Последняя статья Риты Скитер

декабрь 2003 Она всё-таки заехала к Андромеде, но той не было дома: за Тедди приглядывала Джинни, вид которой говорил о том, что она утомилась в редакции. Однако после появления Уны девушка заметно оживилась, заполнив болтовнёй всё эфирное время, поэтому можно было не беспокоиться о лишних расспросах. Уна лишь несколько раз скосила глаза на бар, но в итоге решила, что сегодня вечером её необходим незамутненный, насколько это возможно, разум. Она поигралась с крёстным сыном, а в половину девятого вышла на улицу. Маршрут был уже знаком. Она не сменила рабочую одежду, не поправила макияж или причёску. Магазинчик был уже закрыт, но Уна провела палочкой по табличке «закрыто» и прочитала светящуюся надпись: «Вход через кирпичную кладку из арки справа, рядом с деревянными ящиками». Девушка нырнула в подворотню и уже через минуту была внутри здания. Сегодня она немного опаздывала, всю дорогу уговаривая себя в том, что приехала, чтобы окончательно попрощаться с Драко. Сегодня ей указали на другую комнату – даже не на последнем этаже, а в мансарде, которую помещение занимало целиком. Рыжеволосая женщина поднялась сюда на скрипучем древнем лифте. Внутри всё упало куда-то в пятки. Так, спокойно. Сейчас она зайдёт внутрь, там никого не окажется, и можно будет со спокойной душой отправиться домой. Но за дверью стоял Драко, повернувшийся спиной к зеркалу. Он заглядывал себе за плечо, оценивая масштабы синяка, раскинувшегося от поясницы до шеи. Несмотря на приглушенный свет, Уне сразу бросилась в глаза эта страшная гематома. – Вот чёрт… – слетело с губ Уны. Драко тут же кинулся за рубашкой (уже абсолютно чистой и тщательно отглаженной). – Я думал, ты опоздаешь. А ты сама пунктуальность, как всегда. – Оставь, – она жестом указала на рубашку. – Я могу посмотреть. Он пожал плечами и дёрнулся от боли. Девушка решительно приблизилась к парню, едва ощутимо ощупала пальцами его спину, затем провела палочкой. По телу Драко забегали мурашки. – Какое-то проклятье отрикошетило от каминной полки, – как можно более безразлично добавил Малфой. Волшебница, будто не слыша его, сосредоточенно зашептала необходимые исцеляющие заклятия; синева начала рассасываться на глазах. – Что-нибудь ещё болит? Малфой-младший повернулся к ней лицом и пальцем показал на область сердца. Девушка ничего не ответила, только протянула ему рубашку. Ну-ну. Парень криво усмехнулся, но стал одеваться. Ни к чему сейчас рисковать, провоцируя её уход. Остальные видимые повреждения он уже успел залечить сам. В мансарде было панорамное окно, как и в предыдущей комнате. Девушка принялась пристально рассматривать погруженный во мрак магловский Лондон. Волшебница слышала, как он заправляет рубашку в брюки, как прочищает горло и встает рядом с ней, как можно ближе, но стараясь не коснуться. – Что между вами произошло? Она даже не посмотрела в его сторону. Драко же сверлил её медную макушку взглядом. – Я уже почти вышел из Мэнора. А он стал допытываться, куда я собрался. Я ответил. Потом… потом он начал орать, называя меня предателем крови и обещался вычеркнуть из завещания, а тебя… как только не называл, – на скулах заиграли желваки. – Сначала я всего лишь хотел его заткнуть. Но… что-то нашло на меня. Мама прибежала, когда я почти закончил. Это она вызвала врачей и мракоборцев. Сегодня она сказала, что отец выживет. И что я тогда выглядел как безумец. – Ты применял Непростительные заклятья? – Убивающее – нет, если ты об этом. Я не собирался его отправлять на тот свет. Он услышал, как она тихонько выдохнула. С облегчением ли? – Тебя совсем отпустили? – Я на испытательном сроке. Если провалю, никаких мне экзаменов, перевода в мракоборческий отдел и повышений в ближайшее время. Хотя сомневаюсь, что кому-то из них было бы жалко Люциуса. Такое обращение резануло слух Уны: прежде Драко всегда называл его отцом. Девушка потерла виски пальцами. Малфой всё так же наблюдал за её реакциями. – Прямо шекспировская трагедия, правда? – Не знала, что ты читаешь магловских писателей. – Ты многого не знаешь обо мне. Я сильно изменился со школьных времён. Хочу, чтобы ты убедилась в этом. Молодая женщина снова тяжело вздохнула. Впервые за вечер она набралась храбрости и заглянула в глаза собеседника. Он выглядел смертельно усталым. Черты лица казались особенно острыми; волосы взъерошены, плечи опущены. Так хочется его пожалеть. Уна буквально удерживала себя от того, чтобы обнять блондина. – Давай выпьем, – предложил Драко, чтобы заполнить повисшую в воздухе паузу. – Нам обоим не повредит. Красное, белое? – Белое, пожалуй. Он отточенными жестами открыл бутылку, наполнил два чуть вытянутых пузатых бокала и протянул один девушке. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, Уна удивилась, насколько его руки были горячее по сравнению с её. Стекло звякнуло в полнейшей тишине: сложно было выдавить из себя какой-то тост. Они переместились за стол. Непривычно было видеть его, не застёгнутого на все пуговицы. Непривычно было находиться так близко друг от друга в течение такого количества времени. – Твои цветы… – начала Уна, подбирая слова. – Я совсем не ожидала такого. Я думала, что всё это осталось в далёком прошлом; что ты ненавидишь меня. Или тебе всё равно. – Мне никогда не было всё равно, если речь идёт о тебе. Я ненавидел тебя, да, – осклабился Малфой, вертя в пальцах ножку бокала. – Когда ты предпочла мне своих друзей с вашими убеждениями перед моим пятым курсом. Когда ты проводила кучу времени с Поттером и Уизли и даже не смотрела в мою сторону. Но что-то постоянно тянуло меня к тебе. Против моей воли, как магнитом, понимаешь? «Отчасти понимаю». Она бряцнула пустым бокалом по поверхности стола, выдавая бушующий под кожей ураган. – Я понял тогда, что у тебя кто-то есть, и что я явно проигрываю. И не мог придумать ничего лучше, чем выводить тебя на эмоции; любые. Чтобы видеть, что я для тебя не пустое место. И, если позволишь, после того разговора в магловском кафе летом девяносто пятого я стал хотеть тебя ещё сильнее, чем до этого. Мой пятый курс проходил очень… напряжённо. И кульминацией стал тот вечер в Тайной комнате. – Я уже и сама тысячу раз успела пожалеть, – совсем не зло, но с ноткой горечи вставила Уна. – В моём списке тот вечер входит в пятёрку лучших за всю жизнь. Как будто во всём мире остались только мы с тобой. Я до сих пор помню каждый момент. У девушки на коже засуетились мурашки; слава Богам, на ней закрытое платье, и ему невдомёк. – Я очень боялся тебя разочаровать, в плане своих навыков по части секса. Сейчас уже задним числом понимаю, что так сильно переживать надо было совсем о другом. Ещё вина? Волшебница кивнула, подставив бокал под горлышко бутылки. – Ты знаешь, что потом происходило. Твоих родителей убивает Люциус и ещё один Пожиратель, всплывает информация о твоём происхождении. Ты бы видела, как он бесился. Мне от него прилетало в следующие годы столько, что на миллион часов с психотерапевтом хватит. Не смотри так; да, я знаю, что это такое, и да, я проходил терапию. Короче говоря, я опозорил семью и должен был отработать этот проёб, убив Дамблдора и пропустив соратников в Хогвартс. Сильнее всех, ты знаешь, бесилась Белла. Это у неё возникла идея поймать тебя. Он остановился, прочистил горло и продолжил. Не отводя с неё взгляда. Начинать разговор было сложно, но сейчас слова лились сами по себе. – То, что происходило в Мэноре… Я себе никогда не прощу. И последние годы каждый день думал, сможешь ли простить ты. Ещё с того же пятого курса я старался приучить себя ненавидеть. Тебя ненавидеть. Когда тебя притащили в Мэнор, я утроил свои усилия. Уже просто чтобы оградить от боли себя. Слизеринский эгоизм во всей красе. Каждый раз, когда я видел, как тебе… внутри что-то умирало. Сам я просто не мог сделать тебе больно, в физическом плане, по крайней мере. Слава Мерлину, мать помогла тебе сбежать, а Белле стало уже недосуг отправляться на поиски. Когда ты пропала, я никак не мог определиться, чего хочу сильнее: твоей смерти или спасения. А потом выяснилось, что ты жива. Ты не выдвигала никаких обвинений. Не общалась ни с кем, даже с друзьями. Мне было страшно со всех сторон. И знаешь, что я понял, увидев тебя в этом году в Хогвартсе? Что я ни разу не вспомнил о твоей крови. Даже задней мыслишки какой-то не всплывало. Просто ты попалась мне на глаза, а я такой: «Чёрт. Это Уна». И не могу перестать смотреть, как тогда, когда мы ещё были школьниками. А ты такая… отстранённая, что ли, озираешься вокруг, словно ожидая подвоха. Так захотелось тебя обнять. Все следующие месяцы я посвятил тому, чтобы, наконец, появилась возможность стать немного ближе. И вот мы здесь. Уну Олливандер начинало трясти. Она услышала всё, что так боялась услышать. Что он сильно изменился. Что они снова могут попробовать. – Я не ожидала, что ты будешь настолько откровенным. – У меня появился шанс, который нельзя упускать. – Неужели тебе всё равно, что во мне нет ни капли чистой крови? Блеф чистой воды, о котором известно ей одной во всём этом огромном мире. – Раньше было не всё равно. А теперь я не вижу особой разницы между магами и маглами. Я хожу в бар и играю в теннис с обычными людьми. Молодая женщина потерла виски руками: голова отказывалась переваривать информацию. – Мне сейчас сложно в это поверить, прости. – Я понимаю. Если на сегодня это слишком, мы можем остановиться. – Спасибо, – она действительно была благодарна. – Я теперь переехал в Лондон, кстати говоря. Ну, после всего произошедшего. Вот новый адрес. Он протянул лист бумаги с острым почерком. Девушка пробежалась глазами по сплетённым буквам. – Недалеко от Министерства. – Так и есть. Не надеюсь, что ты захочешь зайти, но на всякий случай… – Я, наверное, пойду. Блондин метнулся к вешалке, чтобы помочь её надеть пальто. Пропуская руки в рукава, девушка ощутила его дыхание, касающееся волос: – Я люблю тебя, Уна. Сильнее, чем раньше. Ей стало неловко настолько, что слова еле нашли выход: – Я пойду.