Coffee At Four/ Кофе В Четыре

По общему мнению, предполагаемый дебют Маркуса, как художника, должен был быть хуже. Галерея должна была бы сгореть, забрав с собой все картины. Вспышка зомби началась бы именно в тот момент, когда все пришли бы оценить его работы. Критик бы высмеял его за оттенок зелёного, который он использовал, таким образом, его карьера художника бы закончилась, так и не начавшись. Но нет. Вместо этого, одна из его картин была украдена. Определённо, абсолютно не самое худшее событие, которое могло случиться. ...Именно. Маркус продолжал твердить себе это. Украденная картина была главной деталью его представления, на её создание ушло около трёх недель. Он вложил своё сердце в эту картину: картину, олицетворяющую надежду и сострадание. Иронично, сострадание, украденное вором. Мудак вырезал её прямо из рамы. Никто не заметил человека, убегающего с картиной, а камеры наблюдения говорили полицейским о том, что полотно было украдено пока настраивали экраны. Маркус грустил, что его драгоценный рисунок так и не увидел света выставочного зала, перед тем как он бесследно исчез. Маркус подозревал, что вор украл картину в надежде на легкие деньги. Или, может, наркотики. Он не был известен так же, как и его наставник, но его имя восходило среди местных жителей. Он продал много картин местным магазинам, коллекционерам и библиотекам. Пара местных школ даже заказали ему фрески. Выставка должна была стать для него проходом в мир за пределами его маленько уголка Детроита. Конечно всё должно было пойти не так. Он был вне себя, сидя в галерее с головой в руках перед гигантской дырой, в которой должна была висеть картина. Они говорили ему идти домой, галерея отложила показ до того, как поймают преступника. Выглядело бы плохо, задерживать галерею, но не так плохо, как наличие гигантской дыры. День с половиной ушёл на то, чтобы отследить картину. Предположение Маркуса было верным. Она была украдена в попытке получить немного денег на красный лёд. Полиция вычислила какого-то тёмного подростка, пытавшегося продать картину в местный ломбард. Благо хозяин магазина распознал маленькую подпись, которую Маркус оставлял на всех своих работах, и позвонил другу в полиции, сообщить о находке. Они собирались завести полотно Маркусу домой, чтобы он удостоверился, что с ним ничего не было сделано и любые изменения Маркус мог бы сделать в домашней мастерской. Динг донг. А, вот и они. Маркус быстро положил нож и помидоры, вымыл руки и ринулся к двери, держа маленькое полотенце в руке. Он закинул полотенце через плечо, открывая дверь: — Эй, спасибо, что вернули моё... моё... Если бы челюсть не была частью лица, она бы упала на пол. Мужчина развернулся поприветствовать его, когда он открыл дверь и, Боже, мужчина был великолепен. Длинные ноги, нежные черты лица с большими глазами, слегка изогнутым ртом и идеально зачесанными волосами. Его тёмная форма облегала его именно так, что Маркус смог оценить, насколько накаченными были его руки. Маленькие веснушки и родинки украшали его лицо и Маркусу стало интересно, были ли они где-то ещё. Рот Маркуса открывался и закрывался как у золотой рыбки: — Мой... гей... Офицер наклонил голову и нахмурил брови в непонимании: — Простите? Маркус почувствовал, как его лицо загорелось от стыда: — Я сказал... мне нравится ваш... дезодорант!.. Ваш, э-э... Одеколон? Он... он пахнет, как одеколон. Замечательно. Может ему повезёт и коп арестует его прямо сейчас, а затем убьёт в лесу за домом. Между ними повисла тишина и о том, что время шло, говорило только чириканье птиц в маленькой клетке на экране за спиной у Маркуса. Ага. Одеколон, пахнущий одеклоном. Отлично, Маркус. На лице полицейского внезапно появилась большая улыбка, завершаемая звонким смехом и яркими глазами, смотрящими на Маркуса. — Что ж, спасибо, что заметили мой "одеколон", — он протянул картину Маркусу. — Я надеюсь, что она всё ещё в приличном состоянии, я сделал всё, что в моих силах, чтобы не помять её. Маркус развернул картину и осмотрел её. Несмотря на то, что ему придётся сунуть ее в другую рамку, она была такой, какой он её оставил. Он улыбнулся, благодаря за то, что её принесли невредимой. — Да, она идеальна,— Маркус свернул её обратно и посмотрел на офицера на крыльце. Мужчина выглядел довольным собой, принеся картину, не помяв её. — Мне бы хотелось отблагодарить вас, не хотите ли зайти на чашечку кофе? Офицер снова улыбнулся, посмотрел в пол, затем снова на Маркуса: — Мне нужно вернуться в участок и проверить нашего картинного вора. Маркус почувствоал, как в животе завязывается узел. Конечно. О чём он думал, у мужчины была работа, которую нужно выполнять. Дурак, дурак, дурак! Он надеялся, что на его лице не отразилось разочарование. — Ох, точно. Простите, это было глупо с моей стороны. Спасибо, что вернули мне это, офицер. Правда, — он улыбнулся мужчине. — Это много для меня значит. Офицер покачал головой. Маркус тихо попрощался с ним и поторопился захлопнуть дверь. Чем скорее он утонет в смущении, тем лучше. —Подождите! — позвал мужчина, внезапно мягко надавливая на дверь рукой. Маркус медленно открыл дверь снова. Неужели он уже не был достаточно унижен перед этим красивым мужчиной? Офицер отнял руку от двери, когда Маркус снова показался. Он заколебался на секунду, оглядываясь по сторонам, будто осторожно подбирая слова. В любом случае, более осторожно, чем Маркус. Наконец, он пожал плечами, говоря многообещающе: — Я освобождаюсь примерно в четыре. Могу я... заскочить за моим благодарственным кофе, тогда? Маркус смотрел в изумлении. Ах... Хах. Четыре. Четыре это хорошее время, так? Хорошее для кофе с милым офицером? Маркус моргнул, медленно кивая: — Д-да! Четыре! Четыре звучит... четыре звучит здорово! Офицер посмеялся над этим. Он кивнул Маркусу: — Тогда четыре. И пошёл обратно к патрульной машине. — Подождите, как вас зовут? — спросил Маркус. — Коннор! — он ответил, залезая в машину. Коннор. Коннор. Коннор. В четыре с Коннором, за чашкой благодарственного кофе. Маркус обдумывал идею в голове, закрывая и прислоняясь к двери. Он точно мог сделать это. Маркус снова развернул картину, чтобы посмотреть на неё. Он ненавидел и любил, как запах одеколона Коннора веял от картины, из-за того, что она пробыла с ним всю поездку. Он вздохнул, мысленно ударяя свою глупую гей сущность. Наверное, просто наверное, Коннор позволит ему это пережить.