тех, кто рожден войной, не спасти чистым небом

У Лэнса есть несколько – ну или больше сотни – причин, для того, чтобы просить прощения у тех, кто попадает в его прицел. Может потому, что он понимает, что человек, которому предназначена пуля, уже становится простым куском плоти из мяса и костей. А может потому, что первым убитым им на войне был его брат. Такая вот ирония – два родных брата, а разные стороны. Хотя, кто знает, может им с рождения было так суждено – разные матери. Разные страны. - Прости, - шепчет Лэнс и стреляет. Раздается резкий звук в ночи, и противник падает – просто тело, уже не человек. – Операция завершена. Возвращаюсь на базу. - Принято, - звонко отвечает ему Аллура по внутренней связи, и Лэнсу кажется, что она улыбается. – Возвращайся к точке сбора. На сегодня все. - Как скажешь, свет души моей, - поет ей Лэнс, слыша, как она отрубает связь, и вздыхает. На сегодня – все. На ближайший год – только одному Богу известно сколько. * У них у всех какая-то трагедия в истории. У Лэнса – мертвый брат и военная академия вместо художественной школы, у Ханка – девушка в зоне карантина и загубленная мечта быть ученым, у Пидж – забинтованная грудь, чтобы все, кроме командования считали ее парнем и вечные поиски пропавших родственников. У Широ – потерянный взвод и металл вместо руки. Кошмары вместо снов. И Аллура вместо спасения. Хотя она тоже – с трагедией по жизни и титулами по рождению. Которые ни хрена не значат в этой чертовой войне. Двадцать второй век, люди постигли космос, но не избавились от желания заграбастать себе побольше. Повкуснее и покрасивее. Кит вон – дитя войны, солдат войны и продолжатель войны – куда лучше репортеров знает, что такое «священная» и «за права». Ведь плевать, какое прилагательное перед «войной», она все равно пахнет кровью и горит огнем. * Лэнс смеется – всегда, кроме, когда миссий в одиночку. Тогда он тихий и молчаливый – сам себе призрак, наперевес с винтовкой и с штилем в мыслях. Кит знает – он видел один раз, когда Аллура послала его вытащить, когда он в одиночку завершил миссию зачистки, но поломал машину, на которой добрался до базы террористов. Из нее хороший координатор, но она иногда забывает о том, что они все здесь – куски пушечного мяса, которые ценятся, но не теми людьми. Гражданские готовы целовать землю, где они ступали. Верхушка – удавить, чтобы уже дали спокойно сдать противникам город, который уже выжат до суха и трещит по швам, как старая кукла. Что их останавливает от геноцида – совесть начальства или надежда на мирные переговоры – загадка. Но война не заканчивается, сколько бы отрядов не полегло. А их полегло много. Даже больше, чем говорилось в новостях. Кит смотрит на смеющегося Лэнса и говорит себе, что не даст ему погибнуть – особенно по собственной глупости. Потому что Лэнс должен смеяться. Как и Широ – спать без сновидений. * У Пидж есть тайна – она любит кошек. И собак. И птиц, и ящериц, и змей и вообще все, что имеет сердце, но не может говорить. У нее был когда-то домашний питомец – кошка Мила. Она была вредной и наглой, и умерла от старости, когда ей было семь. Мэтт тогда сказал ей, что все когда-нибудь умирают, так что плакать не стоит. Она и не плакала. Даже когда они с отцом пропали, а ей в руки дали коды для подрыва мин и запуска ракет. Все умирают, так какая разница – сегодня или через семнадцать лет. Ханк говорит, что смерть – не выход, и идет на кухню готовить на всех шедевры их сух пайков, когда у них остается время на тихие вечера в собственном отсеке, где только один их отряд Вольтрон и больше никого. Ханк самый добрый из них – добрее Лэнса, который улыбается всегда, но часто лживо. Или Аллуры, которая иногда путает доброту с жалостью. Широ часто говорит, что это потому, что ему есть к кому возвращаться. И есть ради кого вести танк прямо в эпицентр бойни. И на самом деле, они все завидуют ему. Потому что он единственный, кто помнит, что такое мирная жизнь. * У Широ кошмары о том, что все из его отряда умирают. Не как в первый раз – когда была техническая ошибка, и их просто расстреляли собственные турели, а по его ошибке. Тогда ему раздробило руку в ошметки, и мозг ушел в глубокую кому на пару месяцев. Его тогда наградили, тогда сказали, что он герой, раз смог выжить в этой мясорубке, что это не ошибка системы, а саботаж противников. Что сам Широ – продукт этой лжи, потому что он промолчал. А потом, спустя пару месяцев на гражданке, ушел воевать куда-то подальше от воспоминаний о случившимся. В мире, в котором меняется, неизменно только одно – войны. Он помнил, когда ему дали отряд – сопляки с глазами озверевших псов и гордыми званиями лейтенантов. Он тогда думал, что над ним издеваются. А потом увидел среди них Кита – его Кита, которого он когда-то спас, который был для него как младший брат, если не как сын, и которого он так хотел увести из войны. Которого он так и не смог вернуть в мирную жизнь. Кит сказал тогда – рад, что ты вернулся. Широ улыбнулся и сказал, что тоже рад вернуться. И ни капли не солгал. * Впервые они с Лэнсом целуются в три ночи, бухие вусмерть, потому что они наконец-то могут немного отдохнуть. Потому что ближайшая миссия через четыре дня, а они чуть не попали в засаду. Потому что им тоже хочется чего-то нормального в жизни. Если, конечно, секс на полу ангара с вертолетами считать нормальным. Кит тогда впервые понял, что у Лэнса чертовски сильные руки и мускулистые ноги, хотя и выглядит он так, будто его сдует ветер. А еще он чертовски горячий. Везде. Они почти не раздеваются – только приспускают друг другу форменный штаны и целуются до черных звезд перед глазами. Лэнс что-то бормочет на языке отдаленно похожим на испанский, но Киту откровенно плевать. Он хочет быть ближе, глубже, нужнее. Он кусает выступающую ключицу и задыхается от желания. Он прижимает Лэнса сильнее, чувствуя, как тот вцепляется стриженными ногтями ему в спину. Он смотрит ему в глаза и видит все, что когда либо хотел видеть. Он счастлив, что война свела их. И знает, что она же их и разведет. Но лишь бы не сейчас. И снова целует как в последний раз. * Аллура говорит, что Лэнс больше не отвечает, и Широ ощущает, как земля уходит из-под ног. Кошмары становятся реальностью, Кит где-то наверху, в вертолете, орет ей, чтобы не оставляла попыток связаться, но оба уже знают, что это бессмысленно. Лэнс отвечает всегда. Даже когда спрашивают не его. Широ молит всех известных ему богов, чтобы Лэнс ответил, но голос Аллуры, с еле сдерживаемым отчаянием говорит, что у них приказ возвращаться. Что их война кончилась. У Кита сухие глаза, и сведенные судорогой челюсти, и он упорно заставляет себя подчиняться руководству, зная, что если они улетят – это будет конец для Лэнса, если он все еще жив. Если он просто потерял сознание, если его поймали, если… Кит улетает, на борту вертолета Широ и еще парочка солдат пехоты из другого отряда. По внутренней связи тишина, глухая и холодная. Все молчат. А через минуту послышались звуки бомбардировки. * Они встретились через пять лет. Их война все еще с ними, но уже внутри, а не снаружи. У Широ и Аллуры уже второй ребенок, а Ханк наконец-то женился на Шей. Пидж рада за них искренне и по-девичьи нежно, но все еще неуклюже одергивает платье. Она проверяет телефон и улыбается, когда видит смс от брата. А потом по-военному оглядывает окружение. Они все еще не умеют жить миром. У Кита на руке браслеты – кожаные, плетеные, из деревянных бусин. И красно-белая куртка. Он улыбается – практически незаметно для всех, кто его не знает. У него под футболкой, на тонкой серебряной цепочке, парное кольцо. Широ спрашивает – как он? И Кит отвечает ему – лучше бы ему язык оторвало, а не ногу, - и смеется, слыша, как его смех подхватывают другие. Завтра у Лэнса будет новая нога и новое назначение. Вместе с Китом. Те, кто чудом выживают, уже не умеют не играть со смертью. К тому же они помнят… …что только война их разведет.