Фантастические недоразумения

— Юноша, вы будете спать или нет? — А няня мне всегда читает сказки на ночь. — Очень хорошо. Из какой книжки? — Вот из этой. — Посмотрим. Сказки Барда Биддля? Сказка о трех бра… так, это сразу в камин. — Почему? — Потому что. — А что мы тогда будем читать? — Какую книгу тебе читает мама? — Никакую, она просто рассказывает. — Да, у мамы всегда была очень бурная фантазия. А что, если ты мне расскажешь одну из ее сказок? А? А я буду спать. Прямо здесь. Здорово я придумал? — Папа, это моя нога! — Подвинься, я не виноват, что я такой большой. Так ты будешь рассказывать? — В некотором царстве, в некотором государстве… — Хрр… Хррр… — Папа! — А? Ладно, продолжай. — В некотором царстве, в некотором государстве жила-была королева. У нее был василиск — большой и страшный. Он помогал ей править и пожирал всех, кто нарушал законы. А если дворцовые слуги плохо работали, он смотрел на них своими змеиными глазами и превращал их в камень. Поэтому его все боялись. Но на самом деле он был мудрым, сильным и добрым и слушал королеву. И вот один злой волшебник захотел получить всю власть в королевстве. Он обманул василиска, околдовал его и запер в подземелье, а сам принял его облик и занял его место. Папа, почему ты открыл глаза? Ты должен спать! Пауза. — Просто сказка очень интересная. Продолжай. — Но василиск был очень умным. Когда злой волшебник тащил его в подвал, он сбрасывал свою чешую, надеясь, что кто-нибудь ее найдет. И ее нашла одна девушка, которая служила во дворце. Она отнесла эту чешую королеве, и королева сразу поняла, что дело нечисто. Она устроила пир и обманом заставила злого волшебника выпить зелье, которое лишило его волшебных сил, и он предстал перед дворцовой стражей в своем истинном облике. Его изгнали из королевства, и он сгинул и больше никогда в него не возвращался. А василиск вернулся и снова стал следить за тем, чтобы никто в королевстве не нарушал закон. И еще он взял в жены ту девушку-служанку, и жили они долго и счастливо. Конец. Тебе понравилась сказка, пап? — …очень. Но лучше я куплю тебе какую-нибудь книгу. Тина сидела у туалетного столика и лишь мельком повернула голову, когда Грейвс вошел и остановился, привалившись спиной к стене. Она натирала руки кремом и пристально вглядывалась в свое отражение, поворачиваясь то так, то эдак: не появились ли новые морщины? А может быть, седые волосы? Грейвсу доводилось видеть многих женщин за этим занятием. Но лишь одну — достаточно долго, чтобы эти первые морщины и впрямь появились. Он замечал их. Не мог не замечать в силу профессиональной наблюдательности. И мог читать их, как письмо, написанное едва видимыми чернилами. Эта уже была, когда Тина впервые навестила его в больнице. Эта — первое большое дело, которое она взяла после его ухода из Аврората и тащила на себе два года. Эта — первый крик их сына… Тина обернулась и посмотрела на него: — Что? Он улыбнулся. — Бедная девушка! Неужели она не боится, что василиск обратит ее в камень? Она на секунду изменилась в лице, как будто и впрямь вернулись те времена, когда один его взгляд мог пригвоздить ее к полу… но потом лукаво улыбнулась в ответ: — Что ты! Это ведь был не василиск, а рыцарь, которого заколдовали еще в раннем детстве. Он мог бы снять заклятие, но слишком привык, что его все боятся. Она снова повернулась к зеркалу, а Грейвс сделал несколько неспешных шагов и остановился за ее спиной. — И как же она это узнала? — Как и любое заклятие, оно пало, стоило только василиску ее поцеловать. С тех пор его взгляд больше не имел над ней власти. — В таком случае, бедный василиск! Он ведь теперь не найдет на нее управу. Он положил ладони на ее теплые, острые плечи, прикрытые тонким темно-синим шелком. Маленькая лампа на столике освещала лишь небольшой кусок супружеской спальни, и здесь, в ореоле желтого света на довольно коротком отрезке времени существовал особый мир. В нем не было ни МАКУСА, ни прошлого, ни проблем, ни даже безгранично любимого темноглазого, темноволосого мальчика, который спал в другом конце коридора. Были только они вдвоем. Тина наклонила голову, прикрыла глаза и блаженно потерлась щекой о его руку. — Он очень мудрый, сильный и добрый. Он что-нибудь придумает.