Починим ваш мир

      В мастерской все пахло новой жизнью и вторым дыханием, которое как никогда понадобилось Одри после всей той истории с затерянной цивилизацией. Насколько бы она не захватывала дух и не будоражила сознание, цель все равно была определена заранее и не потерялась в радости от победы и того, что Одри сделала правильный выбор. Потому что она не могла подвести семью, больного отца, вместо которого Одри и оказалась в экспедиции. В памяти эти простые факты всплывали все время, и лишь один раз что-то неизвестное ей до сих пор взяло верх, и она приняла решение встать на сторону этого щупленького мечтателя. «Так будет правильно, по совести», — сказало ей что-то, и Одри согласилась, хлопнула дверью и встала рядом с Майло, сложив руки на груди и вперив злой взгляд в остальных. Злость была скорее направлена на себя — за то, что позволила чему-то подвинуть цель в сторону.       — Зато поступаю по совести. — Хмыкнула сама себе Одри, на пару секунд остановившись, когда остальные кинулись к королю Атлантиды.       Потом она даже и не думала о своей цели и назначении экспедиции лично для нее. Просто все мысли были заняты тем, что нужно выжить и спасти принцессу, а может ободряющий тон доктора все же производил на нее магическое действие, заставив идти с ним рядом, плечом к плечу. Миляга вообще очень нравился ей, впрочем, она — ему тоже. Одри не могла ошибиться, только вот они все топтались на месте, что ужасно раздражало.        «Ладно, разберемся с ублюдком Рурком, и потом настанет черед этого вопроса», — сказала она себе, лихо вскакивая на странное устройство атлантов, которое черт-знает-сколько-сотен-или-все-таки-тысяч лет стояло без надобности. Это тоже раздражало. Одри никак не могла понять этот «слишком продвинутый» народец, лишенный элементарного любопытства. «Вот блаженные», — пронеслось в голове при виде искренне удивленных атлантов, прикладывавших свои кристаллы к «воздушным байкам».       И все понеслось — Кида, пила, руки Миляги, взрыв (который устроил не Винни, к его же сожалению), спасение древними титанами из камня и последовавшая за этим нецензурная брань.       Одри стояла, завороженная этим чудом, и чувствовала себя полнейшей дурой, а все потому, что она не понимала, каким образом все это было приведено в действие, где-то же должен быть механизм? Она спросила о том, что думает команда по поводу всего этого — но никто ответа не знал, а выдать интересных теорий и вовсе не мог — слишком многое нужно было переварить. Один Майло был безумно взбудоражен и делал записи в своей тетради только и успевая подтачивать карандаш.        «Ладно, можно прожить и в незнании», — подумала Одри и пошла искать доктора. Пора бы уже выяснить, почему они оба так медлили с устаканиванием отношений меж ними.       И Одри, вашу мать, Рамирез ни на долю не пожалела. Да, они находились в разных штатах, но оба знали, что это временно: Миляге нужно было сообщить обо всем родным (а, возможно, и привезти их для знакомства с «прекраснейшим механиком на свете»), а она сама открывала новую мастерскую и приводила в порядок старую, находившуюся в соседнем районе.       Слоганом ее собственной мастерской будет «починим ваш мир», и это вызывало на ее лице улыбку, а в душе — немедленное желание приниматься за работу.       Пока Майло будет заниматься познанием старого мира, Винни — украшением текущего, Крот — его познанием, Одри и Миляга будут чинить, правда, каждый свое: он — человека, а она — все остальное, что помогает человеку существовать в этом мире.       Мастерская Рамирез: починим ваш мир.