Иллюзия разобщенности

Купер думал, что застрял в Вигваме навсегда, и отчасти он был прав. Его снискала удача однажды остаться одному в красной комнате, но бежать так ему и не удалось. Что-то с огромной силой его манило обратно, заставляло сесть в кресло и выжидать появление Лоры, которая с каждым разом становилась все раскрепощенней, а ее выходки давалось ему подавлять с огромным трудом. Все это походило на злокачественную пытку, последствия которой можно было считать необратимыми. Его поселяла мысль, что он провел здесь в заточении не один год, но не мог поверить, чтобы время так быстро бежало вдаль. Хотелось рассмеяться ему в лицо, сказать, что оно так не справедливо, но, увы, у всего существуют свои пределы. Куперу не нравилось чувствовать себя уязвимым, беспомощным и слабым. Ему нужно было выйти наружу, почувствовать себя свободным, однако у Вигвама на это были другие предположения. В этот раз его обыкновенное черное кожаное кресло, в котором он, казалось, уже поселился или был к нему прикован, не держало его в своих лапах. Мужчина спокойно встал, направляясь к выходу из красной комнаты, но уже через считанные секунды стал слышать голоса женщин, похожих на Одри или Лору. Он бежал из коридора в коридор, из комнаты в комнату, однако выхода он не мог найти. Было похоже, что этих коридоров существует бесконечное множество, а комнат еще больше, но Куперу надо было понять, откуда исходят звуки. Он бросился искать уже не выход, а женщин, постоянно кричавших, словно их резали на мелкие кусочки. Но каждый раз коридор уводил его не туда, куда надо. Ему виделись на своем пути доппельгангеры, пытавшиеся преградить ему путь или, наоборот, уводя его так, чтобы он смог отыскать дорогу. Что хотел от Купера Вигвам, он до сих пор не понимал. Ему бы следовало бросить всякую затею осознать, что к чему, но он словно себя не слышал. Ничего не слышал, кроме стука сердца, готового выпрыгнуть из груди в любой момент. Вдруг все начало плыть перед его глазами, а всякий коридор становился лишь смутными очертаниями закоулков его собственного сознания. Он ничего больше не различал, лишь продолжал слышать голоса, издававшиеся повсюду. Купер упал на холодный мраморный пол, продолжая думать, как бы ему выбраться, но вместо этого будто неведомая сила подняла на весу его самого в воздух и начала уносить его обратно, откуда он сбежал. В красную комнату. Он очнулся лишь только тогда, когда смог увидеть перед собой не Лору, а доппельгангера Одри. Впервые ему стало по-настоящему страшно. Он помнил, как вытолкнул ее сам обратно в рощу, помнил, как в последний раз гладил ее по волосам и шептал, что скоро вернется, однако этого так и не произошло. И теперь ее доппельгангер стоял здесь словно гром среди ясного неба, и Куперу оставалось лишь предполагать, что происходит там, в Твин Пиксе. Наверное, проблема была в том, что он ничего не знал про нынешнюю жизнь Твин Пикса, не знал, что произошло с Одри, когда она пришла в себя после комы и почему теперь ее доппельгангер стоял перед ним, а выражение его лица давало четко понять, что она умоляла его о чем-то, просила что-то сделать. Она тоже была облачена во все черное, но на ее губах лежала аккуратным росчерком алая помада, которая делала ее глаза еще ярче. Девушка медленно приближалась к нему, пытаясь произнести его имя, однако не могла, потому что была всего лишь обличьем Одри. Она продолжала говорить все то же самое, что и Лора, только постоянно добавляла, что на земле начало происходить нечто ужасное и она сама в опасности. Ее губы были так близки к его, однако когда он захотел ее поцеловать, все начало снова рушиться и плыть перед его глазами. Перед ним стояла уже Лора и развязно улыбалась, стараясь каждым движением показать, что она намного лучше той иллюзии, которую ему дал Вигвам. Лора не двигалась и не пыталась пошевелиться, она просто была напротив Купера и пыталась ему показывать лишь жестами, что ей нужно. Наверное, Куперу уже надоело бы то, что происходит изо дня в день, но Вигвам так прельщал, так манил своими искусными действиями, что порой некие иллюзии становились реальностью. Он порой ощущал Лору в своих руках, но она могла тут же улетучиться, когда девушка начинала говорить больше информации. Ее крики, ее руки, которые могли выгибаться в разные стороны — все это выглядело ужасающе и пугало частенько Купера, который не мог пошевелиться и встать с кресла. Ему надоело, и он хотел чего-то другого — другой жизни, перемен, но вместо этого он был заточен в этой красной комнате вместе с Лорой и иногда Одри уже не один месяц. Лора, сегодня облаченная в темно-синее платье, смотрела на мужчину с не прикрытым ничем интересом. Казалось, ей нравилось наблюдать за тем, как он потихоньку сходит с ума. Она села на подлокотник его кресла и, откинув копну золотистых волос назад, положила руку ему на плечо в ободрительном жесте. Девушка выглядела такой спокойной, такой беззаботной, что Купер хотелось с силой сжать ее запястье и отшвырнуть от себя, но, увы, ничего из этого не мог сделать. А она продолжала все так же улыбаться, при этом помня, что скоро ее время подойдет к концу, стоит ей только заговорить про то, что связано непосредственно с мужчиной. Они снова играли в гляделки и молчанку, что уже вошло в их привычный уклад жизни, но не один из них не мог понять, почему каждый день они сталкивались в одной и той же комнате, а потом все в мгновение ока рушилось. Но Куперу нравилось как ни странно то, когда она его целовала в губы на прощание или садилась на подлокотник его кресла, чтобы он мог прикоснуться к обнаженному колену, выглядевшему из-под разреза ее платьев. Она снова доводила его до какой-то непонятной эйфории, но тут же отходила от него, когда слышала приближение шагов, ее дыхание обжигало его щеку, а она наконец-то перестала шептать ему одно и то же. Теперь она просто желала ему приятных сновидений на том же ломаном языке, на котором говорили абсолютно все доппельгангеры. — Сладких снов, — шептала она ему на ухо, прежде чем опять внезапно исчезала в воздухе. Он с придыханием ее слушал, внимал каждое ее слово и просто с удовольствием ждал ее последнего поцелуя. В Вигваме снова что-то менялось, и Куперу это не особо нравилось, но если ему суждено провести всю жизнь и быть заложником этого магического чертового места, то он должен к этому привыкнуть и извлекать из этого выгоду… Одри ждала Купера около его номера, ожидая, что они наконец-то поговорят. Но стоило ему появиться в весьма хмуром состоянии, девушка поняла, что он не очень был настроен на разговор. Развернувшись на каблуках, она решила вернуться к себе в комнату, но мужская рука ее остановила, заставив тем самым Одри посмотреть Куперу в глаза. — Я не буду вам мешать, Дейл, — сказала тихо она, пытаясь ослабить его схватку. — Останься, Одри, нам надо кое-что обсудить, — Дейл быстро втолкнул девушку в свой номер и включил свет. Одри, поежившись от холода, обняла себя за плечи и встала у деревянной стены рядом с прикроватным комодом. Честно, ей не нравилось, каким тоном все это говорил Купер, но пришлось покорно соглашаться абсолютно на все. Она смотрела на него с любопытством и не понимала причину его несговорчивости. Надо было набраться решительности, чтобы начать разговор. Впрочем, Одри так и решила поступить, когда подошла к Куперу и, взяв его за руки, заставила его усесться на край кровати. — О чем вы хотели со мной поговорить? — прошептала она, до сих пор не отпуская из своих рук его ладони. — Это касается тебя и меня, Одри, — Купер прочистил горло, а потом стал хмуриться, будто бы ему не нравились те фразы, которые он заранее приготовил для этого разговора с ней. — И? — Мы должны прекратить общаться совсем, как и полагаю, нашей дружбе конец, — отчеканил он, резко вставая с кровати и подходя к окну. Одри молчала и абсолютно ничего не говорила. Ей нужно было понять, что он вообще ей только что сказал, но мозг напрочь отвергал возможность того, что все и вправду закончено. Одри отвернулась, чтобы Дейл не видел ее эмоций. — Почему? — спросила она дрогнувшим голосом. — На это есть много причин. И одна из них — ты сама, — Купер тоже не старался смотреть на Одри, потому что ему также было неприятно разыгрывать этот фарс, как ей нужно его выслушивать. Девушка не стала ничего говорить напоследок — она просто ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Купер же провожал ее взглядом, но не решился пойти за ней, потому что в какой-то мере все же уверовал теорию о том, что без него девушке будет безопасно. Вдруг зазвонил телефон; Купер снял трубку, услышав знакомый голос — шериф Трумэн желал его видеть срочно в участке. Дело Лоры Палмер примеряло все большие обороты, и Куперу не хотелось узнавать о них последним, поэтому, схватив специальную куртку ФБР вышел из номера, направившись в участок Твин Пикса. — Гарри, что за срочность такая? Сара еще что-то смогла вспомнить? — Даже больше, — ответил шериф, доставая из ящика портретный набросок. — Вот так нам его описала миссис Палмер, пока была в сознании. Купер внимательно оглядел рисунок и вспомнил, что тень имела те же черты, что и человек на этом портрете. Что-то странное происходило здесь, и если кто-то мог им помочь, был тот мужчина, торгующий обувью, который в припадках превращался в Майка. — Этот человек имеет те же очертания, что и тень. Как его зовут? — спросил Купер, беря со стола кружку с горячим кофе. — Сара никак его не назвала, только стала кидать быстрые взгляды по углам и отчего-то прятаться, хотя в комнате ничего не было, — Гарри почесал затылок, вновь уставившись на портрет. — Нам бы помог Майк, но для этого нужно нашему приятелю специальное лекарство, потом мы сможем все узнать. Где еще видели его? — Купер указал на рисунок и волосатого мужчину, что был на нем изображен. — Только миссис Палмер и только в ее доме, что мне кажется очень странным. Надо бы допросить еще Лиланда. Он точно должен знать, с чем связаны припадки его жены. — Отлично, Гарри, тогда выше нос, а у меня еще встреча с Альбертом, встретимся вечером в баре, — Купер вышел из кабинета, ощущая, как будто за ним кто-то идет по пятам. Стоило ему обернуться, и тень исчезла. Его спокойствие испарялось на глазах, а жажда узнать, что же кроется за этой тенью только возрастало. Он бежал по коридорам в надежде, что тень приведет его куда-нибудь. Однако все пути вели именно в отель «Грейт-Нотерн», к Одри. Ему предчувствия никогда его не подводили, но сейчас он понимал, что тени вряд ли нужна Одри, поэтому прошел в главное фойе, где тень исчезла, и стал ожидать Лиланда Пармера, который мог хоть что-то да знать. Тот шел в веселом расположении духа, что было очень странно для человека, который недавно похоронил собственную дочь, присвистывая и махая из стороны в сторону зонтом-тростью, как будто он танцевал какой-то танец. Они с Купером недолго разговаривали, однако было достаточно того, чтобы понять, как сильно изменился сам Лиланд. Куперу не нравились эти перемены, однако у каждого были свои решения борьбы с горем. Дейлу пришлось рассказать в деталях все, что он знал об этом деле, и Палмер, внимательно его слушавший, ни разу не задал вопросов, лишь странно улыбался, словно первым обо всем знал. Но когда Купер ненароком достал портрет этой тени, Палмер сразу же побледнел и начал вспоминать каку-то там историю, где мог раньше видеть этого человека. — Надеюсь, нам помогут ваши сведения, мистер Палмер, — ответил Купер, вставая из-за стола. — Был рад помочь. И если что-то узнаю, вам еще раз скажу, — на его лице красовалась мерзкая улыбка, присущая людям, которым нравилось совершать отвратительные поступки один за другим. Теперь все эти дни он сторонился Одри: старался к ней как можно реже подходить, желать ей доброго утра и приглашать иногда к себе, чтобы что-нибудь обсудить. Ничего из этого не было. Да и Одри сама не старалась проявлять хоть какое-то к нему внимание после того, как он сказал ей нет. Ради же ее безопасности. Одри с трудом в это верила, но приходилось довериться во всем этому мужчине, даже если он говорил, что их странным взаимоотношениям конец. Но тень, казалось, стала ее преследовать все чаще. Теперь она видела ее не только у себя в комнате, но и в школе и даже в кабинете собственного отца. Она знала про эту тень так мало, но на защиту Дейла от нее как-то не приходилось вообще полагаться. Она решила, что сможет сама что-то разузнать у Мэдди Фергюсон о Лоре, только вот нечто ужасное произошло после этого разговора через несколько недель… Тень перестала ходить за Одри по пятам: казалось, что она вообще исчезла из ее жизни, и это очень даже облегчило жизнь Одри на время. Не надо было больше бояться за себя, ждать от кого-то защиты. Но похоже было, будто многие затаились в ожидании действия или зрелища. Подойдя к зеркалу в ванной комнате, Одри почувствовала, как больно было ей дышать, а ее изображение будто бы расплывалось на мелчие части одного паззла. Она уже перестала понимать, где начинается грань реальности и где заканчивается иллюзия, которую люди плотно вокруг себя возводят. На минуту она видела, как стекло начало трескаться, но стоило ей зажмурить глаза, а потом их открыть, как тут же все проходило. Наспех одевшись, она вышла в холл, где сегодня было не очень много народу, а ее отец, Бен Хорн, отлично разговаривал с Лиландом Пармером, который весь искрился от счастья. Кстати, о нем самом. Вскоре выяснилось, что история, рассказанная Лиландом, была всего лишь искусным мифом, а имя того, кто скрывался за тенью, смогли опознать благодаря Майку, который так не вовремя все рассказал. БОБ, его имя. Имя зла и смерти, имя, навевающее теперь сплошь и рядом страх на народ, которому было вовсе не все равно за их жизни. Дейл Купер сидел за одним из столиков и читал газету, заодно пил черный кофе, не обращая ни на кого внимания. Одри медленным шагом подошла к нему и стала напротив. Он не сразу же поднял глаза, а когда сумел это сделать, чуть не подавился собственным кофе. Позади Одри он по-прежнему видел тень, и это его пугало. Куперу безумно хотелось поговорить с Одри, рассказать, какие новые улики бы помогли ему для дела, но он решил четко для себя, что не будет подвергать Одри лишний раз смертельной опасности, особенно когда зло снова бродит на свободе. Девушка села рядом с Купером, поросив девушку и персонала принести ей тосты и сок. — Может, уже расскажете гриф секретности, почему вы от меня держитесь подальше? — спросила Одри, решив, что не будет сдаваться ни при каких условиях. — Причина проста, Одри, и я тебе ее говорил, — он допил кофе и встал из-за стола, поправив на себе пиджак. — Извини, но я должен идти, меня уже у входа ждут Энди и Гарри. Удачного дня. Одри лишь смотрела ему вслед. Что-то здесь было не так, и Купер от нее явно слишком много скрывает. Но Одри для себя решила, что не будет влезать в его дела, вспоминая уже не впервый раз за это время «Одноглазого Джека». Тем временем Купер с шерифом ехали на очередное место преступления. В плотном полиэтиленовом коконе лежало тело Мэдди Фергюсон. Энди с трудом смог перевернуть его удобное положение, чтобы криминалисты занялись своей работой. — Ее тело, похоже, тоже вынесло сюда на берег водой, — пробормотал Купер, осматривая местность. — Нужен Альберт и сопоставление всех фактов, а пока я должен вернуться в отель, чтобы проверить Одри. Не нравится мне это все. Он не стал говорить, что тень никуда и не исчезала, но ему теперь действительно было страшно за ее жизнь. Сев на служебную машину, он двинулся в путь. У него были предчувствия, что что-то должно скоро произойти — и вот второе убийство. Но теперь и Одри угрожала опасность еще больше, чем это было почти месяц назад. Купер был настолько поглощен своими мыслями, что даже в какой-то момент не заметил, как машина потеряла управление. Он не мог ни нажать на педаль тормоза или газа, и рулем не мог пользоваться. Машина вела его в неизвестном направлении куда-то в сторону лесов Твин Пикса таким маршрутом, который с первого раза было бы сложно запомнить. Машина остановилась у рощи сама по себе, и Купер спокойно вышел из нее, удивляясь, куда его вообще занесло. Где-то вдалеке он мог разглядеть красные плотные шторы, свисающие сами по себе не пойми откуда, а рядом был странный черный круг, не позволяющий свободно подойти к плотным шторам. Казалось, что он сошел с ума. Хотя если учитывать его последние сновидения и их воплощение в жизнь, то и увиденное должно было ему показаться чем-то совершенно обыкновенным. Шторы колыхал ветер, и четко было видно мраморный бело-черный пол с зигзагообразным рисунком, и где-то там можно было услышать чьи-то голоса. Он собирался подойти к этому зрелищу ближе, однако в следующий момент почувствовал, как что-то сильное и тяжелое оглушило его по голове и, когда все вокруг начало иметь размытые границы и черты, Купер провалился в темноту, а его сознание напрочь стерло этот день из его памяти. Дейл очнулся уже в машине, припаркованной у отеля. Его голова ужасно гудела, но он даже не помнил, почему он оказался в машине и почему в ней так долго лежал без сознания, когда давно должен было проверить Одри в отеле. Быстро стиснув голову руками, он вышел из машины и почти бежал до отеля, не позволяя мыслям в своей голове путаться еще сильнее. Купер налету запрыгнул в лифт, нажимая нужный ему этаж, и пробежал по коридору до комнаты Одри. Стоило всего лишь пару минут перевести дыхание, чтобы потом громко постучать в дверь. Казалось, что никого не было в комнате, однако через несколько минут с мокрыми после душа волосами и вся завернутая а полотенце вышла Одри, открывая Куперу дверь. Ее глаза были расширены от удивления, а руки, державшие полотенце, готовы были быстро втянуть его за локоть к себе в комнату и поскорее обнять Купера, потому что уже поговаривали, как тот исчез на своей служебной машине и никто его не мог долго время найти. — Одри… — прошептал он, прикасаясь к ее щеке. — Как я рад, что ты в порядке. — Заходите быстрее, если не хотите, чтобы нас кто-то видел. — Она закрыла за ними дверь и стала вытирать насухо волосы полотенцем, пока Купер думал, что можно сказать. — Я думал, что тебе угрожает опасность, поэтому решил приехать сюда, как можно скорее, — Одри лишь усмехнулась, и Куперу стало от этого не по себе. — Что странного? — Вы бы хоть посмотрели, что приехали вечером, Дейл, а выезжали с места преступления днем, — она посмотрела на него бесконечно долгим взглядом, а потом взяла его за руку, на которой держались часы и показала ему время. — Тогда где же это я был все это время? — спросил Купер, прикладывая пальцы к вискам, которые еще порядком гудели. — Это и мы у вас хотели все спросить, — Одри прикоснулась к его руке, а потом спросила. — Голова сильно болит? — Очень сильно, Одри. Поэтому от таблетки аспирина я не откажусь, — он попытался выдавить из себя на подобие улыбки. — Так где же вы были все этом время? — вновь задала вопрос Одри, ласково продолжая гладить его руку. — В том-то оно и дело, Одри, что я не помню, где я был и как очутился у отеля, — Купер запил таблетку водой. — Кажется, кто-то явно не хочет, чтобы я вмешивался в это дело...