Точка невозврата

      — Я опять выиграл, — черноволосый златодел с холодной усмешкой посмотрел на пухленькую девушку.       — Да, опять… — Алюмина вздохнула, ожидая своего приговора, который непременно будет ей не по нраву — в этом она ни капли не сомневалась. Ей всегда не нравились его желания, но она молчаливо терпела всё, да и Лютов с ней за компанию. Возможно, волшебницу это бы испугало, если не одно маленькое «но»… Ну, не совсем-то и маленькое — шесть бокалов вина, которые девушка влила в себя в этот «удивительный» семейный вечер. Платины, к ее огорчению, среди них не было: без сестры пышечка чувствовала себя очень одинокой.       — Я придумал! — голос парня отвлёк младшую Мендель от раздумий. — Я хочу, чтобы ты похудела… за лето.       Алюмина вздохнула: она знала, что последует за очередным упоминанием о её весе. Компания, которая собралась в доме семейства Мендель, рассмеялась — каждый из собравшихся не упустил возможности съязвить, проявить, так сказать, всю остроту своего ума. Девушка привыкла к частым нападениям и уже просто молчала: и когда Рем назвал её жирной свиньёй; и когда её якобы лучшая подруга сострила по поводу очень короткого срока, добавив, что для Алюмины любой срок будет коротким… Молчала и терпела чародейка и в тот момент, когда парень, недавно отвергший её, заметил, что даже тотем у неё соответствующий. Бедная девушка смиренно не отвечала на их слова… Даже после фраз матери, что ее дочь портит репутацию семьи. Не то, что Нил! Она посмеялась еле слышно со всей компанией, лишь бы скрыть предательски выступившие слезы. Так всегда происходило, и девушка смирилась с этим — со временем привыкаешь ко всему…       — Ну что, добьем тебя окончательно? — Нил не спрашивал. Алюмина знала — он умеет лишь утверждать.       Компания рассмеялась на это. Окружающие всегда были согласны с Лютовым. Все постоянно угождают ему, даже её мать. Да и она сама не исключение… От этой мысли девушке стало особенно тошно, в голове что-то странно щёлкнуло.       Нил сделал свой ход не раздумывая: он знал, что победит, так как еще ни разу не проигрывал ранее. Алюмина со вздохом сделала свой ход, зная, что ей влетит за одну лишь попытку выиграть у «профи», однако по непонятной причине девушка решила для себя, что сегодня её это совершенно не касается.       Игра продолжалась: ход за ходом преимущества Лютова переходили к Мендель, она семимильными шагами устремилась к победе, и преимущество сегодня было определенно на ее стороне. После седьмого хода Нил напрягся — ему некуда было отступать. Восьмой ход — и вот он, проигрыш Лютова. В комнате воцарилась тишина; все смотрели на Алюмину с неверием и частично даже с опаской. Лютов усмехнулся, разряжая напряженность, возникшую по окончании игры и произнес:       — И что же загадаешь?       — Ты серьезно?! Она ведь жульничала! Нил, не ври, ты не мог проиграть ей! — Воронов подскочил и с презрением зыркнул на победительницу.       — Да ладно, выиграла и выиграла, пусть порадуется, — черноглазый ещё не понимал, что своими небрежными фразами только подбивает сестрицу на самый дерзкий шаг в ее жизни.        — Я хочу… чтобы ты начал встречаться с Милой Рудик! И не просто встречаться, а так, чтобы она была влюблена в тебя по уши. И времени у тебя… хм… пускай, до тридцатого октября, — высказала Альмина; теперь все смотрели на неё, как на самоубийцу. Никто больше не смеялся и не проронил ни слова, ребята только переводили взгляды с нее на Лютова, ожидая взрывной реакции.       — Что? — парень заметно изменился в лице, стал холодным, буквально источая стальную ненависть. Любой, кто встретился бы сейчас с ним взглядом, замялся и сбежал. Но не Алюмина.       — А что, для тебя это так тяжело? — она усмехнулась. — Влюбить в себя девушку — проблема? Или времени маловато для такого «мастера пикапа»?       Приподняв на секунду саркастически одну бровь, она встала из-за стола и пошла прочь из дома — ей нужно было побыть одной. Куда угодно, только бы не быть здесь...

***

      Мила шла по летнему городу и напевала приевшуюся мелодию. Буквально две недели назад закончился учебный год. Белка недавно уехала с мамой в Алушту, а Ромка, хоть и очень хотел остаться, всё-таки под напором родителей укатил. Девушка определенно скучала. Первое время она работала у Вирта, выполняя работу Лапшина, но и тот ушел в отпуск: точнее, уходит завтра в семь утра. Рыжевласка тяжко выдохнула: в голове не было ни одной идеи, чем занять себя... хотя бы до приезда Векши-младшей. На часах было четыре часа дня, а Акулина, с которой Рудик должна была ехать домой, освободится только к шести. Два часа. Героиня всея Таврики в очередной раз грустно вздохнула. Было жутко скучно.       В парке, куда направилась Мила, людей почти не было — если на пути волшебницы и попадались люди, то выглядели они ничем не лучше её, ведь им всем тоже было жутко лень что-либо делать. Скука так и продолжала по частям поедать девушку, если бы не знакомая сидящая на лавочке фигура, которую чародейка заметила чуть левее от изначального своего маршрута. Прижмурив глаза, у неё не оказалось сомнений — это была Алюмина, первая из обожательниц Лютова, весьма ненавистного Миле. Подойдя ближе, девушка заметила легкий блеск на щеках златоделки: меченоска была уверена, что блестели слезы.       «Не смей идти и узнавать, что случилось!» — кричал мозг девушке, поэтому буквально через секунду она практически сорвалась с места и побежала к расстроенной знакомой.