем. Девушка пробралась в школу через Каминную сеть и увидела в окно сотни сверкающих огоньков. Внутри всё упало. Уна рассказала друзьям о видении сразу же, как только они остались в одиночестве в коридоре около владений школьной медсестры. Биллу сильно досталось от Сивого. В этот раз она никак не пыталась защищать своего любимого профессора, который покинул свою альма матер в компании слуг Тёмного Лорда. Может, друзья всё это время были правы относительно Снейпа? Девушка опять проваливалась в ужасное состояние, когда начинаешь сомневаться во всём и во всех. Кроме того, Уна буквально осязала всю ту злость, которую испытывали окружающие. Это разрушающее чувство было написано у всех на лицах. Она сама уже прошла все стадии принятия, поэтому просто наблюдала за остальными. Если честно, ненависть очень выматывает. Только попробуй это объясни тому же Гарри. На берегу Черного озера собралось невообразимое количество волшебных существ. Она заняла место рядом с Тонкс и Римусом, которые наконец-то держались за руки. Несмотря на трагедию и траур, мракоборка светилась изнутри. Она долго ждала личного счастья; никто не вправе был осуждать. Билл Уизли, с чуть затянувшимися ранами, сидел между невестой и матерью. Флёр уже пригласила Уну на свадьбу, уверив, что попозже они разошлют официальные приглашения. Хагрид пускал слёзы в бороду, сморкаясь то и дело в огромный платок, а мадам Максимофф обнимала его за плечи. Министр толкал какую-то речь, состоящую целиком из клише. К концу церемонии гробница была сплошь укрыта ковром из цветов. «С ним ушла целая эпоха», – всхлипнула Минерва МакГонагалл, ни к кому конкретно не обращаясь.