Тремя годами ранее. Лето, 2014 года.
Серене понравилось здесь с первого взгляда. Лагерь "Бурные пороги", расположенный на севере штата Вайоминг, сочетал в себе красивые пейзажи, скалистую местность, холодные горные реки и еловые лапы деревьев. Именно запах нетронутой природы, ароматной хвои и влажной земли привлёк её внимание. Из всех мест, которые они с родителями объездили в поисках подходящего летнего лагеря, это определённо оказалось тем самым. Девочка предвкушала приключения, верных друзей и новый жизненный этап, именуемый взрослением. Она очень гордилась, что её впервые оставят одну, без присмотра няни. Серена всегда была дисциплинированной и послушной, но иногда могла позволить себе небольшие шалости, присущие каждому ребёнку. Но юная Уильямс слишком хорошо знала цену последствиям. —Все равно не понимаю, зачем было ехать в такую даль? Сесилия рекомендовала прекрасный лагерь для девочек, который ещё и находится в часе езды от нас, - ворчал Фрэнк, доставая из багажника чемодан дочери. —Не забывай, что это католический лагерь, дорогой, там довольно строгие нравы. И Сесилия отправила туда свою дочь отнюдь не потому что хотела чаще видеться, - Мишель надела темные очки и посмотрела на ворота. —Даже не напоминай. Девочке уже восемнадцать, а застукали её с девятиклассником. Ещё и в школьном туалете! —с трагическими нотками в голосе протянул Фрэнк. — А мне здесь нравится! — радостно запищала девочка, вцепляясь в руку матери, которая уже строчила сообщение в своем телефоне. — Фрэнк, сенатор Луизианы наотрез отказывается голосовать за мою поправку о ношении оружия гражданскими лицами. Утром я вылетаю в Новый Орлеан. — Неужели нельзя обойтись видеоконференцией? — Фрэнк взъерошил волосы на затылке — он так делал каждый раз, когда нервничал или раздражался. — Мы первый раз оставляем Серену одну так надолго, я думал приехать завтра и посмотреть, как она тут адаптировалась, подружилась ли с кем-то. — Дорогой, это летний лагерь, а не школа выживания. Наша дочь активная, социально подкованная и жизнерадостная, она не долго будет ходить одна. — Не буду, — Уильямс активно закивала головой, — я уже сегодня подружусь с девочками, и мы будем заплетать друг другу косы и делиться секретами, так что тебе вовсе не обязательно приезжать сюда завтра. Пусть мамочка занимается своими делами, а ты наконец сможешь проведать наших лошадей и встретиться с доктором Саливаном, чтобы поговорить о колене Старлайт. Может она уже не пригодна для скачек, и ты наконец подаришь её мне. — Мне всегда кажется, что наша дочь выросла слишком уж сообразительной, — отец улыбнулся и взъерошил дочери волосы на голове. — Это все гены, папочка. Пойдем скорее! Нам нужно найти мой домик и разложить вещи. По мере приближения к кампусу, Серена все больше влюблялась в это место. Свежий воздух опьянял и дразнил обоняние. От прилива сил хотелось то ли носится по лужайке, то ли взять кисть и запечатлеть местные красоты на хосте. Талант к рисованию заметил в первую очередь отец. Может потому, что последние несколько лет у матери выдались нелегкими в связи с нестабильной ситуацией в парламенте, а может и потому, что с отцом Серена всегда была ближе. В данной семье Питер был привязан к матери, а Серена — к папе. И тут не стоит искать потайных смыслов или обвинять кого-то из родителей в пренебрежительном отношении к детям. Любили они их одинаково. Но дело было совершенно в другом. Дедушка Веннестрём— папа Мишель — был очень строгим человеком и воспитал дочь соответственно. Он был холоден, руководил семьей и бизнесом, и никогда не допускал сантиментов. Дочь переняла некоторые из этих качеств и потому это нашло отклик в характере младшего сына. Он тоже был скуповат на эмоции и рос довольно замкнутым ребенком. Лишь спорт расшевелил и приукрасил его характер чувством юмора, явными лидерскими качествами и упорством. Если бы он не решил посвятить свою жизнь футболу, то наверняка бы стал инженером или архитектором — математический склад ума позволял ему выбрать любую профессию из всего её обилия. Серена же наоборот была менее приземленной, творческой и мягкой, поэтому именно с отцом она чувствовала духовное единение. Мать и отец Фрэнка прожили в браке больше сорока лет и такой любви как у них можно было позавидовать. В их доме всегда была атмосфера уюта, доброты и поддержки. Дедушка в своих детях души не чаял и воспитал их достойными людьми. Сам Фрэнк еще в школе участвовал в мюзиклах и закончил художественную школу. Такой спектр интересов был нетипичным для спортсмена, а столь многогранную личность было сложно не заметить. Про таких людей говорят: «Талантливый человек талантлив во всем». И хотя его последующая жизнь была далека от искусства, Фрэнк в свободное время любил делать фотографии, рисовать пейзажи и играть на музыкальных инструментах. Именно поэтому заметив, что дочь что-то усердно калякает в своём блокноте — купил ей мольберт, краски с палитрой и кисти. А вообще, к вопросу о том, как две столь диаметрально противоположные личности смогли найти общий язык и создать семью, стоит отметить обоюдный интерес ко всему, что окружает. Многие попросту называют это жизнелюбием и любознательностью. Эти люди обожали соревноваться и постоянно учились друг у друга чему-то новому. Фрэнк поначалу часто испытывал проблемы с только начатым бизнесом и смог освоиться только с поддержкой и советами Мишель, а она же в свою очередь полюбила музыку и даже научилась играть на гитаре. — Ты только не вздумай сильно по нам скучать, хорошо? — мама открыла дверь небольшого домика, сделанного из цельного сруба. Передний же фасад и крыльцо были целиком из камня, что впечатляло. — Только если поможешь мне заправить кровать, — Серена уже забежала внутрь и с восторгом осматривала внутреннее убранство. «Бурные пороги» был создан и финансировался одной из самых уважаемых и богатых семей Вайоминга и потому дома и прилегающая территория выглядели даже слишком помпезно для летнего лагеря. Но попадали сюда отнюдь не богатенькие детишки именитых родителей. Джонатан Харрисон – глава этой самой семьи помимо автомобильного бизнеса занимался преподаванием и являлся доктором исторических наук. Единственным условием попадания в его лагерь было знание. Любой желающий ребенок, независимо от своего социального статуса и материального положения, мог попасть сюда, пройдя несколько этапов специального тестирования. Таким образом здесь собрались дети разных возрастов (до 17 лет), рас и слоёв населения. «Лагерь для зануд-заучек», именно так назвал это место Питер. Хотя Серена и подумала, что он просто затаил обиду на то, что она оказалась в списках, прошедших тестирование, а он нет. — Хорошо, что я хоть где-то смогу отдохнуть от младшего братца, — мечтательно протянула Уильямс, заходя в жилую комнату. — А вот этого не надо, — Мишель с упрёком посмотрела на дочь, — твой брат еще маленький для этого места. Поедет сюда следующим летом. — А может и тебя сюда отправим, — Фрэнк занес чемодан и поставил его возле комода. — Чтобы старшая сестра присматривала за братиком. — Это так несправедливо! Пожалуйста, не делайте этого! Я хотела поехать с Шери к её бабушке в Нью-Йорк, не обрекайте меня на присмотр за Питером, это так скучно! — Тогда не язви и разбирай вещи, мы с отцом займемся кроватью и позовём вожатого, чтобы сообщить наконец о нашем приезде. — Никого звать не нужно, я уже здесь, — в комнату вошел тощий парень с темными волосами. Он носил очки в очень красивой прямоугольной оправе и был причесан так, будто он ошибся эпохой. — Меня зовут Терренс и я заместитель главного вожатого, он подойдет позже. — Приятно познакомиться, Терренс, — Фрэнк пожал собеседнику руку, — а ты не слишком ли молод для этой работы? — Уверяю вас, сэр, я один из самых компетентных сотрудников этого лагеря. И пусть мой юный возраст вас не смущает, я на этой должности уже третий год и дослужился до неё не просто так. Ваша дочь в надежных руках. Серене показалось, что он говорит слишком… эмоционально? Его голос как будто периодически подскакивал, становясь неестественно высоким. А эта его улыбка вселяла не дружелюбие, а лишь настораживала. — Мы же можем поговорить с начальником смены? — Мишель разделяла мнение дочери —Терренс ей показался неестественным. Про себя она подумала, что он напоминает ангела с глазами убийцы. Возможно, настолько сильно контрастировали его темные волосы и ясные голубые глаза, но зубоскалие Мишель распознавала сразу. — Конечно, я позову Говарда, — молодой человек повернулся, чтобы выйти, но передумал и подошел к Серене с протянутой рукой. — Приятно познакомиться, юная леди. Тебе у нас понравится, вот увидишь. — Мне кажется, что я пересмотрела фильмов про маньяков, — девушка расстегнула чемодан и достала оттуда толстовку —близость реки и гор давала о себе знать. Ветер здесь был резким и прохладным, а потому заболеть не хотелось совсем. — Единственное, что меня настораживает, так это его возраст, но я уверен, что Харрисон тщательно отбирал коллектив. — Пойдем, выйдем на улицу, Фрэнк. Серена, разбери пока свои вещи, мы скоро будем. «Разбери свои вещи, Серена, у нас с папой суперважные дела», — кривляясь подумала девушка и набрала Шери по видеосвязи. Разумеется, она не собиралась все делать сейчас. Сперва нужно было поделиться с подругой впечатлениями о поездке и самом лагере. *** — Зарядки на месте? Теплая одежда лежит на нижней полке комода. Носков хватит? А купальников? — Мишель уже двадцать минут перебирала в уме все самое необходимое, стараясь ничего не упустить. Видимо, разговор с главным прошел хорошо, раз мать не увезла её домой. —Лапуля, я думаю наша дочь готова к курсу молодого бойца на ура, — отец приобнял жену. — У тебя мобильник разрывается, ответь пока. — Спасибо, па, — Серена с улыбкой посмотрела на отбежавшую на безопасное расстояние мать, которая выглядела весьма комично в своем строгом обтягивающем платье, на каблуках и с блютуз наушником, посреди этого дикого природного великолепия. — Я буду в порядке, не беспокойся. — Я знаю, потому и не спрашиваю обо всем твоем гардеробе. Увидимся через месяц? — Или раньше, если меня покусают пчелы-убийцы, или я захлебнусь в этом озере. — Какая же ты у меня выдумщица! — Вся в тебя. Фрэнк обнял дочь и чмокнул в макушку. — Передай маме обнимашки, а то я вижу, что сенатор не отпустит её ещё несколько часов. — Это мне ехать обратно с этой балаболкой. На связи солнышко. — На связи, — тихо прошептала Серена, смотря как родители садятся в машину. Мама на секунду оторвалась от разговора и одними губами прошептала мягкое «люблю», прежде чем вернулась к напряженному разговору с высокопоставленным собеседником. — Занятые родители — это отстой, — Серена обернулась, нахмурив брови. Позади неё, непонятно как долго, стояла симпатичная азиатка, облизывающая чупа-чупс. — Я Кира Саито, твоя соседка. — Не могу не согласиться. А меня зовут Серена. — Золотая молодежь? — Что, прости? — Крутые тусовке, море алкоголя, наркотиков и разврата. Это все про тебя? — Э-э-э, нет, извини, адресом ошиблась. Я не из таких. — Ну что ж, тогда мы подружимся, — Кира впервые за их недолгий диалог улыбнулась и протянула собеседнице чупик. *** Кира и её семья оказались эмигрантами из Японии. Мама была профессором биологии, а отец владел частной фирмой, специализировавшейся на строительном оборудовании. Судя по фотографиям в соц. сетях – дух загадочной Восточной страны они привезли с собой. Их квартира хоть и находилась в шумном мегаполисе, в одном из высотных зданий, но убранство было выполнено с учетом традиционных элементов японских домов. Особенно Серене понравились сёдзи – из-за них квартира казалась светлее, а пространство будто расширялось. А ещё ей безумно понравилось обилие зелени в их жилище, она словно приехала в провинцию и сняла маленький домик в деревне. Именно такие впечатления складывались после подробного рум-тура. — Не пойду сегодня плавать, — прохныкала Ева, ещё одна обитательница лагерного домика. Это была маленькая, щупленькая девочка двенадцати лет. Она носила огромные очки и слишком большие свитера, которые скрывали неестественную худобу. — Скажу, что у меня начались месячные и мне нужен отдых. — Мелкая, они у тебя даже не начались и медсестры об этом прекрасно знают, — Кира лежала на пустующей кровати, закинув обутые ноги на свернутый матрас. — Не страдай ерундой и влезай в свой розовенький детский купальник. — Не дразни её, — укоризненно сказала Уильямс из-за дверцы шкафа. — Моя мама запихала мне столько купальников, что я могу надевать новый раз в три дня. Хорошо, что плавание у нас всего два раза в неделю. — Ева, милая, ты же знаешь, что я токсичная стерва и все мои шутки в твой адрес, лишь для твоей закалки. Когда перейдешь в среднюю школу никто с тобой сюсюкаться не будет. — Я помню, Кира, — девочка опустила глаза и улыбнулась. — Уговорили, так уж и быть, буду плавать. — Мне так неуютно, когда с нами дежурит Терренс, а не мисс Хадженс. Он так иногда смотрит… — Как? — Ну знаешь, — Серена замялась, — странно. Мой папа, например, так не смотрит. — Папы вообще стараются не смотреть на тела своих пубертатных дочерей подростков, — хохотнула Кира. — Ну знаешь, нормальные отцы. — Что значит «нормальные»? — Ева надела плавки и топик — формами природа её пока еще не наградила. Кира поиграла бровями и побежала к выходу, зловеще посмеиваясь. — Ты отвратительна! —закричала Серена, пускаясь вдогонку, прихватив с собой полотенца. — Инцест дело семейное, — смеялась азиатка, прыгая с крыльца на траву. — Давай, Ева, нужно догнать её и защекотать за то, что она говорит такие гадости! Ева смеялась и бежала за своими соседками. Или они успели стать ей подругами? В любом случае она просто была рада, что не будет одна этим летом. *** Начальник смены был сегодня хмур. Они с Терренсом договорились, что тот будет дежурить у озера, но друг подвел его, выпив вчера лишнего. Теперь он нежится в кровати, а он, Говард, вынужден присматривать за малолетними пловчихами. И все бы ничего, но голос в черепной коробке взвыл сильнее, стоило первым полураздетым фигурам высыпаться вдоль береговой линии. «Спокойно. Они просто дети. Невинные, маленькие, дети», — он твердил себе это каждый раз. Каждый гребаный раз. Иногда это помогало вернуть ясность мысли, иногда это приходилось повторять сотни раз, будто мантру, прежде чем это возымело бы какой-то эффект. Вот идет Элис из старшей группы. Ей уже почти 17, на её подтянутом теле уже видны растяжки, а на ягодицах едва просматривается апельсиновая корка. Это вызывало отвращение. «Не то, это все не то» «Заткнись!» Мимо прошла Кира в компании Уильямс и той крошечной девочки с библейским именем. Их кожа была идеальна. Ни следа шрамов, бугорков и кожных несовершенств. «Чем тело моложе — тем оно притягательнее для нас» — Сегодня без Терренса, мистер главный вожатый? — рядом захихикала Саито. — Нет, Кира. Сегодня за вами присматриваю я, — когда общаешься с ними, главное ровно дышать и смотреть в глаза. Мысли должны быть заняты чем угодно: новостями, просмотренным фильмом, шумом природы, не важно. Если в голове станет тихо — голос заставит его сделать что-то ужасное. Посреди белого дня. Этого допускать нельзя. — Начнем с разминки, девочки!Две недели спустя
Видимо ранее наступление темноты — особенность Вайоминга в это время года. В семь часов уже зажигались фонари и вечерний ужин проходил в полумраке. Чтобы дойти до шатра, в котором собирались все обитатели лагеря, требовалось пройти через неосвещенный участок, что безумно пугало Еву. Поэтому её подруги всегда ходили вместе. Но не в тот вечер. В тот вечер они не пошли с ней. — Тук-тук, девочки, —Терренс зашел в домик, отмечая что-то в своем планшете, — я же говорил вам, что до отбоя дверь должна быть открыта. —Но тогда к нам налетает куча насекомых, спать невозможно, — возмутилась Кира, отрываясь от чтения книги. — Увы, но таково правило. — Разве пора ужинать? — Серена посмотрела на часы. — Еще полчаса до шести. — Вообще-то, я пришел за Евой. Медсестра ждет тебя на осмотр. — Надеюсь, она успеет узнать все, что ей нужно до ужина, — проворчала девушка, поправляя очки, — я жутко проголодалась. — Не волнуйся, это не займет много времени, —Терренс приобнял Еву за плечи, и они скрылись в вечерних сумерках. Девочкам стоило быть внимательнее. Стоило знать, что медпункт закрывается в четыре часа. Стоило отметить странности в поведении вожатого. Но они этого не сделали. — Почему ты замолчала? — Монтгомери мягко накрыл ладонь Серены своей. — Прости… я просто… Резко осознала, сколько несостыковок было, сколько странностей, — она откинулась назад и взгляд её застыл. — Все вокруг буквально кричало об опасности, а мы… Мы были слепы. —Вы не могли знать, — Де Ла Круз старался контролировать себя и не сорваться. Ему хотелось выскочить из машины, пнуть что-то тяжелое, а еще лучше — избить кого-нибудь до полусмерти. Ему было противно от одной лишь мысли, чем все закончится. И по иронии судьбы, финал был ему известен. Лишь глухонемой не следил за ходом дела о растлении по телевидению и в газетах. Это было ядерной бомбой для всех фигурантов, имеющего гигантский резонанс. Ему было противно, что взрослый мужчина мог прикасаться к ребенку. В этот момент ему стало так стыдно за весь мужской род. За Брайса, за своего отца и даже за самого себя. — Прежде чем ты продолжишь, — он отвернулся и сжал челюсть, — я бы хотел... извиниться. — За что? — её голос был безжизненным, но звучал он крайне нежно. Он этого не заслуживает. Этой нежности в свой адрес. — За все. Просто знай это. И… ты можешь не рассказывать дальше, если не хочешь. — Я хочу. Очень хочу, — она улыбнулась. — Я хочу поделиться этим хоть с кем-то.