Я хочу быть только с тобой

День был холодным даже для обычной осенней погоды. Антон был на столько бухой, что не сразу понял где он. Только спустя минуту он стал вспоминать, что находится в VIP-комнате одного из Питерских клубов куда пришел, чтобы отпраздновать завершенный концерт в Питере. Он огляделся и понял, что находится тут совершенно один. Но вскоре услышал что кто-то вошел. Это был Дима. — Шаст, ты чего здесь? — Дима зашел в комнату и едва не наступает на телефон Антона, валяющийся на полу. — Что-то случилось? — он со смесью интереса и недоумения разглядывал Антона. — Все в порядке, — Антон растягивает губы в ухмылке, поднимая свой телефон. — Я, наверное, домой пойду, Дим. Поз только пожимает плечами: Антон последнее время странно себя ведет, может, в осеннюю депрессию впал, а, может, с Ирой проблемы. Шаст только хлопает друга по плечу, проходя мимо него в коридор и цепляя по дороге бутылку пива, стоящую на столике. Он некоторое время возится, пытаясь надеть кроссовки, потом накидывает слишком легкую для такой погоды куртку, засовывает мобильный в карман, слегка заплетающимся языком обещает Диме, что завтра наведается в гости, после чего выходит на лестничную клетку. Лампочка не горит, Антон сбегает по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, в почти полной темени, рискуя свернуть себе шею, но он ведь любит ходить по краю — риск наебнуться с лестницы тоже входит в это хобби. К счастью, до первого этажа Шаст добирается без травм. На улице ночь, холод и моросит дождь, что вгоняет в депрессию даже сквозь алкогольное опьянение, которое Антон всегда старается поддерживать на нужном уровне, поэтому он открывает пиво. Затем он открывает список контактов, пролистывая до выученного наизусть номера. Трубку берут не сразу. — Шаст, я сплю. Говори только если что-то важное, — наконец отвечает сонный голос на том конце. — Важное, — Антон делает глубокую затяжку и выкидывает в урну пустую банку из-под пива. — Я приеду? На том конце слышится тяжелый вздох. — Бля, Шаст, ну давай. Но ты, конечно, не вовремя. Вскоре Антон едет в такси, прислонившись виском к боковому стеклу, о которое бьются дождевые капли. Он стал размышлять об Ире. Не то чтобы он её любил, скорее всего с самого первого дня их знакомства это была всего лишь дружеская симпатия. А вот кого он точно любил так это Арса. Как-то Антон даже попытался рассказать родителям об этом, потому что ждал поддержки от них, но получилось так, что они выгнали его из дома. Благо он уже взрослый и у него есть свой дом, но ему всё равно пришлось сказать им, что это была всего лишь шутка. Шастун и не заметил как уже и приехал в пункт назначения. Он расплатился с таксистом и зашел в очень знакомый дом. Шаст долго давит на кнопку звонка, слушая трель, раздающуюся внутри квартиры. Арс открывает дверь резко, зло глядя на Антона, который так и не отпускает звонок. — Я не спал больше суток, имел бы ты совесть, — он пропускает Шастуна в квартиру, не сводя с него осуждающего взгляда, который при этом все равно выглядит собачьим. — Прости меня, моя любовь, — отвечает Антон в своей развязно-шутовской манере, пожимая Арсению руку, отмечая, что она приятно теплая по сравнению с его замерзшими ладонями. — Ты что на улице спал? Чай будешь? — голос Попова смягчается. — Не, Арсэн, мне бы что-нибудь горячее чая, — говорит Антон, и только потом понимает, что это звучит немного пидорски. — Давай нажремся? — Я думал, у тебя более веский повод притащиться ко мне среди ночи, чем просто для того, чтобы нажраться, — в голосе Арса улавливаются нотки раздражения, и Антону кажется это странным. — Как будто тебе не с кем нахуяриться в хлам, раньше у тебя таких проблем не было. Ладно, у меня вискарь есть, если хочешь. Антон идет за Арсом на кухню, ощущая, что тот явно чем-то недоволен, и причина, скорее всего, совсем не в позднем визите и желании Шаста напиться вместе. — Ты чего такой злой? Вообще, я по другой причине, просто не знал, как тебе сказать, — говорит Шаст, а Попов резко разворачивается и выжидательно смотрит на него так же неодобрительно. — Ну, в общем, я хотел, как в тот раз, чтобы ты... — Иди на хуй, Шаст,— Арс не дослушивает и тянется к шкафчику, где стоит алкоголь, доставая оттуда начатую бутылку «Дениелса». — Я тебе не твоя телка, чтоб твои ебанутые потребности удовлетворять. Иди сними шлюху, или девушку свою попроси, —Арс резким движением откручивает пробку на бутылке и вливает в себя порядочную порцию. — Хули ты сюда-то пришел? Я же не доктор Фрейд, блять, чтоб о твоих сексуальных отклонениях слушать. Нет, ну ты, конечно, можешь заплатить мне, и я послушаю, так и быть. — Арс снова делает пару больших глотков, будто это не Антон хотел напиться, а он. А Шастун не понимает, что за такие странности в поведении обычно крайне уравновешенного Арсения, почему в его глазах проглядывают сейчас эмоции, что-то типа обиды, или хуй поймешь, Антон не аналитик, но правильную расшифровку готов нащупать интуитивно. Он делает шаг вперед, становясь почти вплотную к Арсу, позади которого столешница, так что тот вжимается в нее инстинктивно, стараясь избежать близкого контакта. Но пальцы Антона уже дотрагиваются до его шеи, поглаживают осторожно чувствительную кожу возле уха, заставляя Арса вздрогнуть, а свободная рука отбирает у него бутылку виски и отставляет в сторону. — Что случилось? — Антон вглядывается в голубые глаза Арса, и сердце почему-то сжимается от этого взгляда собаки, ждущей хозяина. — Ты странный какой-то, объясни мне, на что ты злишься? Шастун не убирает пальцев с чужой шеи, наоборот слегка сдавливает их, притягивая Арса ближе. Ситуация до ужаса нелепа, и хуже всего, то, что Антону она такой не кажется, а в штанах почему-то тесно. — Бля, отвали, — Попов пихает Антона в грудь, высвобождаясь из чужих рук и отступая на несколько шагов. — Все до охуения в порядке, просто ты меня разбудил, а потом начал нести какую-то ахинею. Почему я должен быть добрым? Логично, вот только Антона интересует другой вопрос: почему у Арса тоже стоит? — Иди домой, — Попов, не без усилия, берет себя в руки, натягивая привычную доброжелательно-непроницаемую маску и выравнивая тон голоса. — Забирай с собой вискарь, если хочешь, могу еще наливку дать, а я хочу спать. Серьезно, Тош. Арс говорит «серьезно», но в голосе сквозить неуверенность, он говорит «хочу спать», но в глазах у него не осталось ни капли сонливости, по крайней мере, бухому Антону так кажется, поэтому он снова сокращает расстояние, упираясь рукой в стену где-то на уровне головы Попова. — Нет проблем, я уйду. Но я хочу вернуть долг, — Антон говорит это шепотом Арсу в ухо, склонившись к нему и слегка пошатываясь. — Я тебе прощаю все долги, — Попов глубоко вдыхает и давит ладонью Шасту на грудную клетку, чтобы отстранить его, но получается плохо. — Ладно, хуй с тобой, хочешь — оставайся, но будешь спать на полу. — А зачем ты вообще согласился впустить меня, а, Арс ? — Антон выговаривает эти слова прямо в губы Арса, от чего у того пробегают мурашки по спине. — Почему ты тогда согласился сделать это тогда, если ты так против пидорства? Антон все-таки прижимается к губам Попова своими, а потом жадно целует, почти кусает, не дает отстраниться, придавливая его к стенке, просовывая холодные руки под его майку, проходясь пальцами по выступающим ребрам, и слыша, как учащается чужое дыхание от этих действий. — Мне кажется, ты ведешь себя немного непоследовательно и не логично, — говорит Шаст, отстранившись, на его губах играет пьяная ухмылка. Арс смотрит Антону в глаза и проводит тыльной стороной ладони по губам, будто стирая тошнотворный привкус пива, а потом бьет кулаком по наглой роже. Арс немного ниже, да и кулак соскальзывает, нечетко проезжаясь по скуле, но Антон отступает на шаг назад от удара, едва не теряя остатки координации, а потом смотрит на Арса обиженно-недопонимающе, держась за щеку. — Ты заебал, — Арс буквально цедит слова, пожалуй, никогда раньше Антон не видел его таким злым. — Думаешь, меня можно использовать в качестве дешевого заменителя твоей Иры?... Он просто выпихивает шатающегося Антона из квартиры, не без труда, конечно, но зато решительно, и захлопывает перед его носом дверь, напоследок желая «спокойной ночи». — Спокойной, мать твою, ночи, Арс, —бормочет Шастун, спускаясь по лестнице, цепляясь за перила, чтобы не скатиться со ступенек.