Flying

Джексон никогда не был неженкой. Он мог чувствовать, любить, но где-то в глубине души, а с внешней стороны был для всех мудаком. Таким вот он родился, так он был закален. В детстве он был изгоем в любой компании, рос одиночкой, которого никогда никто не понимал, даже собственные родители. И именно автогонки стали его истинным призванием, где он не чувствовал себя отбросом общества. Его приход в спорт был связан Молнией Маккуин- молодой гонщицей, многократной чемпионкой Кубка Большого Поршня. У Шторма был фанатизм, мания, любовь, он даже мечтал стать таким же, как эта спортсменка. И однажды сам себе признался в том, что влюбился. Влюбился как школьник в свою соседку по парте. Но Шторм не любил всю эту любовную ваниль, не любил выставлять чувства напоказ, для него это было сокровенным и личным. Он любил уходить от разговора, посылать, как говорится, куда подальше, ломать, давить психологически людей, получая от этого запредельное удовольствие. Джексон Шторм- гонщик нового поколения, и с его приходом также связано увольнение «старичков», которых вместе с тем списывали прочь время и новейшие технологии. В душе он не хотел, всем сердцем не желал, чтобы его кумирша покинула спорт, но тут же осознавал эту некую боль, отдающуюся каким-то горьким и неприятным ощущением, разносящимся по всему телу. Шторм никогда не упускал возможности подколоть, зло пошутить над Маккуин или другими гонщиками-старичками. Но мысленно ругал и ненавидел себя за это… -Но черт возьми, я же люблю ее, это все так неправильно…- Джексон твердил это сам себе очередной бессонной ночью. Да, он не спал. А думал о ней. Любил эту простодушную девчонку из Радиатор-Спрингс, уважал ее как спортсменку. Но глубоко-глубоко в душе. -Маккуин сдает! Маккуин отстала, Шторм вырывается вперед!- верещают комментаторы. Девушка жмет на газ со всей силы, не справляется с управлением. Ее машина врезается в борт, затем несколько раз перекатывается по полю с оглушительным грохотом. Маккуин попадает в страшную аварию... А Шторм гонит по-прежнему на 340 миль в час, и что-то внутри неприятно сжимается, щемит, саднит. Он начал задыхаясь сходить с ума. Неведомая сила заставила его бросить все эти гонки, затормозить, побежать со всех ног к ней и, возможно, в последний раз взглянуть на Молнию. И парень легко поддался этой силе. Он несется по полю как можно быстрее, слыша сирены подъезжающих машин скорой помощи и гробовую тишину, воцарившуюся на стадионе и со всем этим чувствуя, будто вот-вот лишится очень важного. Дорогого. Сокровенного. Все фанаты и болельщики замерли, не представляя, что же будет дальше с Маккуин. Одновременно страх и смелость овладели Штормом, когда он берет на руки бездыханное тело Молнии, такое изуродованное, разбитое, окровавленное. Он смотрит на эти закрытые глаза, израненное лицо и сам невольно вздрагивает. Но чувствует, верит, что ее сердце по-прежнему бьется, что она дышит, что она Жива… И вот находиться часами в больнице Джексону было просто невыносимо. Ему хотелось бить все вокруг, кусать локти, кричать, лишь бы Молния выжила. Больше всего на свете он желал обнять ее, прижать к себе как можно сильнее и никогда не отпускать. Шторм сдерживался, ломался и разрушался изнутри от этого томительного ожидания, казавшимся ему настоящей пыткой. Молится, чтобы Всевышний дал ей жизнь. Кается за все свои грехи, за все то, что когда-либо наговорил и сделал ей плохого. И когда врачи говорят, что Маккуин оправилась, у парня в душе восходит Солнце. Он никогда не был таким счастливым, как в этот момент. Шторм влетает в палату, где находилась Молния, которая уже пришла в себя. Гонщик садится рядом, глядя в ее голубые как небо глаза. Медленно наклоняется и легонько касается ее губ своими. И словами нельзя передать, насколько он сейчас был счастлив. Джексон Шторм- гонщик, отказавшийся от победы в Кубке ради того, что действительно приносило смысл жить дальше.