Моя личная шизофрения

      Тонкие тетради лежали грудой на столе, мешаясь с учебниками. Ветер, что дул из открытого окна, иногда перелистывал их страницы, создавая видимость ещё большего беспорядка. Я совсем не обращала на них внимания, смотря куда-то в сторону окна, забывая про задания, что ещё недавно делала.       Часы отстучали одиннадцать часов утра, и я тяжело вздохнула. Слыша этот звук каждый день я начинала его ненавидеть также, как и число одиннадцать. Каждый день в это время передо мной появлялся парень в маске. Я не знаю когда это началось, не знаю когда это закончится, я знаю только то, что ненавижу его.       Поправив воротник своего любимого чёрного платья, я поворачиваюсь на стуле. Да, он вновь здесь. Черная маска с белым крестом, закрывающая практически всё лицо, и тяжёлый взгляд чёрных глаз давно преследуют меня и днём и ночью. Иногда мне кажется, что этот взгляд меня убивает. — Ты вновь здесь, — мой голос звучит как-то обречённо, но я не обращаю на это внимания.       Снова повернувшись к столу, я возвращаюсь к заданию, уже зная что будет дальше. Как и всегда, через пару секунд я чувствую его руки, обнимающие меня за шею, и его подбородок у меня на макушке. И хоть мне это и не нравится, но я молчу. Дальше всё равно будет хуже.       Я не понимаю его. Он моя фантазия, моя шизофрения. Его вижу только я, но это не даёт мне права его понимать. Я не могу понять как моё воображение создало его, ведь такого странного человека я ещё никогда не встречала. — Бестолочь! У тебя опять гора ошибок! Как можно быть такой тупой?       Он больно тянет меня за щёку, а мой вид становится лишь более обречённым. Этот ад никогда не закончится.

***

      Бездумно смотря в потолок, я крутила в руках карандаш. Одиннадцать часов вечера — это то время, когда мой ад временно прекращается, давая мне шанс отдохнуть. Меня всегда интересовало это число одиннадцать. Почему-то же моё подсознание его выбрало? Но я не зацикливалась. Одиннадцать так одиннадцать.       Резко сев на кровати, я с треском сломала карандаш. Как же меня всё это бесит. И мысли о нём в том числе. Почему он не оставляет меня и ночью? Сколько это ещё должно длиться? Резко выдохнув, я легла обратно и отложила обломки карандаша на стол, что стоял рядом. Вместо того, чтобы думать об этом, стоило бы лечь спать.       Но сон никак не шёл. Меня всё ещё интересовало кто он. Он никогда не снимал маски при мне, да и имени не называл. Просто парень с крестом на лице. Такое себе знакомство. Но мне почему-то казалось, что существует он не только в моей голове. Слишком осознанным он был, с абсолютно непохожим на моё сознанием. Да и людей я таких никогда не встречала.       За такими размышлениями я и уснула, а на утро меня подняло привычное падение с кровати и крик. Ну да, а как же ещё меня можно будить? Не просьбой же. Я же по-другому не понимаю. — А помягче нельзя? — бурчу я, поднимаясь с пола и держась за больные колени. Сегодня падение действительно не очень удачное судя по ощущениям. — Нет. Ты же по-другому не встанешь. Ну или долго вставать будешь, а мне лень тебя ждать.       Я ничего не отвечаю, лишь зло смотря на него. Он стоял прямо передо мной, так сильно не похожий на мои глюки. Явно живой, правда появляющийся непонятно откуда. Без этого факта его бы действительно можно было принять за живого. А так он был всего лишь моей шизой.       Сделав вид, что зависла я из-за последствий падения, наконец делаю шаг вперёд. За шагом следует боль и я падаю прямо на него. И я даже не знаю что сейчас пугает больше: боль в ноге или моё падение. Он в гневе страшен. Очень. — Дурёха! Смотри куда падаешь! И слезь с меня, а то разлеглась тут!       Я с трудом поднимаю взгляд и замираю. Маска, скрывающая лицо моей шизы, отлетела и теперь подо мной лежал обычный подросток, довольно красивый и не такой уж страшный. Я многое себе представляла. Думала, что у него всё лицо в шрамах, что он урод и поэтому он носит маску, но сейчас видела, что это совсем не так. И это ставило меня в тупик. — Я сказал слезь с меня!       Меня грубо спихнули на пол, от чего я вскрикнула и слёзы полились из моих глаз. Ногу пронзила невозможная боль. Похоже в этот раз я совсем неудачно упала и заработала себе перелом. И из-за кого? Из-за одного наглого существа, которое не могло меня нормально разбудить.       Подняв взгляд, я уставилась на виновника всех моих бед. Он смотрел на меня каким-то испуганным взглядом, который я видела впервые. Будто что-то для себя решив, он вдруг вновь стал серьёзным и, поднявшись, вздёрнул с пола и меня, сразу придержав. — Вот ничего с тобой нельзя сделать — сразу ломаешься. Короче, сейчас прём в больницу, в травмпункт, смотреть что там у тебя. Учти, на руках я тебя не понесу. Будешь идти сама, можешь на меня только опираться, так и быть. А то возиться мне потом с тобой.       Мою руку он сам устраивает у себя на плече, не дожидаясь моих действий. При первом шаге я шиплю, но второй делаю уже уверенней, терпя боль. С поддержкой это проще. Даже с его поддержкой. А маска так и остаётся лежать на полу.       На улице он уверенно ведёт меня, хотя я никак не понимаю куда. Я знаю, что здесь недалеко есть больница, но абсолютно не представляю где именно. А он, похоже, знает. И меня это удивляет. Как плод моего воображения может знать то, чего не знаю я? Это лишь подтверждает мои старые догадки. Он никак не может быть моей шизофренией. Слишком живой, слишком странный, слишком много знающий. Но с мысли немного сбивает то, что я смогла увидеть его лицо почти сразу, как об этом подумала. Это было похоже на игры разум а. Однако эти размышления приходится отложить на потом. Для начала хотелось узнать ответ на первоначальный вопрос. — А откуда ты?.. — Знаю и всё. Тебе какая разница? Молчи себе, и так от тебя одни проблемы.       Я замолкаю. Спорить с ним не хочется, страшно. Тем более, что уже была видна больница и молчать долго не придётся. Хотя молчать рядом с ним нормально. Говорить намного хуже. Одни оскорбления чего стоят.       В больнице он перемещался очень уверенно, говорил мне что делать и куда идти. Было такое чувство, что он живёт в этой больнице. Ну или по крайней мере часто тут бывает. Но на мои робкие попытки задать вопрос не реагировали, поэтому я замолчала и стала просто выполнять все указания, даваемые мне.       В итоге это действительно оказался перелом. Мне наложили гипс, наказали ногу не тревожить и отправили домой. До дома мы добрались нормально, снова в тишине и некой напряжённости. Он будто чувствовал себя… виноватым? Эта мысль казалась бредовой, но, смотря на него, я всё больше убеждалась в этом. Эта язва, оказывается, умеет переживать. Я была этому приятно удивлена. Однако дома вся положительная сторона резко закончилась. — Это что? — он стоял показательно спокойный, указывающий рукой на лежащую на полу маску с крестом. — М-маска? — я сидела на кровати, опустив голову и комкая края своего чёрного платья. Поднять взгляд было боязно. — Ты тупая? Я спрашиваю что она здесь делает. И почему ты мне не сказала об этом? — я молчу, не зная что ответить. — Ясно.       Не успеваю я поднять голову, как он исчезает. Просто исчезает, как делал это каждый вечер в одиннадцать часов. И я не понимаю что я сделала не так. Что такого в том, что он ходил без маски? Или в том, что я его без неё видела? Мысли переполняют голову, и я решаю направить их на что-то более полезное. Решительно пересев на стул около стола, благо тот был совсем рядом, я включаю компьютер. Тот у меня не слишком хороший, да и интернет не слишком быстрый, но на мои нужды хватает.       Когда всё прогружается, я открываю поисковик. Первым делом решаю узнать про больницу. Я видела только небольшую её часть и мне интересно узнать что там ещё есть. Потом можно будет и про её пациентов узнать. Почему-то мне казалось, что моя шизофрения как-то связана с этой больницей. Что, если он живой? Может я даже смогу его увидеть.       Я не знала зачем это делать. Ну, объективно, он ведь только издевался надо мной, постоянно доводил до истерик, причинял боль. Но, думая об этом больше, я замечаю, что он заботился обо мне. Просто по-своему. Он следил за моей учёбой, которая проходила на дому из-за моего слабого здоровья. Будил меня, когда я спала слишком много. Старался объяснить всё, что я не понимаю, пусть его это и бесило. Да, всё это происходило через боль, но он всё же делал это, хотя мог просто забить. К тому же этот случай с ногой показывал, что он обо мне волновался.       Поиски затянулись до позднего вечера. Найти мне удалось немного. Лишь то, что в больнице было отделение для тяжёлых пациентов, где в основном лежали люди в коме. Именно оно привлекло меня. Однако остальное расследование я оставила на другой день.       Спустя пару дней я сумела разузнать кто же он. Точнее узнать его имя: Рагнарёк. Это было очень сложно, мне пришлось перерыть множество соц сетей, зная только его внешность и район проживания. Повезло ещё, что больница обслуживала только наш небольшой район. Странное у него, конечно, имя, однако именно с ним я решила пойти в больницу и попытаться узнать немного о нём.       С моей больной ногой это было сложно, но я смогла. Спустя примерно час я стояла возле регистратуры и набиралась смелости заговорить с женщиной за стойкой. Обычно мне с этим помогал он, ну, то есть Рагнарёк. Но теперь я должна была справиться сама. — Чем я могу вам помочь? — женщина заметила меня раньше, чем я решилась подойти, от чего я выдохнула с облегчением. — Эм, да. Простите, не могли бы вы мне подсказать не лежит ли в вас парень с именем Рагнарёк? Мне сказали, что он может быть тут. Я его подруга… — Подруга? Долго же здесь никого не объявлялось. Где же ты была всё это время? — Я искала. Мне никто не говорил где он. — Понятно. Ну пошли за мной. Я проведу тебя к нему в палату.       Идти пришлось недолго. В скором времени передо мной открыли простую белую дверь и пропустили вперёд. Это была простая двухместная палата, однако одно место в ней пустовало. А вот на втором лежал он. Изнемождённый, жутко худой, бледный, но точно он. Его лицо я уже не могла забыть.       В тот день я весь день просидела около него, держа его за руку и иногда говоря какие-то глупости. Я пришла и на следующий день. И потом. Почему-то я продолжала к нему ходить, хотя смысла вроде и не было. За это время я узнала, что попал он сюда четыре месяца назад как раз в то время, когда у меня стал появляться каждое утро один несносный дух. Он попал в автокатастрофу. Это произошло как раз в одиннадцать утра, а вечером, в те же одиннадцать, он впал в кому.       Тайна числа одиннадцать была раскрыта, но я не испытывала облегчения. Почему-то я привязалась к нему. Похоже пришла та самая пора, когда надо менять шизофрению на стокгольмский синдром. Очень на него похоже.       А в один день ему стало хуже. Я пришла снова с утра в больницу, но в этот раз ответом мне было то, что Рагнарёка перевели в реанимацию и шанса на спасение мало. Я совру если скажу, что не плакала в тот день. Я сидела под дверями операционной и плакала, ожидая вердикта врачей.       Его не спасли. Не смогли. Как будто он сам не захотел дальше жить. Я не могла осознать того, что человек, уже уж точно человек, находящийся со мной рядом на протяжении длительного времени теперь умер. И я даже не смогла поговорить с ним вживую.       Мне было трудно. Гипс на тот момент уже сняли и родители, узнавшие о том, что я смогла пораниться и дома и довести себя до больницы, решили, что мне можно возвращаться в школу. И это будто добило меня. В первый день школы я шла туда как на поминки.       И на них и попала. Около входа в школу, в самом холле, стояла толпа народа. По обрывкам разговора я поняла, что недавно умер один из учеников: не вышел из комы. Я просто прошла мимо. Лезть в толпу мне не хотелось, да и меня это не касалось. Лишь идя вечером после занятий я остановилась чтобы посмотреть. И так и застыла. С фотографии на меня смотрели его чёрные глаза. Я никогда и не знала, что учился когда-то со мной в одной школе. А ведь когда-то он был совсем рядом со мной… — Бестолочь, нечего на меня так смотреть. Я от этого не оживу.       Руки привычно обвивают шею, а на макушке чувствуется подбородок. Да, вот это похоже действительно пришла шиза. Но я на это лишь улыбаюсь. Так жить лучше, чем совсем без него. Поэтому на его слова я лишь тихо шепчу: — Рагнарёк…