Deal

Мне нечего делать. У меня были дела вчера, два дня назад, будут завтра, но не сейчас. Нет, я выражаюсь неправильно. У меня есть дело. Одно и очень для меня важное. Проблема в том, что это дело не моё. Так все говорят. И Тсуна сказал: - Ну, Ямамото, ты же понимаешь, они терпеть не могут вмешательств. Ни к чему волноваться. Это просто не наше дело. И Сквало сказал: - Нет, ни за каким чёртом не лезь. Это вообще не твоё дело, понял? И Гокудера добавил: - Сунешься не в своё дело, а Десятому разгребать, потом, да? Не дай бог ещё испортишь всё, идиот. Ты же подставишь тогда нас всех, всю Вонголу, понимаешь? Думаю, Гокудере вообще стоило бы заткнуться, из-за него уж Тсуна не раз «разгребал». Но он ведь в чём-то прав, признаться. Я никого не хочу подставлять. Это мне мешает, сковывает меня по рукам и ногам. У меня есть дело. Чёрт, я даже продумал план действия, но действовать не должен. Смешно. Утомительно. Раздражает. Не касайся мое-не-мое дело одного человека, я бы и забыл об этом. Нашёл бы себе другое занятие и всё. Не могу. Один человек. Один чёртов ублюдок. Может быть, это нечто вроде паранойи. Чёрт, я просто ни на йоту не могу доверять ему. Мне сложно понять, почему ему верит Сквало. Куда сложнее даже думать, почему ему доверяет Тсуна. Возможно, я слеп и чего-то не вижу в этом человеке. Чего-то такого, чем можно восхищаться, что можно уважать. Что-то, что не вызвало бы у меня отвращения. Мне даже некому об этом отвращении сказать, по сути. Я совершенно точно не хочу к себе предвзятого отношения. - А ты у нас любвеобильный такой, - однажды сказал Гокудера, - есть вообще человек, которого ты ненавидишь? - Зачем вообще кого-то ненавидеть? – я улыбался и был аналогично пьян. Врал, пока в башке звенело имя ублюдка. И очаровательная Хару однажды спросила: - Ямамото, ты такой добрый! Но есть же что-то, что злит тебя? Или кто-то? - Злит? Даже не знаю, надо подумать, - снова улыбался, радостно кося под дурачка. – Но, может, один человек… - Кто? – она была так удивлена, о да. Вот тогда я едва сдержался. Мне бы сдержаться сейчас. Это же не наше дело, верно? Не наше дело. Ха-ха. Я сейчас кого-нибудь просто убью. Занзас срывает операцию альянсу? Вмешаемся, но чуть-чуть – не наше дело. Занзас не является на важный приём? Его проблемы – его дело. Только Гокудера вякнет нечто вроде «как он посмел». И толку? У Занзаса встреча с боссом семьи, настроенной против Вонголы? Ничего страшного, не наше дело. Это дело Варии, Вария отряд автономный, пусть они сами там разбираются. Да, именно так все сейчас и думают. Даже Гокудера, вечно трясущийся за Тсуну. Но Тсуна же спокоен. Значит, спокойны все. А я вот – ни черта. Не могу. Я – смешно признаться – боюсь. Что ублюдок предаст нас. И не только нас, но даже всю свою Варию. Или что предал уже давно и ждёт теперь нужного момента, чтобы нанести удар. Я будто зациклен на этой мысли. Как влюблённый, только озлобленный. Наверное, в этом я понимаю Хибари. Думаю, я с радостью избавился бы от всех своих подозрений. И мне не снились бы какие-то совершенно глупые кошмары. Я не косился бы так на этого человека всякий раз, когда вижу. Жизнь была бы куда спокойнее. Даже будь я по локоть в крови. Видимо, не судьба. Что остаётся мне? Сидеть в грёбанном парке на грёбанной скамеечке, поглядывая на грёбанные часы. И знать, что не могу действовать. Не должен действовать. Смешно. Сегодня довольно ветрено. Прохладно. Но у меня горят ноги от желания бежать. Горят руки от нетерпения. И в голове горит. Какой-то отвратительный раздражающий жар. Я снова смотрю на часы. Зачем? Какой нелепый вопрос, конечно я жду. Я высчитываю минуты. Во сколько начнётся встреча. Сколько потребуется, чтобы доехать до резиденции Варии. Зачем? Если я не могу действовать. Если я рискую всех подставить. Если… Если я просто встану с грёбанной лавочки и дам волю горящим ногам. Не могу действовать – я и не буду. Просто понаблюдаю в сторонке. Так, чтобы никто не заметил. Если я не буду осторожен, всё может обернуться очень нехорошо. Прости, Тсуна, в этот раз я не могу не рискнуть. Стоит заметить, это было довольно непросто. Кто-то может сказать: невозможно. Раньше и я так думал, теперь же знаю – это всего лишь «довольно непросто» для меня. Отсюда прекрасный вид. Это даже успокаивает. Если удача когда-нибудь и отворачивалась от меня, то только не сегодня. Меня не заметили. Меня не замечают. Ни одна живая душа не знает, что я нахожусь на балконе резиденции Варии. На балконе кабинета этого ублюдка. Кое-кто мог бы мной гордиться или сказать, что я молодец. Ветер поднимает тучу пыли, я жмурюсь, чтобы в глаза не попал песок. Рано. Ещё десять минут до того как приедет дон Корвенче. Нет, Корвинци. В моей дырявой голове такие фамилии надолго не задерживаются, каюсь. Я сажусь на корточки, прижимаюсь спиной к отделочному камню. Холодно и немного колко, но удобно, впрочем. Кладу на пол ножны с катаной. Дверь балкона по правую сторону от меня – занавешена плотными тёмными шторами - ни черта не видно, что там в кабинете. Досадно. Надеюсь, хотя бы будет хорошо слышно. Время подходит. До меня доносится гулкое жужжащее эхо. Машины дона Кривенцио. Корвенче. Не помню. Какие-то минуты спустя я наконец слышу их разговор. Сначала что-то вроде приветствия – довольно дружелюбного. Итальянская грубая речь – я понимаю далеко не всё. Корвино, точно, дон Корвино. Почему я забыл? Занзас что-то говорит про наркотики. Какую-то химическую смесь. Корвино с ним не соглашается. Отрицает. Да что там такое? Какого чёрта этот ублюдок смеётся? Я тихо поднимаюсь, хватая меч, подхожу ближе к двери и надеюсь, что удача всё ещё со мной. Что шторы не будут внезапно распахнуты. Занзас говорит про ошибку. Теперь смеётся Корвино. Извиняется. Их беседа вроде возобновляется. Но теперь Корвино трещит так быстро, что я ни черта не разбираю. Пока не слышу «Вонгола» среди всей его болтовни. Не наше дело? Да, как же. Какое нам дело до… - Вонгола? Причём тут они? Вария отряд автономный. Их сюда вмешивать не надо. Я слышу это чётче, чем хотелось бы. Когда у тебя есть убеждение, каким бы оно ни было, ты свято веришь в него. И не дай бог оно однажды сломается и рухнет. Как рушится сейчас моё. Построенное годами подозрений и злобы. Всё это, в общем, оказалось напрасным. Такое чувство, словно стоишь на камушке и он неожиданно рассыпается у тебя под ногами. Ничего приятного. И моё раздражение никуда не делось. И я всё ещё зол. И я, кажется, слишком долго отвлекался на свои ощущения, пропуская весь разговор. А Корвино нервно что-то объясняет – не понимаю. Занзасу вроде весело. Какой теперь вообще смысл? Торчать тут и слушать всё это. Я вздыхаю. Я дурак. Нелепая ситуация. Ха-ха. Я подхожу к парапету балкона, опираюсь на него локтями. Отсюда, я упоминал уже, прекрасный вид. Если б ещё не чёртов ветер. Я не знаю, когда закончится их разговор. Наверное, стоит убираться отсюда, но я почему-то стою и бездумно смотрю куда-то вниз. Чего я ждал? Не знаю. Не помню. Наверное, хотел чтобы подозрения оказались не впустую. И эта дурацкая слежка тоже. Что остаётся мне? Жмуриться от ветра, торчать на этом балконе, поглядывая на часы. Чего я жду? Раздаётся оглушительный хлопок, и я вздрагиваю. Выстрел? Чего бы я ни ждал – явно не этого. Доля секунды – обнажить меч, подскочить к двери балкона, занести ногу для удара… Понять, что шторы распахиваются и столкнуться лицом к лицу с Занзасом. И улыбнуться как последний кретин. Миссия провалена. Game over, Ямамото Такеши. Я нервно сглатываю. А этому ублюдку, кажется, вообще всё равно. Только брови вздёрнул чуть повыше да глаза чуть пошире распахнул. Ждал что ли? Он спокойно открывает дверь, проходит мимо меня, едва задев. Я вижу теперь его кабинет. И труп дона Корвино. Плевать на Корвино. Мне надо было остаться в грёбанном парке на грёбанной лавочке. А теперь? Что теперь? Занзас молчит. И это раздражает. Я разворачиваюсь к нему. Он стоит, облокотившись на парапет, кому-то звонит. Так беда будет? Будет пистолет у моего виска? Пытки шпиона? - Алло, Савада, - говорит он наконец, и моё сердце противно ёкает. – Какого хрена твои идиоты вечно лезут в мои дела? - Я действовал без приказа! – выпаливаю. Занзас поворачивается ко мне. Сбрасывает звонок, будто его и не было. Смотрит как-то устало, с этаким полупрезрением. И раздражён ведь. А я ухмыляюсь. И вроде бы придаю себе спокойный вид. - Тсуну, - говорю, - не вмешивай. Я действовал в личных целях. - Чьих? – выплёвывает Занзас. - Своих. И я не могу поверить своим ушам. Он же просто неприлично ржёт. Хохочет во всё горло. Смешно. Да, чёрт, мне тоже немного смешно. Отхохотавшись, Занзас достаёт из кармана пачку сигарет. Закуривает. Смотрит насмешливо, выдыхает дым – почему-то я смотрю на его губы – и говорит: - И чего ты хотел, сопляк? - Узнать, - я небрежно закидываю катану на плечо. Весь я такой – сама небрежность. Особенно сегодня. - Узнал? - Узнал. И вот такая пауза. Пялимся друг на друга с каким-то вызовом. Занзас всё курит, и мой взгляд почему-то соскальзывает на его губы – то держащие сигарету, то выпускающие дым. Дым, к слову какой-то гадкий. Или это зависит от курящего. - Я думал, ты чуть умнее остальных идиотов, - неожиданно говорит он, ухмыляясь. - Как видишь, - я пожимаю плечами, тоже подхожу к парапету, опираюсь на него. – Отсюда прекрасный вид. Я понимаю, что спорол какую-то фигню. Я сегодня много фигни вообще творю. - Зачем убил? – спрашиваю. - Не твое дело. - Не моё. - Вот и заткнись. Я смотрю на него, на тлеющий огонёк сигареты. Какого чёрта я вообще всё ещё здесь? Кажется, я говорю это вслух. - Вот именно, какого чёрта? – Занзас косится на меня насмешливо. – Следил за мной, как влюблённая девка с балкона. - Влюблённая? Я вообще тебя ненавижу, - ах, да, я всё ещё улыбаюсь. - Я у тебя что-то спрашивал? – о, да он всё больше раздражается. - Не-а. - Вот и заткнись. - Не-а, - наглею. Злю его. Хочу разозлить. - Хреновый у тебя этикет, япошка, - он поворачивается ко мне. - Не тебе об этом рассуждать, - я поворачиваюсь к нему. У меня страх как кипит кровь. И руки чешутся снести нахрен башку этому... – ублюдок, - всё же вырывается у меня. Как давно я тяжело дышу? Как давно мы стоим с ним так близко друг к другу? Протянуть руки и задушить. Почему я не рискую сделать это? Занзас сбрасывает за парапет окурок и снова лающе хохочет. Мой смех щекочет мне горло. Но я говорю только: - Да хватит ржать уже, - спокойно и злобно. - Заткнись, сопляк, - он снова закуривает. Чёрт, я вообще думал, что он не курит. Он вроде тоже зол, но ему весело. И я впервые думаю, что мы просто охренеть как в этом похожи. Он издевательски выдыхает дым мне в лицо. И я позволяю себе плюнуть в его рожу. Но это я зря, конечно. Теперь он уж точно меня убьёт. Или попробует. Он утирается манжетой своей рубашки. Рывком дёргает ворот моей. Бам. И мы нос к носу. - Как тебя патлатый вообще выносит, - Занзас тараторит как пулемётная очередь, и я стараюсь не смотреть на его губы изо всех своих, мать их, сил. - Ты треплешься пять грёбанных минут, а уже просто охренеть как бесишь. - А мне ни к чему нарочно бесить Сквало, - усмехаюсь шире. – Я вообще никого не бешу нарочно. - Ты всё же ко мне неравнодушен, сопляк. - Ненависть – это конечно не равнодушие. - Так старательно добиваешься взаимности. - Ценишь мои старания? - Заткнись уже нахрен, а? - Не-а. Маленькая пауза. Чёрт. Я всё же пялюсь на его грёбанные губы. И всё. Последние остатки моей картины мира падают. Кто на кого кинулся первым? Кто кого укусил? Почему я закрыл глаза? Почему остервенело лижу его губы? Наши зубы сталкиваются и в башке чуть звенит. Чему там звенеть, я сегодня вообще все мозги растерял. Но этот звон немного – капельку – отрезвляет. Боже, да я ж целуюсь с этим ублюдком. И поэтому мне жарко. И поэтому трясутся кончики пальцев. И поэтому мне так хочется, в самом деле, задушить его. Но я даже не могу оторваться. В висках набатом стучит ярость, но её выплеск почему-то стал именно таким. Сейчас я просто хочу выпить душу этого ублюдка, но какая у него нахрен душа вообще может быть? Это глубоко. Как бы он не выпил мою. Наконец, мы отрываемся друг от друга. Можно открыть глаза. Дышать всё ещё тяжело. Он, что, всё это время ещё и прижимал меня к себе? Он сам-то знает? Видел бы он себя в зеркало. Неужели у меня такой же шальной взгляд без проблеска мысли? Смешно. - Ты что, - я тихо смеюсь, - травку что ли куришь? Занзас хватает меня за волосы, прижимает лбом к своему лбу. - Ты так меня бесишь, сука, что если не свалишь сейчас, я трахну тебя прямо на этом сраном балконе, - он говорит это, а мне кажется, что у него из пасти пышет огнём. Я коротко целую его, словно хочу погасить этот огонь. - Ты бесишь меня так, что дай мне уже свалить. Он отпускает меня. - А потом я вернусь и испорчу тебе нахрен все нервы, - договариваю, – ублюдок. Я наконец ухожу оттуда. Кажется, Занзас снова курит. А мне ещё у Тсуны прощенья просить. За то, что сунулся в то, что меня не касалось. За то, что ослушался. Влез не в свое дело. Но то, как всё обернулось – дело только моё. Ну, и ещё одного ублюдка.