Таверна выше среднего уровня

      Пыль забила нос, и я смачно так чихнула, роняя свою тушку на деревянную скамью. Гоблинша, которая была тут хозяйкой, недобро покачала головой, отчего ее синие хвостики закачались из стороны в сторону. Смешная особа, хоть к таким доверия вообще нет. Скользкий народец…       Таверна была не самая худшая. Я бы даже подтянула оценку до серединки. Двухэтажный барак орочьей архитектуры, сродни тем, что наблюдаешь в Оргриммаре. На первом этаже «жральня», как ее величал местный контингент. Орки, тролли и гоблины по общей массе. Штук пять деревянных столов со скамьями, кухня в отдельной комнатушке. На втором, до которого требовалось топать наверх — спальная зона. Устланный мягкими шкурами пол, висящие гамаки и кровати для гостей побогаче. Хотя, я предпочла бы провести ночь на мягком гамаке, чем на жесткой деревяшке, которую не спасал даже настил.        — Окорок готов? — лениво поинтересовалась я, с хрустом разводя затекшие плечи. Гоблинша что-то буркнула, повернув голову в сторону кухоньки, а потом развернулась и еще раз буркнула:       — Дожаривается.       На меня подозрительно пялилась большая часть посетителей. Оглядывали с недоверием и опаской. И если в более светлое время суток я предпочитала отсиживаться под капюшоном, укутавшись в накидку с ног до головы, то сейчас к ночи плюнула на все, и вальяжно развалилась, не заботясь о том, что капюшон услужливо сползает куда-то на затылок и дальше.       Меховая опушка еще слегка придавала дополнительной тени, но те, кто не наклюкались спиртным, уже замечали что-то странное в моей персоне.       «Да и плевать».       Шустрая троллиха подкинула на соседний стол заказы, метнулась за порцией новых и донесла другим столам. Наконец дошло и до меня. Пока она выставляла мой поздний ужин, в упор глянула на меня.       Я ожидала дерганий, воплей или на худой конец брани испуганной официантки. Но та спокойно оглядела мое лицо и укатила к себе.       Я, честно сказать, даже удивилась ее выдержке. Однако потом осознала, что троллиха за годы работы в подобном заведении насмотрелась, небось, на самые «сливки» общества. И моим внешним видом ее никак не испугать.       Однако, остальные меня по-прежнему сторонились. Пару раз кто-то пытался подсесть, но моя аура недоброжелательности отпугнула всех далеко и надолго. Окорок оказался довольно сносным. Я вообще не хотела есть, по крайней мере в таком ключе. Я просто периодически жевала что-то привычное в прошлом. Чтобы напомнить языку вкусы и запахи.       Скамейка подо мной прогнулась еще больше. Боковым зрением уловила чью-то тушку, опустившуюся по правый бок от меня.       — Только гостей не хватало мне,— хмыкнула я, поворачиваясь к новоприбывшему. Им оказался орк. Как ни странно было наблюдать, он был с непривычной коричневой кожей.       На плечах накидка из светлого меха. Предположительно волка. Секиру этот верзила установил недалеко от стола. Вообще, из конкретной брони больше на нем ничего и не было. Только кожаные штаны (Спасибо, что хоть задницу ими прикрыл, так как своим нехилым торсом глаза мозолил изрядно) да за поясом виднелись перчатки, убранные за ненадобностью.       Гость покрутил башкой. Я отметила довольно красивые пепельно-серебристые волосы, собранные в высокий хвост.       Наконец он повернулся ко мне лицом.       «Ух ты, даже пирсинг есть», — отметила я, беззастенчиво уцепившись взглядом за множество серебряных колец. Одно из них было на левой брови. А остальные три на ушах: правое украшено двумя, и оставшееся на левом соответственно.       Орк смешно опустил голову на плечо, разглядывая меня, а потом громыхнул кулаком по столу, призывая официантку.       — Северную похлебку и медовуху Нордсколла.       — Не собираешься нажираться в свинью? — я почему-то не побоялась звука своего голоса. Вернее, испугаться как раз-таки могли остальные. Жуткое мертвецкое эхо от моего голоса мгновенно выдавало мою некромантскую природу с головой и выше. Коричневый с интересом глянул на меня.       — Нет. А нужно? Я покачала головой. Ордынец дружелюбно протянул свою громадную мозолистую ладонь. Сразу видно — воитель. Рукоять секиры натерла эти мозоли. Я протянула руку, при этом добавив:       — Мир-миром, но по некоторым причинам перчатки не снимаю. Моя эльфийская рука на фоне его лапищи смотрелась просто мизерной. Аж как-то обидно за себя стало. Он аккуратно ее пожал и представился:       — Гаратор Крушитель, из клана Северных волков. Вот почему у него кожа такая...       — Сандорэль.       — И все? Так коротко…       — Достаточно для меня самой.       — Ладно, остроухая. Рассказывай, как очутилась тут, пока мне не принесли еды. Я удивленно воззрилась на него. Захотелось уточнить:       — Часто ли ты интересуешься бытием у таких, как я?       — Нет, — честно ответил орк. — Но начинать никогда не поздно. Смешанные чувства клубились во мне роем. Я привыкла к недоверию, боязни, крикам ужаса и презрению. Но к расспросам и разговорами за едой… Было ощущение, что меня где-то разводят или издеваются.       — Ну, чего так насупилась?       — Непривычно, что со мной вообще кто-то говорит. Не страшно с бывшей слугой Короля-лича болтать? Гаратор кажется чутка смутился, но лишь на долю секунды.       — Ты пока ведешь себя вполне миролюбиво. Да и что мне сделает эльфийка?       — Не сильно зубоскаль, — в моем голосе прорезались угрожающие нотки. — Я убиваю не только с помощью физических ударов клинком… Он уже напрягся, но потом попытался утихомирить меня:       — Да ладно тебе, остроухая. Хорош бычиться, — тут обернулся сидящий на другой скамье таурен. Гаратор хохотнул. — Я не собираюсь тебя принижать. И ты так и не рассказала мне ничего.       — Зачищала окрестности Долины павших героев.       — Да ну? Там же вагон призраков и некромантов…       — Вот именно поэтому.       — Страшные твари там были? Я просто молча стянула половину перчатки. Орк наблюдал меньшую часть глубокого рваного шрама.       — Самый краешек показала, — вздохнула я. — Страшно-то не было. Мне уже давно не ведомы чувства. Но то, что опасные тварюги там бродят, так это точно.       Гоблинша окликнула Ордынца, чтобы тот забрал свое. Гаратор заворчал, мол «Зачем тут официантка в таком случае», но перечить не стал. На похлебку он накинулся жадно. Я же медленно отрывала зубами куски мяса со своего уже под остывшего ужина. Вкуса я почему-то не чувствовала. И в наступившей тишине я себя ощущала паршиво. Во время беседы я словно еще была относительно живой, а теперь опять впала в какой-то летаргический сон.       Давно уже привычное чувство отрешенности. Паршивое чувство, на которое я была обречена еще с того дня, как меня только подняли из мертвых.       Перед глазами пронеслись самые жуткие дни моего существования. Зажмурилась крепко, аж глаза заболели. Затем захотелось завыть от накатившей тоски. Но я себе такого не позволила.       Орк молча придвинул мне порцию медовухи.       — Слабенькое, конечно. Не собираемся нажираться. Но как болеутоляющее сойдет, — примирительно кивнул он, глядя на мои терзания. Я прошептала:       — Да не чувствую я боли… Рыцари смерти вообще ничего… не чувствуют.       — Актеришка из тебя так себе, — глаза голубые, кстати. Красивые, хоть и орк. — Что потом предпочтешь, кровать, али гамак?       — Вторые мягче гораздо.       — Вот тут уж согласен. Гаратор почесал свою шевелюру:       — Интересно, на одном поместимся? Я не выдержала и захохотала:       — Некрофил что ли?       — Еще только учусь, — смех был мягким, басовитым. С тонкими отзвуками порыкивания.       — У меня при себе клинок есть, предупредила я. — А еще я холодная и колючая…       — Броню по ночам снимать нужно, а то мешать будет, — сверкнул глазами тот. Я себя почему-то почувствовала извращенкой. И он это, кажется, увидел.       — Иди ты… — теперь я уже смеялась по-настоящему.       — Не кипишуй, остроухая. Я на соседнем.       — Спокойной, — я завалилась первая. Броню так и не снимая.       — Тебе помочь ее стащить?       — Сколько раз тебя еще нужно послать… — вздох был до-о-олгим.       — Ха! И тебе спокойной…       Тоска медленно отпускала. Впервые я снова жила, а не существовала.       «Надеюсь, что судьба снова сведет нас хотя бы на пару минут», — думала я, на рассвете покидая таверну, ставшую почти домом.