Start All Over (Начать всё сначала)

Я никогда не была так хороша в словах. Я была в порядке, чтобы помешать людям, но это было легко. То, что было важно, вещи, которые могли бы изменить мир, они никогда не исчезали. Я стояла, глядя на гребень зелёной горы, глядя на извращённые деревья и огромные серые выступы скал, которые заслоняли пейзаж. Одна, но не одинока. Иногда я ездила в города, чтобы покупать нитки, ножи, такие вещи, но каждый раз, когда я это делала, неизбежно происходил «инцидент». Но поездки в цивилизацию были неизбежны. Через несколько дней я была в деревне, чтобы встретиться с толпой в Потейдии. Я не могла допустить этого, мне нужен был новый кинжал, точильный камень и ещё несколько вещей, которые я не могла сделать для себя. Может показаться странным, что я снова направлялась в Потейдию, это был единственный город, в котором я была годами. Я действительно не знала, почему. За исключением того, что, может быть, если я продолжу возвращаться туда, она будет там когда-нибудь меня ждать. Но каждый раз, когда я шла по деревне, моя душа снова загоралась, и некоторые люди всё ещё узнавали меня. Они звали меня, а некоторые просто насмехались, одни искали мою помощь, другие хотели просто увидеть, была ли я той, которую они подозревали. Я делала всё возможное, чтобы игнорировать их. Я повернулась перед собой и направилась по тропинке, которая присоединялась к главной дороге в деревню. Мои ноги, казалось, становились всё тяжелее, когда я приближалась к знакомой местности. Люди проходили мимо меня, не глядя в мою сторону, принимая меня, только как чужого утомлённого путешественника, возможно, бродягу. Я избегала их так остро, как они избегали меня. Я поплелась вперёд, уставившись на землю впереди себя, но мои уши внимательно слушали окружающих людей. Я была настороже, как всегда. На рынке я обменяла несколько шкур для нового железного кинжала и рулона прочных нитей. Я с грустью посмотрела на стопку свежих пергаментов, которые кто-то показывал. Когда я приблизилась к торговцу, позади меня разразилась драка. Только по инстинкту я вовремя развернулась, чтобы поймать стрелу в воздухе, когда она приближалась к жене торговца. Шальные стрелы, которые почти унесли жизнь невинного человека. Торговец ахнул и попытался поблагодарить меня, но я проигнорировала его. Я сосредоточилась на ярости, которая струилась внутри меня. Как могут они? Как они смеют осквернять это место своей мелкой дракой? Я высокомерно шагнула в самый разгар боя, произвольно ударяя, отправляла тела во все стороны. Но я долго не практиковалась и, пока я отправляла одного человека, другой подошёл ко мне сзади, я тоже его откинула, а затем пришёл ещё один, и ещё. Мужчины просто искали бой, немного волнуясь, ведь теперь у них был общий враг. Площадь усеялась семью или восемью бессознательными людьми. Я была в гневе и отвращении к тому, что я сделала, по тому, что они сделали. Размышляя, я почувствовала, как боль взорвалась в затылке, и земля поднялась, чтобы встретиться со мной, прежде чем мир потемнел. Когда я проснулась с ужасной головной болью, я подняла руки к лицу. В моих волосах была кровь. Мои ноги и руки были связаны. Я болезненно моргнула глазами и огляделась. Я лежала на земле в тускло освещённой палатке. Приглушив стон, я села и огляделась. Пять или шесть человек сидели или стояли. У каждого были тяжёлые медные воротники и кандалы. «И мёртвые возникают». Кто-то хихикнул. Я посмотрела на ближайшую молодую девушку. Она посмотрела на меня. «Ты была в отключке два дня». Она добавила. Я продолжала глядеть на неё. «Итак… ну, кто ты?» — спросила она, всё ещё хмурясь. «На самом деле это неважно.» Я произнесла хриплым голосом от жажды. «Есть что попить?» Девушка торжественно кивнула. «Передайте сюда ведро воды!» Она закричала на другой конец палатки. Деревянное ведро было передано из рук в руки, пока не дошло до нас. Оно было наполовину наполнено прохладной водой, не было ковша, поэтому я сделала всё, что могла, чтобы поднести неуклюже ведро к своим губам связанными руками. «Я Эрика». Девушка сказала, когда я вернула ей ведро. «Где мы?» Я спросила. «Где? Не важно, ГДЕ, но я могу рассказать тебе с КЕМ». Она нахмурилась. «Теперь ты являешься собственностью Чеймона, он работорговец». Я уставилась на неё, моя голова плавала. Я начала чувствовать головную боль, которую я игнорировала. Я боролась с тошнотой. «Ага.» Мне удалось. Глаза Эрики расширились. Тяжёлые шаги подошли сзади, но я не обернулась. Я оценила большого человека позади себя в отражающихся карих глазах Эрики. Сидя выше, я качнулась в паху своими связанными руками… и сразу пожалела об этом. Пятна завихрялись в моих видениях, и моя голова запульсировала, когда мои кулаки столкнулись с бронированными оковами. Моя голова слишком сильно болела, даже если я наслаждалась воплями боли, которую сделал мне большой парень, когда я ударила его. Я слышала, как он встал, выругался и поднял ногу, чтобы наброситься на меня, и я не успела скоординировать свой умственный инстинкт вовремя, чтобы я смогла избежать злобного удара по своей спине. Падая вперёд, я боролась с темнотой, которая угрожала снова охватить меня. Кусала губы, когда меня потащили за ноги, я не спала. Жестокий схватил верёвки на моих запястьях, и буквально вытащил меня из палатки в яркий солнечный полуденный свет. Я сморгнула слёзы от света и продолжала тащиться по грязи. Он уронил меня к ногам высокого худощавого мужчины. Я моргала ему сквозь грязные и покрытые кровью волосы. «Я слышал, что ты немного помогла моим мальчикам». Он выкрикнул. Он присел рядом со мной и поднял моими волосами голову. Я стиснула зубы и сопротивлялась желанию плюнуть на него. Он осмотрел моё грязное лицо. «Хм, неплохо, стыдно, что ты уже старая для того, чтобы быть девушкой для гарема». Он скрежетнул зубами. Человек, как я предположила, быть Чеймоном, грубо опустил мою голову, я зарычала на него, он улыбнулся и встал. Он переступил через меня. «Я хочу, чтобы её исцелили, забери её, отвиди к Пимеру, а затем её должным образом свяжите». Чеймон задумчиво повёл подбородком. «Я вижу в ней что-то вроде гладиаторши». Он усмехался, когда уходил. Интересно, знал ли он, кто я. Я надеялась, что он этого не узнает. Большой парень снова схватил меня за руки и потащил по ухабистой поляне, а затем в другую палатку. «Пимер… У меня есть ещё одна». Он зарычал. «Положи её сюда, на койку». Нежный голос ответил. Когда меня грубо бросили на смятую койку, на меня накинулся старый бородач. «Поверни голову». Он прижал мой подбородок к одной стороне и ловко исследовал заднюю часть моего черепа. «Меня зовут Пимер, я целитель. С тобой всё будет хорошо, череп не сломан». Он сказал резко. Он приказал охраннику принести ему чашу с водой и тряпкой. Грубиян ворчал, но сделал, как ему сказали. Когда Пимер вытер кровь с моего лица и шеи, он спросил: «Сколько тебе лет?» «Я не знаю.» Я забыла свой возраст задолго до того, как умерла другая половина моей души. Пимер кивнул: «Открой рот». Я нахмурилась. «Открой рот.» Целитель стукнул, трогая рану на моей голове. Мои глаза налились, но я сделала, как мне сказали. Он внимательно осмотрел мои зубы, мило улыбаясь. Я так долго задавалась вопросом, знал ли он, о чём я думаю в своих мыслях. Пимер сжал мой рот пальцами. Он поднял мою кожаную рубашку и прощупал мои рёбра. Он нахмурился, я нахмурилась. Я не сомневалась, что он мог бы сказать, сколько раз каждое из моих рёбер было сломано и заживало лишь немного криво. Но он не задавал мне никаких вопросов. Он подметил бесчисленные шрамы, которые я заработала во многих бесчисленных битвах. Он подошёл к маленькой татуировке над моей бедренной костью. Она была того же дизайна, который украшал мой шакрам. Я вздрогнула, когда он коснулся его. Целитель опустил мою рубашку. «Хорошо, я не хочу, чтобы ты лгала мне, женщина. Кто ты?» Он угрожающе наклонился ко мне. Я подумала, что я сделаю с этим человеком, как только он отвернётся от меня к столу. Он ударил меня, когда я не ответила. Я не могла сказать ему правду, это только поставило бы меня под пристальное наблюдение. «Я…никто. Я просто женщина». «Я сказал тебе, чтобы ты не лгала мне, я не буду снова тебя предупреждать». Его борода коснулась моей руки. «Меня зовут Минья». Я быстро сказала: «Я… я была амазонкой». — добавила я, надеясь объяснить ушибленные рёбра. Он хмыкнул, но что-то в нём сказало мне, что он не убеждён. «Татуировка? Что это значит?» У меня не было ответа для него. Моя голова пульсировала отвратительно, вытесняя все рациональные мысли. «Я так и думал». Он вздохнул. «Не волнуйся, я получу от тебя правду». Целитель встал и вернулся с острым ножом. Он схватил пригоршню моих чёрных волос. Волос, которые, когда они чистые, свисают прямо за мои плечи. Это была одна из немногих вещей, которая меня беспокоила в течение последних нескольких лет. «Это должно помочь». — сказал он себе и начал обрезать мне волосы. Когда он закончил, у меня были неровные волосы, которые доходили только до моей челюсти. «Если бы ты была достаточно молодой, чтобы пойти в гарем, я бы мог позволить тебе сохранить их». Старик был ПОЧТИ жалостливым. Я просто холодно смотрела на него. Пимер вернулся ко мне, чтобы снова проверить мою рану головы, а затем позвал охранника. Я снова была бесцеремонно вытащена из палатки. На этот раз я приземлилась к ногам мускулистого мужчины с рабским воротником. Он измерил мою шею и запястья, и, по просьбе стража, мои лодыжки. После нескольких минут неудобного ожидания он вернулся с множеством запятнанных медных устройств ограничителей. Ошейник был уложен вокруг моей шеи, и маленький стержень вставлен через застёжку, согнутый и обломанный. Его нельзя было удалить без пилы. Процесс повторяли ещё четыре раза. Тяжёлые цепи продели через ножные браслеты и манжеты. Мои верёвки были обрезаны, и я была на ногах, но цепи уменьшили мой темп до неутешительной потасовки. Впервые я заметила, что кто-то украл мои сапоги. После моей круговой поездки по лагерю, в течение которой я внимательно следила за всем, что могла, я вернулась наконец, на своё место рядом с Эрикой. Только на этот раз я тоже была привязана к глубоко воткнутому столбу. Охранник вышел, я видела, что он сопротивлялся желанию снова ударить меня. Эрика снова посмотрела на меня. «Твои волосы…» сказала она сочувственно. Я пожала плечами. Они отрастут. «Как долго ты находишься с Чеймоном, Эрика?» Я решила, что пришло время собирать информацию. Моя голова продолжала пульсировать. Я хотела чашечку ивового чая. «Ну, я думаю, где-то около трёх дней». Она ответила, посчитав по кончикам пальцев. Она не могла быть старше 16 зим. Я представила её как наложницу. Изображение только способствовало моей решимости вытащить всех отсюда. И, возможно, обезглавить нашего друга Чеймона. «И как долго кто-то обычно остаётся с ним, прежде чем они будут проданы?» «Я не знаю, я не была здесь так долго, они говорят, что мы едем в Афины». Она ужасно посмотрела на меня. «Где, по-твоему, я закончу?» — спросила Эрика. Она схватилась за свои длинные каштановые волосы, уже смирившись с продолжением своего существования, как рабыня. Я нахмурилась и отказалась отвечать. Я вспомнила, что рабством Дагнин занимался настоятельно, по крайней мере, трёхмесячным периодом обучения, прежде чем он выводил раба на рынок. Сказал, что они получат вдвое больше, чем могут, для неподготовленного, несломленного человека. Охранник, который заставил меня взглянуть на Пимера, вернулся с двумя длинными стержнями, и я сразу поняла, для чего они нужны. Пришло время для всей группы Чеймона двигаться дальше. По одному, мы были освобождены от столбов, а полюс был продет нашими поводками. Женщины к одному полюсу, мужчины — к другому. Я стояла прямо на ветру, румянец ярости на моём лице не был бы принят ошибочно за позор или страх. Как только палатки были собраны, загружены телеги, охранники поднялись, мы вышли. Поднявшийся человек проехал вдоль передней и задней каждой линии пленников. Это было в середине того момента, когда мы начали. Несмотря на то, что солнце наполняло мою ушибленную голову, я заметила, что рядом с телегами идёт группа свободных людей. От их приглушённых манер и тихих рангов я сообразила, что их взяли, чтобы обучать рабов. Вероятно, для тех, которые будут проданы очень скоро. Мы всё ещё не ушли далеко от Потейдии. Моё внимание, наконец, обратилось к другой линии на дороге. Я узнала некоторых путешественников как некоторых из тех людей, которые явно игнорировали меня по дороге в город. Один смотрел на нас открыто, я подняла бровь, но не отводила глаз. Примерно через четыре часа ходьбы, со случайными остановками для лошадей, Эрика начала уставать. Она была слишком худой, ещё не привыкла к такому напряжению, даже через три дня. Прогулка исцелила мою головную боль, слишком долго, пока я не смогла забыть о том, чтобы медленно сесть. Эрика, с другой стороны… Она споткнулась передо мной. Если она упадёт, её шея возьмёт вес. Я бросилась вперёд и схватила её за плечи. Она повернула голову и улыбнулась с благодарностью, и мы продолжили молчание. Две лошади отъехали, чтобы ехать рядом с нашей линией. «Она не такая, как она о себе говорит, я уверен в этом». Я услышала, как Пимер сказал Чеймону. Работорговец очень долго смотрел на своего белого коня. Я смотрела на него краем глаза, делая вид, что слишком устала от долгой прогулки, чтобы замечать их. «Приведёшь её в мою палатку, когда мы обустроимся на ночь». Молодой человек приказал и подтолкнул своего животного к главе процессии. Мы продолжали идти до заката, но как только мы остановились, разбили лагерь, и женщины готовили еду при нескольких факелах. Все новые рабы были возвращены в ту же палатку, что и раньше. Я узнала, что некоторые из них будут приняты на обучение после того, как им дадут что-нибудь поесть. Меня сразу отвели в большую палатку в центре лагеря. Я решила, что лагерь Чеймона достаточно обустроен, своим стратегическим взглядом. Однако это могло бы быть сделано лучше. Войдя внутрь, страж, держащий мой повод, поклонился, но не слишком низко, к Чеймону и Пимеру. Работорговец проигнорировал наш вход и продолжал беседу с Пимером. Я потратила время, когда не глядели на меня, чтобы осмотреть расположение палатки. Она была красиво обставлена, но не настолько декадентски, но сделать её всё же сложно. После того, как мы подождали около десяти минут, Чеймон повернулся ко мне и махнул, чтобы охранник вышел на улицу после того, как мой поводок был привязан на месте поблизости. Оковы на ногах были сняты, единственное, за что я была благодарна в тот день за долгую прогулку, это их отсутствие. «Итак, Пимер, покажи мне эту татуировку». Помпезная задница потребовал. Старик, с каким маленьким достоинством мог, встал и подошёл ко мне. Я поджала губы, но решила не вредить ему. Я бы выплеснула свой гнев на хозяина целителя. Пимер указал на татуировку на моём бедре, а также на шрамы сражения и кривые рёбра. Я сомневалась, что Чеймон сможет отличить небольшие деформации моей грудной клетки, но человек глупо кивнул. Когда Чеймон подошёл ко мне, склонившись своей светлой головой, чтобы поближе взглянуть на маленький узор на моём бедре, я подняла кулаки вместе с медной цепочкой и рабскими браслетами со всей силой, которую я могла собрать. Они издали удовлетворительный хруст, когда ударили его челюсть, отправив обратно на свой складной стол. На мгновение он лежал ошеломлённо, и охранник снаружи вбежал. Чеймон сел, кровь капала по его лицу, когда охранник поднял руку, чтобы врезать мне. Я поймала его кулак в воздухе одним из своих. Моя левая рука свисла справа от моей цепи, мой правый кулак сжался вокруг глотки. Его лицо залилось кровью. Трое мужчин в палатке были слишком потрясены, чтобы двигаться, пока Пимер не увидел окровавленное лицо своего начальника. «ГВАРДИЯ!» Он крикнул, подбегая к стороне Чеймона, используя скатерть, чтобы начать вытирать кровь, которая лилась из носа Чеймона. Мои глаза были скрещены с охранником. Я хотела, чтобы он встал на колени, я изумилась, как трудно сломать его суставы и вспомнила времена, когда так пугала. Я сделала своё лучшее лицо «военачальника». Вбежали ещё три больших человека, один из которых по-прежнему нёс часть его ужина. Самый высокий из кучки бросился на меня. Я уронила первый грубоватый кулак и подняла руки, чтобы защитить себя от их новых ударов. Они сразу напали на меня и, пока я отбивалась от них, Чеймон подошёл сзади меня и схватил поводок, натягивая его на себя изо всех сил. Я остановилась на мгновение, прежде чем потеряла равновесие, и двое больших людей завалили меня. Чеймон стоял у меня над головой, глядя на меня, всё ещё стирая кровь с лица. Охранник со сломанной рукой, поджатой кулаком другой, стоял позади работорговца, измученный. Чеймон зарычал, отдёрнул ногу и остановился. Он засмеялся. «Да, я думаю, ты определённо будешь великим гладиатором». Чеймон отошёл на несколько шагов, затем снова повернулся к тому месту, где я лежала: «Если ты попробуешь ещё что-нибудь, женщина, два раба умрут. Поняла?» — спросил он. «И почему меня должно волновать, что ты уничтожаешь свой собственный товар?» Я зарычала, всё ещё задыхаясь. «О, я думаю, что должно. Не думай, что я упустил твою заботу о маленькой девочке-слабачке сегодня». Он обратил внимание на раненых. «Когда мы доберёмся до Афин, вы будете нести ответственность за распространение слов о ней. Я хочу как можно быстрее сплавить её из своих рук». Я поднялась на ноги и была очень удивлена, увидев себя с Эрикой и другими, безнаказанными. Эрика уже спала. Я легла и стало так комфортно, как только могло, но заснуть не могла долго. На следующее утро я проснуась перед рассветом, как это было в моих обычаях. Голова Эрики покоилась на моей спине, и она всё ещё спала. Я лежала на животе, задавая себе те же вопросы, которые задавала, когда у меня было уйма времени. Где Эфини? Геракл и Иолас? Кентавры? Минья и Ховард? Список имён был огромен. Иногда я придумывала истории с ними, чтобы забыть старые, более тёмные воспоминания. И попыталась не задаваться вопросом о Габриэль. Я так скучала по ней, но заставила себя отказаться от её смерти. Она бы этого не хотела. Она отдала свою жизнь за своих людей, хотя я знаю, что если бы я была с ней во время битвы. Хотя бы… Писклявый зевок вывел меня из моей жалости. Наконец Эрика шевельнулась. Маленькая брюнетка поняла, где была, и начала обильно извиняться за использование меня в качестве подушки. Я просто улыбнулась, сказала ей, что всё в порядке. Когда-то так спала всё время. Другая женщина. Мы провели этот день вместе, кроме той ночи, когда меня отвели в палатку Чеймона, и Пимера явно не было. В то время мои руки были привязаны позади меня, и мои ноги были тесно связаны, чтобы я не могла ходить. Я опустилась на колени на растоптанной траве возле входа в обитель работорговца, пока он ходил вокруг меня. «Кто ты?» Он спросил. «Минья.» «Нет, перестань лгать мне. В тебе есть что-то знакомое…» Он грыз свой указательный палец. «Скажи мне, кто ты.» «Разве ты не устал от этого?» — пробормотала я. «Да, на самом деле да. Так почему бы нам не закончить это? Просто скажите мне, кто ты, и сможешь отдохнуть, это всё, что я прошу». Чеймон присел в нескольких безопасных футах от меня, его сапоги скрежетали. Я посмотрела на него. Чем дольше я могла бы не говорить ему, кем я была, тем больше времени у меня было бы. Были всевозможные люди, которые всё ещё хотели, чтобы я умерла… или стала трофеем, но в любом случае, большинство людей думало, что я мертва. Нет причин, чтобы этот парень транслировал моё местонахождение по всем кровавым местам. Он хмыкнул, я задалась вопросом, почему он ещё не ударил меня. Чеймон встал и закричал. В ответ дверь распахнулась, и охранник с двумя могучими руками ввёл кроткую Эрику в палатку. «Теперь, когда у нас немного вдвое больше времени, чтобы поговорить, я хочу, чтобы ты знала, Минья, что каждый раз, когда ты дашь мне ответ, который мне не понравится, она будет страдать». Он улыбнулся, угрожающе кружась за Эрикой. Девушка не выглядела хорошо. Возможно, она не переживет путешествия, если Чеймон решил сделать его для нее труднее. Я кивнула в лицо своему похитителю. Так много для того, чтобы быть инкогнито. «Меня зовут Зена». Я вздохнула. Чеймон остался на удивление не удивлённым. «Так и думал», — усмехнулся он. «Знаешь, по слухам, ты была мертва. Я просто поддёрнула головой. «НО, Довольно скоро всё станет иначе…» Чеймон задумался на мгновение. Потом рассеянно хихикнул: «Знаешь, ты лишила моего отца бизнеса, когда бегала, пытаясь спасти человечество». Я не помнила его отца, но это не значило, что он лгал. «Я хочу, чтобы она была изолирована от остальных. Не хватало ещё, чтобы она создавала бунт, пока мы не смотрим». Чеймон сузил глаза на меня. «И, завтра, мы сделаем перерыв. Я хочу посмотреть, насколько она хороша, как говорят». Он кинул разорвавшейся цепью в охранника, и нас с Эрикой вывели на улицу. Брюнетка посмотрела на меня с трепетом, когда другой мужчина отводил её обратно в палатку. Я провела ночь снаружи и не спала большую часть ночи, думая. Звёзды были яркими сквозь прорехи листьев и ветвей над головой. Я могла бы убить Чеймона первым шансом, который у меня есть, но вопрос в том, что сделают его охранники? Насколько они преданы? У меня не было никаких шансов на помощь со стороны, насколько я могла видеть, и ещё меньше шансов, что любой из рабов, который был с Чеймоном какое-то время, имел ключи от этих медных оков. Это была головоломка, и я чувствовала себя довольно глупо, потому что меня так легко засасывало в неё. В ту ночь мне приснился сон. Или, может быть, я должена назвать это кошмаром. Это тот, который был со мной раньше. Я стою перед погребальным костром. Я вижу, как многих моих близких сжигают, но сначала я не знаю, кого это. Но потом я понимаю, что это не я, а Эфини, которая поёт похоронную панихиду, и я смотрю налево, а там стоит Габриэль. Свет от погребального огня танцует на слезах, которые заполоняют её лицо. Тогда я понимаю, что это похороны Солана и Надежды, которые я наблюдаю. Песня Эфини заканчивается, а остальные скорбящие оставляют нас в покое. Теперь все знают, что я мать Солана. Какое значение имеет, кто знает больше? Габриэль пытается извиниться, но я не могу слышать её голос. Я не могу слушать, как она произносит имя моего сына, когда его смерть — это всё её вина. «Не смей произносить его имя». Я чувствую, как слёзы текут по моему лицу. «ТЫ СОЛГАЛА МНЕ, и если бы не ты, мой сын был бы жив!» Он хотел жить с нами! Я собиралась ему сказать! Я собиралась дать ему мать, которую он всегда хотел! И всё это исчезает. Когда мой бард уходит в темноту, я неизменно просыпаюсь. Я проснулась от лёгкого сна, промокшая от пота и слёз. Пыль оседала на моё тело и мою одежду. Мои цепи дрогнули, когда я вытерла лицо, жестокое напоминание о моём нынешнем положении. Луна убывала, её тонкий свет сверкал латунными манжетами на моих запястьях и лодыжках. Я подтянула колени к груди и не смотрела ни на что. Больше засыпать не по мне. Восход солнца был фантастическим, который Габриэль понравился бы, может быть, она написала бы об этом. В конце концов, лагерь вокруг меня начал оживать. Женщины тащились к ручью, чтобы собрать воду для приготовления пищи, гвардейцы проснулись и расхаживали вокруг действующего начальника. Я наблюдала, почти полностью игнорируя то, что казалось вечностью. Я хотела размять ноги и встать, долго ходить, купаться, может быть, сменить одежду. Но я продолжала ждать, когда шумные рабы бросали тайные взгляды в мою сторону. Я представила себе, что слово моей идентичности исчезло, и теперь я была просто предметом большого любопытства. Наконец, кто-то, кого я раньше не видела, подошёл ко мне. Незнакомец, волоча свой меч ногой, присел на безопасное расстояние от меня и открыто посмотрел на меня. «Непобедимая Зена». Он ухмыльнулся. «Мне трудно в это поверить.» Он указал на мои короткие волосы, волосы, которые, как я знала, теперь были покрыты серебряными прядями. «Уничтожила Кроноса и группу дешёвых наемников». Он истерически рассмеялся. «Теперь, к делу, я посмотрю на тебя, являются ли твои боевые навыки такими, какими они есть. Но пойми, если ты сделаешь один ложный шаг, эта твоя тощая маленькая поруга умрёт. Я резко посмотрела на него. Казалось, что все, кого я когда-либо касалась, делали мне больно. Мои ноги были освобождены, и меня поспешно привели в очищенную область на окраине лагеря Чеймона. Все, кроме двух человек Чеймона, были собраны. Сам Чеймон держал Эрику. Без проблем мои руки были освобождены, цепи удалены. Тогда человек с тяжёлым мечом, тот, который был здесь, чтобы «опробовать меня», бросил оружие одному из своих товарищей. В тот момент, когда его внимание было на мече, я легко могла его вытащить, но я выжидала. Для опытных работорговцев эти люди никоим образом не могли сдержать меня. Они ещё этого не осознавали. Мой оппонент обратил на меня всё своё внимание, перейдя в боевую позицию. Его шрамы говорили об опыте, но его позиция говорила о человеке, которого никогда не учили, как хорошо сражаться. Я подмигнула ему, когда он бросился наполовину на меня. Я отклонилась от его досягаемости. Мы чувствовали друг друга, и как только он действительно начал наступление, я позволила ему оттолкнуть себя назад и в сторону Чеймона. Я начала отбиваться, сознательно пытаясь разозлить его. Ухмылка титана на его лице постепенно перешла в гримасу гнева и смущения. Я заставляла его выглядеть дураком, и я наслаждалась собой безмерно. Когда я маневрировала с ним ближе к Чеймону, я почувствовала увеличение напряжения охранников, готовых защищаться, но я должна попытаться освободить Эрику. Я никуда не уходила, поэтому позволяла своему оппоненту начать битву от работорговца. Когда охранники, близкие к Чеймону, немного расслабились, я отступила от своего оппонента и сделал свой шаг. Я подпрыгнула в воздух, крича дико, перевернулась над его головой, а затем затаила дыхание возле Чеймона, вырывая клинок из его руки и вытаскивая Эрику от него. Я ударила его бессмысленно рукояткой собственного ножа. Завидя большого раба, который, как я помню, был пристёгнут манжетами и воротником, я подтолкнула Эрику к нему. Я могла только надеяться, что он защитит девушку. Она испугалась его, свалившись к его ногам. Я обратила внимание на охранников, которые пытались окружить меня. Мышцы в ногах болели от напряжения. Я поклялась никогда больше не пренебрегать своей боевой программой. Я взяла инициативу на этот раз и нанесла резкий удар в живот ближайшего человека. Он пошатнулся на мгновение, затем упал назад. Я прыгнула через круг в кольце солдат и подхватила меч павшего. Я закрутила его экспериментально, бросая нож в ногу другого охранника. На этот раз я заметила подход Чеймона, и его попытка атаковать меня сзади была прервана рукояткой моего меча. Я слышала, как его тело ударилось о землю, когда я продолжала парировать охранников. Я разгромила их до трёх человек, но устала, и начала делать ошибки. Теперь самое большое удовольствие в мире. ВЫБЕРИТЕ СУДЬБУ ЗЕНЫ! Моё зрение покраснело, и где-то я услышала крик Эрики. Оставшиеся охранники настороженно кружились, и Чеймон тихонько стонал, когда пытался подняться. Крик остановился, что почему-то не успокоил меня. Внезапно что-то обернулось вокруг одной из моих лодыжек, и, прежде чем я смогла отреагировать, дёрнулось. Я споткнулась вперёд, моё внимание сосредоточилось на том, чтобы оставаться в вертикальном положении, и в этот момент дисбаланса кто-то выбил мои ноги из-под меня. Я тяжело упала на землю. Мир немного погас. Сапоги Чеймона появились прямо перед моим носом, и когда я попыталась встать снова, один из них откинулся назад и качнулся к моему лицу. Это было последнее, что я увидела, прежде чем очнулась несколько позже. Моё тело болело отвратительно, и я могла сказать, прежде чем мне удалось открыть глаза, что меня перекинули на спину лошади. Мои руки были крепко зажаты за моей спиной, и голова висела на правом боку животного. Я открыла глаза только, чтобы понять, что моё лицо закрыто грязной серой тряпкой, я ничего не видела. Подавив чиханье, я подняла голову, насколько могла, но всё, что я видела, был головокружительный вид на землю и вспышки унылых подков на движущихся копытах лошади. Кровь стучала в моих ушах. Остатки дня прошли таким образом, всё моё существо сосредоточилось на невыносимых ощущениях крови, пробивающейся сквозь вены в моей голове. Когда наконец караван остановился, кто-то развязал верёвки, которые держали меня на седле, и я соскользнула со спины животного, и упала бескостным ударом в неподвижную кучу под лошадью. Я хотела, чтобы мои конечности двигались, чтобы продемонстрировать неповиновение, но напряжённость битвы за длинный день работала против меня. Я прищурилась к «Сломанной руке», теперь на его лице образовылся налитый красный синяк, напоминавший картофельное пюре. Я усмехнулась ему и была вознаграждена резким ударом. Охранник, казалось, с радостью дал мне ещё один, но остановился по приказу Чеймона. «Держись за это». Он цокнул. Эти знакомые скрипучие сапоги снова появились. «Зена, Зена, Зена…» Он свесил язык. «Ты знаешь, что ты заставила меня сделать?» — спросил он, указывая на другого охранника, чтобы сделал шаг вперёд. У Эрики один её большой карий глаз был опухшим, и она выглядела очень дезориентированной… пока не увидела меня. Она облегченно улыбнулась и открыла рот, чтобы что-то сказать. По сигналу Чеймона охранник, держащий Эрику за шею, начал душить её. Я почувствовала, что отвратительный шум доходит до самого нутра моего существа, и что-то внутри меня тоже окрысилось. Я услышала сухое, яростное животное, как крик, и я поняла, что сделаю это. Я не смогла остановиться, мне удалось как-то подняться на ноги, хотя обе мои лодыжки были тесно связаны. Я бросила весь свой вес на охрану, но Чеймон легко сбил меня. Я извивалась в ярости на земле, мой разум лишился каких-либо реальных мыслей. Позже я подумала, почему смерть девушки, которую я так коротко описала, могла так сильно повлиять на меня. Я подумала, что она может стать для меня вторым шансом, потому что она так напомнила мне Габриэль. Я не знала почему, но было что-то в том, как она двигалась, как она говорила. Это было почти как потерять её снова. Я прожила несколько недель в состоянии полного оцепенения. Я смутно осознавала, что верхом прогуливаюсь на той же лошади изо дня в день. Затем, на окраине Афин, Чеймон снова показал своё жирное лицо. Матронная женщина в рабском воротнике следовала за ним на незаметном расстоянии. Я вынырнула из своего оцепенения из-за того, что в середине дня почему-то караван остановился, и я стояла на коленях перед осёдлой лошадью. Странно было находиться в таком положении после того, как столько времени провела либо на спине лошади, либо кучей на земле. Чеймон повернулся к женщине. «Посмотри, что можно сделать, чтобы немного подправить её? Сделаешь её похожей на её старое я, а?» Он сказал, что важно, подтянул свои штаны и отошёл. Женщина уставилась на меня, и в самый короткий момент мне показалось, что я встретила отчаяние на её бесстрастном лице. Сломанная Рука был рядом, и он осторожно удлинил цепь между моих ног, а затем поднял меня в стоячее положение. Он поддерживал меня, пока мои мёртвые конечности не отреагировали, а затем женщина-матрона схватила мой воротник и беспощадно повела к берегу ручья. Это была струйка воды, но этого было достаточно. Сломанная рука внимательно наблюдал, ожидая дальнейших действий прибегнуть к насилию, но я этого не допускала. «Ты действительно такая, как они говорят?» Женщина прошептала, когда удаляла грязь с моего лица. Я молча кивнула, но когда я увидела мерцание надежды в её глазах, мне жаль, что я не сказала ей, что это не так. Она срезала на мне одежду, единственный способ снять её, не удаляя цепей. Я не могла заставить себя быть высокомерной или смущённой. Она омыла мои волосы, а затем втёрла в них хну, чтобы скрыть серебро. Никто не хочет старую рабыню. Когда она закончила, я стояла в короткой юбке до колен, и поспешно надела рубашку. Очевидно, когда-то мужскую. Когда мы снова начали двигаться, я шла, и это было настоящей борьбой, чтобы идти в ногу, потому что моим движениям так мешали ограничители, но я скоро позабыла об этом. Чеймон был так же хорош, как и его слова о том, что люди ждали нас. Чеймон остановился, чтобы посмотреть, как мы проходим, указывал и забирал. Мне пришло на ум, чтобы выпрямить свои плечи и поднять голову. Рынок в Афинах был людным, Чеймон должен был отправлять мужчин вперёд, чтобы проложить путь для остальной части каравана. Он постановил главное место и отправил на торги обученных рабов. Они не будут проданы до позднего времени. Море людей обрушивалось на нас, росло и падало, иногда оставляя среди нас нескольких покупателей, тыкавших в нас, торговавшими с Чеймоном. Я потеряла время, углубившись в свои мысли, пока мы не вышли на платформу, а Чеймон выдвинул свои позиции в центре сцены. Он начал свою обычную торговлю, призывая каждого раба, когда те были выведены, пытался получить максимум с них. Толпа находилась в настроении, и с каждым криком «продано» моё сердце опускалось. Ещё один раб Чеймона продан, и моя очередь стала ближе. В углу уличного рынка собралось более семисот человек. Я надеялась, что никто не сможет купить меня, но, когда я подошла к этой платформе, я испугалась. Он решил, что выберет мой смелый момент, чтобы продать меня. Я не боялась, что умру, я больше боялась, что произойдет, если я этого не сделаю. Я не понимала, что меня толкают шагать на платформу, пока я не очутилась на вершине, глядя на толпу. Чеймон начал извергать фразы типа «Зена, разрушительница наций» и «Величайший гладиатор с тех пор…» Было мгновенное молчание, а затем кто-то в первом ряду начал смеяться. Неужели я так изменилась? Чейман объявил, что торги начнутся с тысячи динаров. Кто-то усмехнулся, и к нему присоединились ещё несколько человек. Но где-то кто-то крикнул: «Тысяча динаров!» И начались торги. Наконец, на 3789 динарах меня продали. Всё, что я смогла сказать, что это был либо кто-то очень глупый, либо очень хотел увидеть меня мёртвой, но в тот момент, всё, чего я хотела, была быстрая смерть. Но тот, который взял меня у Чеймона, мог бы удовлетвориться большим. Человек, который вышел вперёд, носил королевскую ливрею. Я узнала царство и вспомнила дочь короля. Прекрасную дочь короля. Ранена или убита одним из моих лейтенантов так давно. Или я сама убила её. Но я сомневалась, что это теперь имеет значение для короля. Через два дня он объявил мой приговор. В связи с разграблениями, убийствами, грабежами и смерти самого красивого ребёнка приговор был смертельным. Висилица. Когда я села на лошадь, которая вела к моей кончине, мои пальцы были коричневыми от прикосновений к хне в моих волосах, я была рада верёвке, свободно висящей на моей шее, и беспокойной лошади между своими бёдрами. Я была здесь слишком долго, как однажды сказал Арес: «Только ты можешь умереть хорошо». В то время он шутил, но он всё же был прав. Мои мысли были прерваны, когда животное помчалось вперёд, и петля сжалась. Ты действительно думала, что я закончу это так? Окончание всего. Я всё время болела и истекала кровью от нескольких небольших ранений. В тот момент один из охранников получил сильный удар, и в момент дезориентации, которую я перенесла после этого, я потеряла меч. Пятна танцевали у меня в глазах, и один из мужчин кружил позади меня, пытаясь опустить меня на колени. Я бросилась вперёд, прежде чем вернулась в себя. Его глаза расширились от удивления, когда он посмотрел вниз, на грудь, чтобы узреть торчащий конец копья. Я посмотрела через плечо на незнакомое лицо профессионального солдата. Он носил регалии афинской армии. Улыбаясь немного, мои губы разошлись, чтобы выпустить звук, который я почти забыла, как делать. Мой военный крик явно удивил, но ещё двое мужчин всё ещё стояли на ногах. Сделав два шага назад, я была слегка поражена тем, что не смогла заметить приближения дюжины обученных афинянских солдат и их шумных шагов. Когда все люди Чеймона были повязаны, и самого Чеймона сдерживали, я спросила лидера патрульной службы: «Вы не хотите рассказать мне, что происходит?» Почему эти люди собираются арестовывать работорговцев? Торговля рабами была законной и процветающей в Греции. «Хорошо, мэм, у нас появились жалобы на то, что Чеймон украл рабов, которых он уже продал, а затем снова перепродал их в другом месте». Он сделал паузу: «Если бы ты не смогла замедлить их так надолго, они всё равно были бы на свободе». Я пережевала губу и вытерла кровь со лба. Было что-то не так. Я задумалась. Я подошла к Чеймону, схватила его лицо и стянула с него. «Арес!» Я закричала. Бог войны стоял без маски, его лицо было раскрыто солдатам. Маска в руке распалась в ливень света. «Зачем?» — спросил командир. Тем временем солдат, который скрутил руку Чеймона, благосклонно освободил Бога. «Выделываешь свои старые трюки снова?» Я ухмыльнулась: «Думал, что тебе будет легко пытаться снова заставить меня испортиться?!» Арес тряхнул своей головой и зарычал: «И это сработало бы, если бы ты, глупая девчонка, не заглядывала!» В последний раз он обратился к афинянам. Итак, Арес исчез. «Ну, я думаю, что он имел в виду свою маску!» Мега хэппи-энд! Я всё время болела и истекала кровью от нескольких небольших ранений. В тот момент один из охранников получил сильный удар, и в момент дезориентации, которую я перенесла после этого, я потеряла меч. Пятна танцевали у меня в глазах, и один из мужчин кружил позади меня, пытаясь опустить меня на колени. Я бросилась вперёд, прежде чем я вернулась в себя. Его глаза расширились от удивления, когда он посмотрел вниз на свою грудь, чтобы узретб в себе длинный конец торчащего копья. Я посмотрела через плечо на триумфальную, но всё же ошарашенную Эрику. Улыбаясь немного, мои губы разошлись, чтобы выпустить звук, который я почти забыла, как делать. Мой военный крик явно удивил, но ещё двое мужчин всё ещё стояли на ногах. Сделала два шага назад, Чеймон лежал без сознания в грязи передо мной. Эрика стояла позади меня, лицо ликовало. Я размышляла тайно о том, что делать с нашим бывшим захватчиком. Я была так искушена убить его, что почувствовала, как его горячая кровь хлынула из его шеи на мои руки… Но Габриэль научила меня лучшему, я думаю. Я связала его в самом неудобном положении, которое могла придумать, и оставила его там, где он лежал. Эрика проследила каждое моё движение, как потерянный котёнок. Находя рабов, которые отвечали за установку воротников людям, я поставила его на выпуск всех людей в караване, начиная с самого себя. Эрика последовала за мной к лоскутной палатке Пимера, но отказалась зайти внутрь, где целитель поспешно собирал то, что, по его мнению, ему понадобится. Я шагнула в палатку, пряча своё истощение и схватила его за перед его хлопчатобумажной туникой. «Пимер, я хочу, чтобы ты ушёл отсюда. Ты возьмёшь только свою одежду и еду на несколько дней». Я потрясла его, чтобы подчеркнуть то, что я ему рассказывала. «Ты пойдёшь пешком, и, если я ВДРУГ узнаю о том, что ты ввязался в очередное дело с рабством, я НАЙДУ И УБЬЮ тебя». Я отпустила его и вышла из палатки в облаке ликующей бравады. Снаружи свободные рабы стояли нерешительно, не зная, безопасно ли теперь быть счастливыми. Их глаза следили за мной из палатки, и я старалась не раздражать их. «Что ж?» Я крикнула: «Разве вы не хотите идти домой?» Ответ был решительным и позитивным, но никто не торопился на самом деле ДЕЛАТЬ что-либо. О, всё ТАК И БЫЛО. Я подумала, вытирая пот, покрывающий кровью мои глаза, и начала организовывать их в группы путешествий, по одному для каждого направления. Им удалось разделить телеги и провизии без моей помощи, давая мне шанс отрывать рабские воротники и браслеты. Эрика скользнула позади меня через лес, когда я последовала со своими чувствами до ближайшего источника проточной воды. Я почувствовала сильный подъём воды от своего сердца, когда появился прозрачный поток. Казалось, что в этот момент всё будет в порядке. Я упала на колени на берегу ручья и погрузила лицо в ледяную воду. «Давай я тебе помогу.» Эрика застенчиво сказала, используя подол своей юбки, чтобы омыть руки и шею, когда я утоляла свою жажду и пыталась успокоить всё ещё дикое биение своего сердца. Холодная вода успокаивала мириады порезов и синяков, которые я выиграла в битве. Мы молча сидели у ручья, потому что я не знаю, как долго, просто слушая воду и наслаждаясь вкусом свободы. Мой разум побродил по бесчисленным ручьям, которые я видела в прошлом, образ Габриэль, наполняющей водой бурдюк, стиральную одежду, купание… Но сегодня своё тело я ощущала так, как будто его перебило стадо диких лошадей в борьбе, в которой я должна была бы справиться и одной рукой. Я не могла винить, что это ВСЁ из-за отсутствия практики. Единственная разница между этим боем и всеми теми, которые у меня были с момента смерти Габриэль, состояла в том, что на этот раз я не знала, что одна. Я покачала головой, чтобы очистить паутину мыслей и спросила Эрику: «Где твоя семья?» Её яркие глаза на мгновение потемнели. «Я. Они… Они… Они не выдержали этого. Мужчины Чеймона…» Она замолчала. Я молча кивнула, предлагая ей комфорт неловкими объятиями. «Я всё время забываю, но я догадываюсь, что, пока я знаю, что не могу вернуться домой, я могу бы притвориться, что они всё ещё там…» Она фыркнула. Я ослабила её хватку, пытаясь намекнуть, что я хочу, чтобы она отстранилась, но она этого не сделала, просто продолжала операться на меня. Это снова напомнило мне Габриэль, ей всегда нравилось так обниматься. «Как насчёт тебя? Где твоя семья?» Она спросила внезапно, восстанавливая контроль над собой. Я смеялась. «Они давно мертвы». Я пожала плечами. Я та, кто когда-то имел самую короткую продолжительность жизни всей своей семьи, осталась единственной. «У тебя нет детей?» Она показалась удивлённой. «Однажды». Я ответила, едва успев вытолкнуть слова. «Пошли, нам нужно пойти проверить других». Я сказала наконец, мягко подталкивая Эрику к её ногам. Я встала медленно, каждый мускул в моём теле протестовал. Я всё ещё чувствовала каждый удар, который я получила от людей Чеймона. Когда мы с Эрикой вернулись в лагерь, все охранники были одеты и закованы в цепи. Освобождённые рабы контролировали своих похитителей. Женщина средних лет, несущая большой кожаный мешок, помахала мне, говоря: «Кажется, я нашла твои вещи, Зена!» И да. Она протянула мне мешок, в котором были мой меч, шакрам и кинжал для груди, а также различные предметы, которые я в первую очередь отправила в Потейдию. Комфортно снарядившись своим оружием, я нашла место, где были брошены лошади. Люди Чеймона, конечно же, не могли жаловаться на своих коней. Я выбрала из стада огромную чёрную кобылу. Она не была военным коньком, но я смогла вовремя изменить эту ситуацию. Эрика нервно отступила назад от животных. «Боишься лошадей?» Я спросила. «Нет, не совсем.» Она с тревогой рассмеялась. Я успокаивающе улыбнулась ей и склонила её поближе к своей избранной кобыле. Я потянула её к себе, прижимая руку к бархатной морде животного. Эрика глупо ухмыльнулась, начала гладить морду лошади. «Куда ты собираешься пойти?» Эрика прошептала, как будто боялась испугать кобылу. «Я не знаю. Вернусь туда». Я махнула рукой в ​​никуда. Она снова смотрела на меня, но на этот раз с очевидным желанием задать другой вопрос. Я смотрела, как её мысли пробегают по её лицу. Столько, сколько я хотела, чтобы она спросила об этом, я бы не стала подталкивать её. Наконец она выпалила: «Я хочу пойти с тобой». Я усмехнулась ей. Я должна была образумить её, это было очевидно, она всё ещё была мягким существом, но я бы быстро её отговорила. «Это не будет легко». Я сказала. «Всё в порядке.» Она тоже улыбалась. «Я знаю». Я спала той ночью с отставшими, которые решили подождать день, прежде чем отправиться домой, чтобы убедиться, что все вышли из области безопасно. На рассвете на следующее утро я встала, не обращая внимания на своё неподвижное тело, чтобы оседлать Медею, я решила назвать так свою новую лошадь. Собравшись, наконец, я вернулась в палатку, чтобы разбудить Эрику. «Давай.» Я сказала, тряся её нежно. Она ворчала немного, потом вспомнила, где она, приподнялась, села, и поднялась на ноги. Я усмехнулась, глядя на её сонное лицо. «Иди седлай». Я научила её, как снарядить маленькое, довольно старое, но очень послушное животное, которое она выбрала для себя. Другие люди всё ещё ожидали, согласившись дать мне первый выбор оставшихся животных в благодарность за их освобождение. Эрика с радостью подошла к назначенной задаче, но на самом деле оседлать маленькую лошадь было ей совсем не просто. Вероятно, её переполнял свой внутренний страх перед зверями, и она ещё не умела кататься. Я подсадила её в седло, а затем села на Медею. Разговаривая успокаивающе с Эрикой, мы пошли по дороге от прошлого и в новую жизнь, чтобы начать всё сначала и на этот раз я была не одна. КОНЕЦ на настоящий момент! Ваше мнение?