Приручение малышки Лу

— Он просто тебя не достоин. Ты же не виновата, что тебя изнасиловали. Ну, не плачь. Хорошо, что ты узнала, что он мудак, до свадьбы, а не после. Твой братик тебя никогда не бросит, слышишь? И малыша воспитаем. Я сейчас приеду за тобой, никуда не уходи. Ник откинулся на диване с мечтательной улыбкой на лице. Сестренка, ты ещё и забеременела! Умничка. Теперь ты будешь только моей. Он включил аудиозапись на телефоне. Послышался шум борьбы и голос девушки, умолявшей отпустить её. Ник отправил запись на свою почту и удалил из телефона. Я полюбил Пенелопу с первого взгляда. Ещё когда она была маленьким орущим свертком, я считал ее своей. Я говорил о ней «моя сестра» с ударением на «моя» и она отвечала мне любовью. Ходила за мной как преданная собачка, рассказывала мне все секреты и я чувствовал, что это глазастое живое существо принадлежит мне. Я не пользовался своей властью для того, чтобы получить что-то, мне просто нравилось это острое и сладкое ощущение. Мой авторитет был поставлен под угрозу, когда малышке Лу исполнилось 14. Эта малявка влюбилась, а её прыщавый друг имел наглость ответить ей взаимностью. Конечно пара ударов в живот отбили у него охоту встречаться с Пенелопой, но я начал нервничать. Я по-прежнему был её лучшим другом и умело пользуясь информацией, которой она делилась, устранял соперников. Она выплакивала на моем плече свою очередную неудачу, а я утешал и обещал, что в следующий раз всё получится. Мы становились ещё ближе. Всё же это был не единственный мой грех. С тех пор как я однажды зашёл в душевую комнату и стал свидетелем того, как сестра купается у меня малость снесло крышу. Она ничего не заметила, слишком быстро я сбежал, но её обнажённая, белая как облако грудь, стояла у меня перед глазами и каждый вечер я неизменно дрочил на это яркое воспоминание. Мной овладела жажда. Я как хищник начал готовиться к прыжку. Спешить было нельзя, насилие было недопустимо. Я хотел её полной капитуляции. Мне казалось что всё идёт хорошо, и тут появился Томас. Он просто свёл Пенелопу с ума, а мои попытки поговорить не увенчались успехом: он не боялся. Впервые в жизни я почувствовал как Лу отдалилась от меня. Я твердил себе, что это ненадолго, но с каждым днём всё ухудшалось. Она расцветала на глазах, я видел как она счастлива, а однажды застал её, целующейся с ним у подъезда. Они сосались как взрослые, да он и был взрослым, ему было двадцать три как и мне, а ей оставался лишь год до восемнадцати. Собирался ли я вредить Лу? Не думаю. Я просто хотел вернуть её. Тем вечером она пришла домой в разорванной одежде и не захотела разговаривать. Только долго стояла под душем, пока я не начал стучать и спрашивать в чём дело. Она просидела дома неделю, а потом решилась рассказать про изнасилование Томасу. По прошествии двух недель он сказал, что разрывает помолвку, а она ещё и беременной оказалась. Я не мог ожидать лучшего исхода. Забирая её из больницы я делал серьёзное, чуть грустное лицо, хотя внутри всё ликовало. И придя домой я сразу же получил награду, сестра плюхнулась на диван рядом со мной, и положила мне голову на плечо, как в старые добрые времена, а я получил возможность гладить её волнистые каштановые волосы. — Знаешь, Ники, ты лучше всех. — Не придумывай. — Нет, правда. Я буду жить с тобой. Всегда. Мне больше никто не нужен. Я приложу все усилия, сестрёнка, к тому, чтобы это стало правдой, — думал я, а сам говорил какую-то чушь про то, что она ещё встретит хорошего парня. Моя сестрёнка, моя Лу, моя девочка. Скоро ты будешь моей по-настоящему. Конечно я не позволил ей сделать аборт. Запугал бесплодием, вместе с ней на узи послушал сердцебиение, заявил, что если ей не нужен этот ребёнок, то я усыновлю его. Надавить на беременную женщину — несложная задача. Гораздо сложнее было заставить её бросить школу, где у неё была куча друзей, но мне хотелось, чтобы моя кошечка сидела дома и занималась хозяйством, так что я справился и с этим. Одуревшая от одиночества она прямо бросалась ко мне на шею, когда я приходил с работы. А я смотрел вместе с ней разные милые до тошноты фотки малышей, участвовал в выборе пелёнок-распашонок, в общем поддерживал её концентрацию на материнстве. Конечно она иногда грустила, и я пользовался этими чудесными моментами, чтобы приучать её к физической близости. Однажды, когда она рыдала я посадил её к себе на колени, качал и хлопал по спинке как ребёнка. Я повторил это всего пару раз, и вот уже моя девочка сама садилась мне на колени когда ей было грустно. Сначала я целовал её только в щёку, но постепенно мои поцелуи стали попадать в шею, уголок губ, за ухо. Я действовал постепенно, так, что она даже и не заметила, что всю свою телесность стала удовлетворять со мной. Мы смотрели в обнимку кино, кормили друг дружку и смеялись. А после того, как «совершенно случайно» в её комнате сломалась батарея, она начала спать со мной и иногда, когда мне везло, она прижималась ко мне во сне и спала так, а я ощущал её мягкую грудку, прикасающуюся к моему телу, её дыхание, щекотавшее мне шею. Будет враньём сказать, что я ни разу не раскрывал её, не пялился ночами на её тело, ощущая желание потрогать, вдавить в кровать, овладеть ею. Скоро её живот начал расти и у меня появлялось больше возможностей удовлетворять свои прихоти. Во-первых, я всё время гладил её животик, ну как будто меня это жутко умиляет. Во-вторых, услышав её жалобы на боли в спине, начал делать ей массаж и скоро это стало нашим ритуалом. Потом я распространил свои действия еще и на её попку, размазывал масло по бархатной коже её ягодиц и проминал их. Потом делал массаж ног — спереди и сзади. Во время массажа она была в трусиках, я уговорил её надевать для массажа стринги. Когда она лежала на спине бюстгальтер лежал расстёгнутый поверх её шикарной груди, которая увеличилась из-за беременности не меньше чем на два размера. Я массировал её ключицы, руки, и пока она, обалдевшая от удовольствия, теряла бдительность, я как бы случайно сдвигал лифчик. Я играл в игру «найди сосок» и иногда у меня это получалось. Лу лежала разомлевшая, беззащитная и постанывала от удовольствия, а её огромный розовый сосок торчал и звал меня присосаться к нему. Иногда я настолько сходил с ума от вожделения, что думал напоить Пенелопу и трахнуть по-быстрому, но всё-таки не решался это делать. Я заметил, как границы Лу отступают под моим напором: она переставала меня стесняться. Выходила из душа голая на поиски полотенца, а я делал морду кирпичом, смотрел ей в лицо как будто ничего не происходит, как будто с утра до ночи по квартире ходят раздетые беременные женщины. Когда мы спали она уже намерено обнимала меня и засыпала со мной в обнимку, а я ночью тоже не упускал возможности ее обнять. И моя рука совершенно нечаянно ложилась то на её грудь, то на лобок. А уж утром я всегда делал так, что она оказывалась крепко прижата ко мне. До родов оставалось каких-то два месяца. Скажу честно, поначалу я подумывал задушить выродка подушкой. Горе от смерти ребёнка привязало бы Пенелопу ко мне ещё больше. Но узнав, что она ждёт девочку я передумал. У меня намечался маленький гарем, а какому парню это не понравится? По вечерам мы выбирали имя для дочери, перебирали в памяти родственников. В конце концов я вспомнил имя прабабушки — Жаклин и оно очень понравилось Пенелопе. Я подставил ей щёку для поцелуя, но в последний момент развернулся и Лу мокро и мягко чмокнула меня в губы. Она даже покраснела. А я смотрел на её смущение жадными глазами и улыбался. На очередном посещении врача нам сказали, что нужно готовить промежность к родам, делать специальный массаж. Мне повезло и то же самое посоветовали на курсах для беременных, которые мы посещали по субботам. Тут уж я отвёл душу: повёл пузатую в сексшоп где она краснела как школьница. Выбрал кучу фаллоимитаторов от маленького до просто огромного размера с вибрацией и без, смазки купил, в общем подготовил её морально. Ну а вечером набрал ей ванну и после, распаренную, разнеженную унёс на свою кровать. Делал всё как учили, засовывал палец, гладил по кругу растягивая. Потом уже взял мелкий вибратор, хотел смазкой полить, смотрю, а сестрёнкина пизда уже потекла, даже клитор набух. Она лежит молча. Я вибрацию включил и пошёл его засовывать. Иногда невзначай и анус задевал. Смотрю, она зажмуривается, рот сжимает. Я говорю: — Ты если возбуждаешься — это не страшно, главное продолжать. А она вдруг глаза открыла, руку мою убирает, говорит: — Я сама. Только я ей не дал, руку её к кровати прижал, говорю: — О ребёнке подумай, как ему лезть будет через такую тугую дырку. Ты ж без мужика живёшь, у тебя всё там заросло. Она сразу заткнулась, птичка моя. Ротик открыла и дышать чаще стала. А я уже побольше член взял. Он хоть и мягкий, а в неё не влезал. Она бедненькая дёрнулась, а я ей: — Терпи. И она слушается. Только всхлипывает иногда. Я её не стал в тот день долго мучить, но и передышки долгой не давал: на следующий день опять в ванную и потом опять долбить. Через три дня она привыкла. Смотрю — уже ждёт, смотрит на меня, а я делаю вид, что забыл. Она меня сама в спальню потянула, а я удивленный, мол, что такое? А Лу опять давай краснеть. Ну в тот день я её хорошенечко этим вторым членом выебал. Она вся потная лежала, похныкивала. На следующий день размер побольше взял. Она говорит: «Не хочу, тот нормальный», а я говорю: «Голова у ребёнка больше моего кулака, как рожать будешь, неженка? Не капризничай давай, а старайся. Расслабляй вагину свою.» Приложил ей вибратор к клитору, руку её сверху положил, держи. Она смотрит удивлённо, но слушается. Я в неё этот огромный хуй пихаю, а она глазки прикрыла и постанывает, умничка. Из писи смазка течёт. Я же схитрил — намазал член этот анальным лубрикантом с анестетиком, и письку её тоже, потом говорю что-то вроде: «Смотри — заходит, а тебе не больно, значит так и нужно делать, так лучше писька расслабляется». Она кивает, а сама дышит часто, глаза подкатывает, я жалеть её не стал, долбил как следует. Тут она и кончила. Я смотрю, как будто не понимаю ничего, аона мои руки от себя убирает, не хочет больше конечно. Я ей говорю: «Ну ты даёшь!» и ушёл. Так она ночью ещё у меня прощения просила, глупышка, в щёку целовала. Я губы подставил, она и в губы чмокнула два раза, и в обнимку заснула, упираясь в меня животом. Я с того дня ещё и к поцелуям её начал приучать. Попросит что-то у меня, я губы подставляю. Она и целует. Потом я за талию её придерживать стал, чтобы поцелуй подольше получился. Но языком не лез, не сосал её, чтобы не пугать раньше времени. Каждый вечер у нас проходил одинаково. Я раздевал мою девочку догола. Делал ей массаж всего тела с маслом, не забывая мило говорить с животиком и рассказывать Лу про свой день. Потом переходил к её промежности. Уже без ограничений промазывал ей всё там маслом и начинал разминать, растягивать вагину. Потом доставал игрушки, и очередным большим хуем ебал её, а она держала вибратор на клиторе и скоро кончала, подёргиваясь и иногда тихо скуля. Потом я прижимал её, расслабленную к себе и мы засыпали. Уже заснувшую я вдоволь тискал её, трогал её грудки и писю, целовал спинку. Она спала беспробудно и даже сопела громко во сне. Что случается с женщиной, которая каждый вечер получает оргазм от мужчины? У неё как у собаки Павлова появляется связь мужик — кайф. Так и Лу привязалась ко мне, пыталась угодить: готовила мои любимые блюда, в губы целовала всё время — знала, что мне приятно. Стала кончать бурно, не стесняясь, а потом уже начала двигать вибратором, а не просто придерживать его. С подружками я ей не давал общаться много, загружал домашними делами и она начала на всё смотреть моими глазами, доверять полностью. Я после очередного нашего вечера сделал так, чтобы она мой стояк заметила. Сам сделал вид, что смутился. На следующий день всё повторил. А потом ещё и подстроил, чтобы она застала в ванной, как я дрочу. Мол, вот какой я благородный, возбуждаюсь, а к тебе не лезу, страдаю молча. Два дня она ходила, решалась. А потом вечером, после массажа и долбёжки фаллоимитатором, повернулась ко мне, руку на член положила, типо поможет мне. Я глаза округлил, но руку не оттолкнул, ещё передумает. Она и начала мне надрачивать. Старалась очень, но было видно, что опыта мало. Всё равно кончил я быстро, прямо на руку ей вылил всё. И пошло-поехало, каждый день теперь у меня кончался хорошо с моей девочкой. Она кончала — я кончал. Живот у неё уже огроменный вырос, через месяц рожать, а я её ещё не трахнул. Но зато фистинг ей устроил в целях разработки пизды для родов. Она не хотела, но я уломал её конечно. Каждый день сказал будем это делать, чтобы ты легче родила. Она ревела, даже дрочить мне в этот день не стала, а я сделал вид, что обиделся. На следующий день ни одного сообщения с работы ей ни послал, ни одной картинки с котиком. Вечером пришёл хмурый, поковырялся в тарелке, уставился в телефон и молчал. Как она сразу забегала. В глаза стала заглядывать, сюсюкать. А потом в ноги бухнулась и давай прощения просить и плакать, мол, сука я неблагодарная. Я её тут же в спальню потащил, чтобы проверить, как она слушаться будет. Ну и намазал всё смазкой хорошей, чтобы она увидела, что когда слушается брата всё хорошо проходит. Она меня в этот день хотела приласкать, да я нахмурился и не дал. Она проревела часа два пока не заснула. На следующий день просыпаюсь от прекрасного ощущения, а это Лу мой хуй насасывает — прощения просит, я её пытаюсь остановить но не сильно. А сам показываю как мне нравится, стонать начал, как будто от удовольствия всякий контроль потерял. Честно говоря, не верил, что до этого дойдёт у нас. Я ей в рот кончать не стал пока, вынул член. На работу ушёл счастливый. Вечером сел на диван, опять эта пузатенькая подлезает, и ну насасывать. Думаю — в рай попал, что ли? А когда на курсах сказали, что секс полезен перед родами, я совсем обрадовался и ночью решился. Когда Лу заснула, раздвинул ей ягодицы и вставил член. Чуть не кончил я сразу, а она возьми да и проснись. Вскочила. «Ты что делаешь?» — говорит. А я глаза опустил: «Вроде услышал, что полезно, думал тайно делать, чтобы ты не знала». Лу не такая дурочка была, конечно, но что ей оставалось ещё? Легла на бок, ночнушку подняла сзади и приняла мой член. Первые три дня я по вечерам её тихонько и недолго поёбывал перед сном. Кончал в неё. Она тихо лежала. Я, чтобы ей всякие мысли нехорошие не лезли о том, что её собственный брат трахает, ей на ушко всё время шептал: «Это для ребёнка.» Пенелопа с того дня погрустнела немного, но я внимания не обращал, я ж до её пизды наконец добрался! Поначалу мне этого тихого секса перед сном хватало, так я счастлив был, а потом аппетит ко мне начал приходить. Я начал её хуем будить. Просыпается девочка моя, а я уже сзади наяриваю, кончу в неё и на работу бегу. Вечером прихожу, она готовит что-то, штаники с неё спускаю прямо на кухне и присовываю ей, или лежим на диване, телевизор смотрим в обнимку, я её по-тихому оттрахал и дальше лежим. В общем разошёлся я, и мысль, что могу ей в любой момент вставить, радовала меня очень. Сосать она мне перестала, но мне было плевать. Как-то раз на выходных Лу пошла в кафе вроде как с подружками увидеться, нарядная такая, весёлая. Я тогда совсем дурной от счастья был, отпустил её без вопросов. Ей уже неделя до родов оставалась и трахал я её как следует, во всех позах и помногу, уже не страшно было. Она и кончала подо мной нормально. В общем отпустил я её, а она возвращается под вечер, в глаза мне смотрит нагло и заявляет: «Меня Томас обратно зовёт, говорит, что любит меня и ребёнка.» Я стою как дурак, с ума схожу, не знаю придушить её или хватать за руки и умолять не уходить. А она тихонько так добавляет: «Он на твоей почте запись нашёл как меня насилуют. Это же ты подстроил?» И опять этот взгляд прямо в глаза. По щекам у неё слёзы бегут, руки трясутся. Я решил — схвачу её и в подвал посажу. Роды сам приму как-нибудь. Не думает же она, что я её отпущу, а она возьми и скажи: «Томас меня за дверью ждёт, если через пять минут не выйду, он полицию вызовет.» Ну пиздец вообще. Я молча смотрел как она вещи собирает, а потом всё-таки подошёл, за плечи схватил. — Люблю, — сказал, — Люблю тебя, Пенелопа. Не бросай меня. В глазах у неё как будто мелькнуло что-то, но погасло быстро. Она руки мои убрала от себя. Я ей пощёчину влепил. А она тихо сказала: — Ненавижу тебя. Она что-то из одежды в сумку покидала. Детские вещи, которые мы вместе покупали все оставила, к двери пошла. Я разозлился, в коридоре её догнал, к себе прижал сильно, грубо, так, чтобы испугалась, и на ухо прошептал: — Это я тебе тогда ребёнка сделал. Это моя дочь у тебя в животе. Не хотел я, чтобы она так просто ушла, чтобы была счастлива без меня. Она всем телом вздрогнула от моих слов, а когда я освободил её, не обернувшись ушла. С того момента я не знал что с Пенелопой, где она. Подружки её все меня в чёрный список покидали, родственникам нашим она ничего не сообщала. Я скучал по ней сильно, чуть на стенку не лез от тоски, ругал себя за всё. Через три месяца на выходных Лу мне позвонила, плачет: «Ники, забери меня отсюда.» Я её голос плачущий услышав, чуть с ума не сошёл, готов был всех, кто её обидел, поубивать. Приехал на окраину города в какой-то гадюшник, за дверью крики, грохот, я эту дверь старую выбил. Этот мудак Томас пьяный в усмерть мебель бил. Пенелопа в углу сидела, между шкафом и стеной, голову руками закрыла, глаза у неё круглые от страха. Томас буйный был, подрались мы с ним, но на меня такая ярость нашла, что я с ним справился в конце концов. Взял Лу за руку, а она идти не может, так перепугалась, мне рукой на дверь в коридоре показывает, губами что-то беззвучно шепчет. Я зашёл туда, там лялька её лежит в кроватке, взял её на руки. Она тёплая такая, молоком пахнет, господи. Не думал никогда, что к такой личинке маленькой почувствую что-то. Я с ней к Пенелопе подошёл, Лу тогда на шкаф опираясь и на мою руку, встала кое-как и в чём была ушла оттуда. Я сразу заметил следы жёлто-зелёные на её лице, руках, и понял, что Томас бил её. Домой её привёз, счастливый сам ужасно. Отвёл её в комнату, успокоительного дал. Мелкая заорала, я её к матери поднёс, а Пенелопа машинально халат отодвинула, майку подняла и сиську ей в рот пихает. А я этих сисек любимых уже три месяца не видел, смотрю — насмотреться не могу. Личинка мелкая сосёт жадно, аж молоком давится, а Лу моя совсем никакая, лицо несчастное, натерпелась она видно. Я рядом сел, к себе её тихонько прижал, по привычке давней говорю: «Всё хорошо будет, найдёшь кого-нибудь получше», а она отвечает: «Я с тобой буду жить. Мне больше никто не нужен.» Я от таких слов растаял. Мелкую спящую из её рук взял, на диван рядом положил, Пенелопу обнял и целовать начал. А она не прячется, губы подставляет, прижимается ко мне, как будто соскучилась. Я её еле от себя отлепил, говорю: «Тебе отдохнуть нужно.» Сам поехал в магазин, купил кровать для ребёнка, одёжки всякой и для Лу тоже. Она похудела после родов сильно, видно от стресса, только сисечки большими остались. Вернулся я домой, а Пенелопа уже на кухне моей холостяцкой засраной убирается, готовит что-то. Я обнял её сзади, в затылок носом уткнулся, вдыхаю этот запах родной и не хочется мне её в постель тащить, чувствую, что она моя, что уже никуда от меня не денется, не бросит. Хочется любить её, делать счастливой. Только она сама какая-то ласковая стала. Жмётся ко мне, в шею целует, на грудь мою руки кладёт и в глаза заглядывает, мол, выеби меня уже, дружок. Я через несколько дней не удержался всё-таки и дал ей жару ночью. Смотрю — она на утро довольная ходит, ещё больше ластится. Ну тут началась у нас ебля. Я на работе даже отпуск на две недели взял, чтобы из постели с ней не вылезать. А как она сосать божественно начала! Я как дурак с ней стал, ей богу, даже сам до её пизды ртом добрался, чего в жизни не делал. Она меня учила что и как делать, конечно, и не с первого раза, но кончила под моим ртом. Я думал, как я раньше без этой вкусной писи её жил. В общем Лу из меня сделала пиздолиза, подкаблучника, семьянина. Ночью меня утомит, я днём еле работаю, а вечером она меня тащит гулять с мелкой. Стал я примерным отцом семейства. Ну и ещё одного ей мелкого скоро заделал. Опять она пузатенькая ходила, глаз радовала. Она конечно боялась сильно, по врачам бегала, но обошлось вроде, сын теперь у нас растёт. Лу толстенькая стала, откормил я её вкусняшками и в постели к ней теперь ещё приятнее прижиматься. Боюсь как бы третьего ребёнка не заделать этой девчонке. Но она с этими двумя устаёт сильно да и страшно, что уродец родится от нашей родственной любви. Я няньку нанял и Лу учиться погнал, чтобы она дома не скисла от хозяйства и детей. Говорю ей каждый вечер на ушко, что она большая молодец и что люблю её больше жизни, а ещё прощения прошу мысленно, за то, что тогда в подворотне с ней сделал. Пусть и вышло всё хорошо, но не нужно было этого с ней делать. Она бы и так меня полюбила, или нет?