Knock First

Из всех вещей, к которым Маркус ожидал вернуться домой, увиденное не относилось к ним. Он знал Коннора со времен революции. Им не потребовалось много времени, чтобы их отношения переросли в дружбу. Со временем помощь беженцам из лагерей и тому, что осталось от последователей Иерихона, сблизила их, пока ночь, полная напряженности и невысказанных чувств, не достигла своего апогея от неловкого поцелуя. Их отношения переросли из неуклюжего, нелепого притирания характеров в комфортную и знакомую рутину. Примерно через полгода после того, как они впервые официально признали друг друга бойфрендами, Маркус, явно нервничая, попросил Коннора переехать к нему в старый дом Карла, который был оставлен ему по завещанию. Лео пытался скрыть от него законную собственность, но растущие права андроидов спасли Маркуса от бездомности. Желание Карла, чтобы Маркус имел свою собственность, вынуждено было быть почтенным. Но, несмотря на знакомые углы и коридоры дома, он был слишком большим и пустым без присутствия Карла. Слишком оглушительным было эхо, когда Маркус разговаривал с птицами или играл на пианино в кабинете, или включал телевизор, чтобы заглушить тишину. Коннор приходил в гости, когда имелась возможность улизнуть из базы и от расследований, но он в конечном итоге уходил домой к Хэнку. Переезд Коннора оживил дом. Он был там, когда Маркус просыпался от подзарядки, когда он возвращался домой после дел, дабы помочь движению андроидов, он был там, когда Маркусу просто необходимо было поплакать. Когда Маркус возвращался домой, выполняя свои поручения и патрулирование, проверяя приюты для андроидов и помогая всем, кому мог, он обычно находил Коннора за обеденным столом, заполняющего отчеты. База приняла Коннора после того, как начали появляться первые скандалы с Киберлайф, и пока не было точного решения проблемы, шеф решил, что, возможно, сверхсовременный андроид пригодится. Маркус был счастлив, что Коннор всё ещё мог выполнять работу, которая была ему по душе. Маркус ожидал увидеть обычную картину, возвращаясь домой: Коннор за столом с работой, которую он принёс домой, с новостями, монотонно гудящими по телевизору. Но увидел лишь пустую столовую, выключенный телевизор и ни следа Коннора. — Коннор? — позвал Маркус. Странно, что Коннора здесь не было. Если бы он ушел, он бы сказал Маркусу. Позвонил бы, оставил записку, или как-то ещё. Должно быть, он всё ещё в доме. Когда он поднимался по лестнице, Маркус услышал слабый скрип их деревянной кровати в спальне. — Коннор? — снова позвал Маркус. Ответа не было. Кто, чёрт возьми, был в его доме? Он осторожно пробрался по коридору в их спальню, напрягшись всем телом и готовясь броситься в атаку. Если это был грабитель, куда же тогда подевался Коннор? Что он с ним сделал? Он спиной прислонился к стене рядом с дверью, вжимаясь в неё настолько, насколько было возможным, и осторожно заглянул за дверь, которая была слегка приоткрыта. Он был готов увидеть, как злоумышленник роется в его вещах, но от увиденного челюсть Маркуса чуть не отпала от удивления. Коннор лежал на спине на их пушистом одеяле, немного выгибая спину. Его голова откинулась назад в слепом экстазе, грудь вздымалась от тяжелого дыхания, в котором андроиды, собственно, не нуждались, но таким образом их тела не перегревались. Его бедра призывно открыты, были видны пальцы, входящие в его отверстие, которое Маркусу было совершенно незнакомо. Когда, черт возьми, он получил это? У него оно всегда было? Оно новое? Они никогда не занимались сексом раньше, но Маркус видел Коннора голым. В прошлый раз, когда он проверял, у него не было такой модификации. Он бы увидел новый задний проход у своего парня. Тем не менее, Маркус с восхищением наблюдал, как Коннор трогал себя на их кровати. Коннор двигался с такой естественной гибкостью, так плавно, когда его бедра подмахивали движениям своей руки. Мягкие, бездыханные стоны вырывались из его горла, он дрожал от возбуждения. Маркус стоял на месте, потрясенный. У него была возможность заниматься сексом, но он никогда не давил на Коннора. Если быть до конца честным, сама идея секса не трогала ни единой фибры естества. Но в тот момент, наблюдая, как Коннор испытывает небывалую эйфорию, Маркус как никогда хотел оказаться внутри Коннора и сделать его своим. — Ах, чёрт, Маркус, — услышал он шепот Коннора, — блять. Маркус решил, что сейчас самое время выйти из тени. Он толкнул дверь, та со скрипом открылась, и он шагнул в комнату. Коннор испуганно вздрогнул от скрипа двери, быстро вытащив пальцы. — Маркус! Я… Я не…! То есть, я… — Коннор выглядел растерянно, пытаясь связать два слова. Как он мог объясниться? Он мог отговорить людей от убийства, но почему-то не мог объясниться перед Маркусом, что он надрачивал себе на их кровати. Маркус ухмыльнулся от нервного, растерянного вида бойфренда на постели. Он пожал плечами и опустился на стул напротив кровати. Коннор наблюдал за каждым его движением, как загнанное животное, на которое вот-вот набросятся. Маркус откинулся на спинку стула, устраиваясь поудобнее. — Продолжай. Не останавливайся из-за меня. Давай, покажи мне свое маленькое приобретение, — Маркус подпер кулаком подбородок, опираясь локтем на подлокотник стула, смотрясь, словно царь на своем троне. Коннор колебался. — Я… я собирался сказать тебе. Я хотел… я хотел, чтобы это стало сюрпризом, — сказал он, каждое слово становилось всё более тихим и менее уверенным. Он отвел взгляд, взволнованный и, казалось, смущенный. — Мне стало любопытно, — пробормотал он. Было почти забавно, что Коннор, андроид, запрограммированный быть осторожным и точным со своими словами, сейчас был настолько безмолвен и застенчив. Маркус позаботился о том, чтобы его лицо ни в коем случае не выражало неприязни. — И какой сюрприз мне достался, — засмеялся он, — но в самом деле, покажи мне всё. Кадык Коннора дёрнулся, подчиняясь приказу, и он нервно опустился обратно на спину. Он не видел Маркуса с такого ракурса, но Коннор чувствовал, как его глаза прожигают его насквозь. Он чувствовал себя таким незащищенным и уязвимым. В необычном, первобытном смысле, это было… захватывающе. Хорошо… глубокий вдох… это было выполнимо. *** По расчетам Коннора и его великому огорчению, это, очевидно, было не выполнимо. Маркус просил его о демонстрации, но она закончилась первым оргазмом и превратилась в несправедливую пытку к третьему, когда Коннор поставил себя в коленно-локтевую позу. Коннор никогда раньше не испытывал оргазм, но если бы он описывал его, то сказал бы, что чувствовал, как каждый узел и провод его тела искрится, конденсируясь где-то внизу живота наподобие расплавленного ядра, а затем приятный жар рассеивался по всему телу. Маркус непрерывно говорил в процессе. Или, скорее, заставил его рассказывать. — Что ты чувствуешь, Коннор? Скажи мне, — нежно спросил он. Коннор изо всех сил пытался найти слова, они были запутаны где-то между его языком и пальцами в его заднице. То, о чем ему удавалось слаженно думать, выходило из его уст в хаотичном, раздробленном беспорядке слов и шумов, едва выдавливая из себя имя Маркуса. — Я не могу… я не… Маркус… о, блять, Маркус! Он не был уверен, как достиг этих оргазмов, его разум подсказывал, что то были именно они, но он полагал, что похоть остынет по достижении разрядки. Он ещё не почувствовал ничего хоть отдаленно удовлетворяющего. Он покачивался на своих пальцах, надеясь, что ощутит нечто большее. Вторая рука поглаживала его сочащийся член, он не был большим или маленьким, но Маркус все же восхищался им. Коннор неуверенно руками гладил и играл с ним, экспериментируя, и пытался сообразить, от чего конкретно чувствует приятную истому. Он погладил большим пальцем по головке, растирая смазку, что сочилась из нее. На его лице была растерянность, он изо всех сил пытался найти темп, который удовлетворил бы его нарастающую жажду. — Маркус, — выдохнул он, покачивая бёдрами, — я не могу, я не знаю, что делать. Пожалуйста, я… что мне делать? Маркус долго размышлял о том, чтобы сдаться и просто трахать Коннора до потери сознания. Наконец, посчитав отчаянные попытки Коннора удовлетворить себя достаточными, Маркус поднялся со стула. Он подошел к кровати, на которой восседал Коннор на коленях. Маркус протянул руку и вытащил пальцы Коннора из него. Они вышли с громким, мокрым хлюпаньем, и Коннор упал вперед, касаясь лбом плеча Маркуса. Маркус опустил его на спину. — Оставайся раскрытым для меня, прелестный, — сказал он, сняв рубашку и расстегнув ремень на штанах. Коннор пристроился так, что его ноги находились по обе стороны бёдер Маркуса. Он с любопытством наблюдал, как Маркус снимал штаны и нижнее бельё, а затем услышал шипение панели, высвободившей его эрегированный и истекающей блестящей смазкой искусственный член. Коннор не отводил взгляда от темно-красной, блестящей головки члена, даже когда Маркус хрипло усмехнулся и огладил его бедра. — Тебе страшно? — нежно спросил он. Он не хотел, чтобы Коннор боялся. Неуверенный взгляд чужих глаз выглядел мило, но ни в коем случае не испуганно. Коннор замер, разглядывая и глазами пожирая член перед ним, а затем покачал головой, не прерывая зрительный контакт с гетерохромными глазами Маркуса. — Нет. Не боюсь. Маркус улыбнулся, от его слов тепло разлилось по телу и легкость, словно в его проводке порхали бабочки, и это стало нормой, когда он был рядом с Коннором. Он взял свой член в руку и размазал лубрикант по всей длине, пока не был удовлетворен результатом. Он остановился подле отверстия Коннора, прежде чем раздвинуть его ноги чуть шире, а затем толкнулся к его бедрам вплотную. Хриплый, ломанный стон, что вырвался из горла Коннора, едва напоминавший имя Маркуса был самой настоящей музыкой. Он почувствовал сопротивление искусственной кожи, куда Маркус просил разрешения войти. Лицо Коннора горело, вскрикнув от того, как головка члена, хлюпнув, вошла, а затем последовало медленное, жгучее движение ствола. Он нежился в тепле тела Маркуса, когда он накрыл перед Коннора своим телом. Его бедра мягко терлись о бока Маркуса, а пальцы крепко сжимались на его плечах. — Как ты себя чувствуешь? — почти прошептал Маркус, проводя ладонью по лицу Коннора. Коннор изо всех сил пытался сфокусироваться, но видел лишь размытые очертания лица его партнера. Улыбка тронула уголки его рта, но, учитывая, что его насадили на чужую плоть, он не был уверен, похожа ли она вообще на улыбку. — Удивительно, — прошептал он ему в ответ. Маркусу понравился ответ, и его лицо расплылось в большой улыбке. Он наклонился и поцеловал Коннора, глотая его искусственные выдохи. Коннору нравилось, как в уголках его глаз появлялись морщинки, когда он улыбался, и как Маркус смотрел на него, словно на солнце, что вращалось вокруг него. Ему приносило невообразимую радость то, что Маркус, который видел красоту и потенциал во всем, что он видел, смотрел на него так, так занимался с ним любовью, наслаждался присутствием Коннора точно так же, как он наслаждался им. Девиация была лучшим решением, которое он только мог принять. — Хорошо, потому что я не знаю, сколько ещё смогу дразнить тебя, — усмехнулся Маркус, прервав поцелуй, вышел из него, а затем толкнулся вперед. Рот Коннора открылся в немом крике, неуверенный, стоит ли издавать звук. Маркус вновь вышел, толкнулся вперед, на этот раз сильнее, и Коннор почувствовал, как его тело сжимается вокруг него. Он ахнул и вцепился в сильную спину Маркуса.  — О боже, Маркус, — выдохнул он. Его тело качалось в такт толчкам Маркуса и отчаянным движениям, откинув голову назад, чтобы Маркус мог поцеловать его шею. Каждый поцелуй был предварен влажным жаром его языка. Они сплели свои тела в жарком, первобытном союзе. Коннор изо всех сил пытался выбрать между тем, чтобы шире раздвинуть ноги или обвить их вокруг спины Маркуса. Но Маркус сделал выбор за него, подняв одну ногу под коленом и раскрывая партнера так, что тот наверняка и не подозревал о существовании своих эрогенных зон. — Блять, блять, блять, блять, — застонал Маркус, — Боже, ты невероятен. Коннор закатил глаза и позволил Маркусу поглотить его всего. Он никогда не испытывал ничего подобного раньше и считал, что никогда не испытает. — Коннор, — горячо зашептал Маркус ему в шею, — могу я кончить внутрь? — Коннор хотел было ответить, но Маркус продолжил: — Я хочу, черт, я хочу кончить в тебя. Блять, малыш. Коннор пытался заставить работать свой язык, но лишь облизывал опухшие от укусов губы. Решив, что его слова были чертовски неуместны, Коннор забросил свою свободную ногу на бедро Маркуса, скрещивая лодыжки. Он прижал своего партнера к себе и переместил руки с плеч Маркуса к его щеке. Он опустил голову, чтобы прижаться лбом к Маркусу. Его рот открывался и закрывался, растворяясь в ощущении поступательных движений Маркуса, как он заполнял его до предела. К счастью, Маркус понял, что он хотел сказать. Он притянул Коннора ближе и толкнулся сильнее. Коннор слышал и чувствовал нарастающие октавы своего голоса, приближаясь к оргазму. Его толчки становились неаккуратными и менее точными. Коннор не был уверен, когда это произошло, но в краткий момент некогерентных ощущений он чувствовал, что кожа его пальцев тает, показывая блестящий белый цвет его руки. Места, где его пальцы касались щеки Маркуса, тоже побелели и светились слабым синим светом, что означало связь двух андроидов. Коннор почувствовал, как всё его сознание, всё его естество на мгновение стало единым с Маркусом. Он чувствовал, будто утонул в море удовольствия и блаженства, и ослепительно-яркий, горячий узел внизу живота, наконец, взорвался наподобие Сверхновой. Он не был уверен, действительно ли он кричал имя Маркуса, или ему показалось. Так чувствуешь оргазм? Казалось, что он и Маркус соединили свои разумы всего на несколько мгновений, их экстаз переплелся и захватил их тела. Коннор может привыкнуть к этому. Когда волны блаженства стихли, и Коннор снова мог сосредоточиться, Маркус все еще был в нем. Он нежно поглаживал голову кончиками пальцев. Маркус полностью повалился на Коннора, и они лежали, нежась в остатках обуреваемой страсти. Поначалу они ни слова не проронили, но потом Маркус заговорил. — Я люблю тебя, — тихо сказал он. Слова задели нечто в программе Коннора. Он никогда не думал, что может чувствовать что-то настолько сильно. Он так любил Маркуса. Любил ради Маркуса. — Я тоже тебя люблю, — прошептал он в ответ. Ничто не может сравниться с этим.