Дневник гея

      Пришлось хорошенько побегать по всему судну, прежде чем Соня обнаружилась в одном из баров, мягко говоря, не очень трезвая. Ну ещё бы! Если она вводила себя в это состояние целенаправленно, то у неё на это был целый день.       Мы бы вполне могли её не заметить, бар был по интересам, для поклонников покера, эдакое мини-казино, но когда мы вошли в бар, из-за дальнего столика раздался её восторженный вопль, видимо, она выиграла.       Мы с Эвеном переглянулись, думая, похоже, об одном и том же — выиграть у профессиональных игроков, каковых тут наверняка подавляющее большинство, невозможно, поэтому вывод напрашивался сам собой: либо ее хотели ободрать как липку, либо оттрахать, а для начала усыпить бдительнось выигрышем. В любом случае, мы появились очень вовремя.       Соня, конечно, так не думала и настойчиво сопротивлялась, поливая нас цветистой бранью, пока мы выводили её из этого злачного места. В конце концов, Эвен просто сгрёб её в охапку и закинул на плечо. А когда мы поднялись на нашу палубу, он не пошёл в каюту, а направился к бассейну, возле которого, как ни странно, сегодня было пусто, и просто спрыгнул в него вместе с нею.       Соня вынырнула, ругаясь и отплёвываясь, но энтузиазма сопротивляться у неё поубавилось. Я принёс из номера большое полотенце и, завернув ее прямо поверх промокшего платья, усадил на скамью-качели, сам сел рядом, а Эвен устроился перед ней на корточках, и скоро вокруг него образовался филиал бассейна из воды, стекающей с его одежды.       — Ну что? — тихо спросил он. — Пришла в себя?       Соня не отвечала, только всхлипывала и дрожала всем телом. Жара стояла неимоверная, так что, судя по всему, это был посталкогольный и постнервический мандраж. Я молча поднялся и сходил за кофе, попросив плеснуть в него щедрую порцию коньяка. Вернувшись, я снова уселся рядом с ней и, протянув ей стаканчик, настойчиво сказал:       — Пей.       Через пару минут её отпустило, и она просто расплакалась. А ещё через минут пять, слегка успокоившись, она наконец заговорила:       — Дома происходит что-то очень странное. Папа в панике. Во-первых, у палаты твоего отца выставлена охрана, потому что за последние три дня аппаратура жизнеобеспечения отказывала пять раз. — После этих слов Эвен поменялся в лице, но промолчал, давая Соне возможность выговориться. — Причём, понимаешь, всё время какие-то случайности — то электричество вырубилось, а аварийный генератор почему-то не сработал, то прямо на розетку случайно вылился стакан воды, словом — странно…       — Но почему ты мне ничего не сказала? — Эвен был не то чтобы возмущён, но недовольства в его голосе хватало.       — А не сказала я потому, что у моего папы есть соображения на этот счёт, — всхлипнула Соня и вытерла лицо краем полотенца, — и эти соображения вряд ли тебе понравятся.       — Говори уже, — устало вздохнул Эвен. — Я ведь всё равно узнаю, так почему не от тебя?       — Ну… — нерешительно сказала Соня, — папа подозревает, что в этом замешана… твоя мама…       Эвен вздохнул и, встав на ноги, прошёлся вдоль бассейна туда-сюда, потом сел рядом с Соней по другую сторону. Я знал, что как бы ему ни претили эти слова, в глубине души он тоже подозревает мать. Мне было жаль его, это ужасно — узнавать о таком, но лучше уж пусть сразу не питает никаких иллюзий, чем потом неожиданно выяснит самое худшее.       — Н-но… — наконец заговорил он, — она же поставила охрану?..       — А это не она, — невесело усмехнулась Соня и залпом допила кофе. Видимо, коньяк с новой силой шибанул ей по мозгам, потому что она пьяно хихикнула и продолжила: — И это ещё одна странность! — она подняла вверх указательный палец и повернулась в сначала ко мне, потом к Эвену. — Не далее, чем вчера, в больницу заявилась полиция и, сообщив, что поступило заявление о том, что геру Бэк Несхайму угрожает опасность, а потому они должны всё проверить, поставила охрану и стала совать нос во всё, что надо и не надо. Вот так-то! — закончила Соня, раскинув руки для пущего эффекта.       Я закрыл лицо руками и беззвучно рассмеялся. Эвен, заметив это, встал со скамейки, медленно подошёл ко мне и вкрадчиво произнёс:       — Так-так-так… Исак, не хочешь поделиться с нами причиной своего веселья?       Я убрал от лица руки и сквозь смех проговорил:       — Мог бы и сам догадаться! Я же подключил своего отца, а он, выяснив, видимо, что с безопасностью в больнице совсем паршиво, позаботился о том, чтобы «случайности» перестали случаться.       Эвен облегчённо улыбнулся, потом повернулся к Соне:       — Ну вот видишь, — тихо сказал он, — всё будет в порядке.       — Погодите-ка, — задумчиво нахмурилась Соня, — разве полиции для всяческих проверок не нужно заявление? А если Эвен здесь, то кто это заявление написал?       — Ну, во-первых, стражи порядка не обязаны показывать подозреваемым, каковыми сейчас являются все, кто вхож к твоему отцу, заявление, а во-вторых, Эвен его потом напишет, задним числом. А пока… я не знаю, как там они вышли из положения, но, думаю, мой папа сам мог написать это заявление, — ответил я, потом усмехнулся и торжественным голосом продекламировал: — Любой гражданин правового государства имеет право написать заявление с просьбой разобраться в той или иной ситуации, высказать свои подозрения. А полиция просто обязана при этом во всём разобраться и устроить проверку, — потом я немного виновато взглянул на Эвена и добавил: — Я понимаю, ты рассчитывал, что это всё будет без лишнего шума. Но ведь лучше так, чем дожидаться, пока что-нибудь случится?..       — Так что, Соня, — улыбнулся Эвен, — можешь успокоить отца…       — Нет-нет-нет! — тут же прервал его я. — Думаю, что этого лучше не делать. Ну… для чистоты проверки. И… не надо, чтобы… твоя мама знала, — виновато закончил я.       — Так! — заявила Соня неожиданно трезвым голосом. — Может, ты и прав, но я обязана успокоить отца, у него больное сердце. Я могу сказать просто, что… всё нормально, чтобы он не волновался, а говорить правду не обязательно, папа мне доверяет. И он уж точно не побежит к фру Насхайм делиться информацией, у них, если ты не понял, немного не те отношения.       — Да понял я всё, — вздохнул я. — Хорошо, пусть будет так.       — А теперь, — улыбнулась Соня, — я хочу выпить. И не смей мне возражать! — она ткнула указательным пальцем Эвена в грудь. — Потому что вы оба передо мной провинились и теперь просто обязаны сводить меня в какое-нибудь весёлое местечко!       Мы с Эвеном переглянулись и рассмеялись.       — Я не против, — весело ответил я.       Но Эвен немного скептично попытался возразить:       — А ты не думаешь, что…       — Нет! Не думаю! — весело оборвала его Соня. — Если что, ты меня снова принесёшь на своём горбу. А теперь — переодеваться! — скомандовала она и, скинув с себя полотенце, убежала в направлении каюты Евы и Вильде, которую теперь занимала.       — Похоже, мы подняли ей настроение, — усмехнулся Эвен. Но тут же сник.       — Эй, — позвал я, утыкаясь носом ему в плечо, — не расстраивайся раньше времени, может…       — Да нет, всё в порядке, — перебил он, — просто грустно всё это. А ещё я теперь переживаю, что полицейские тоже могут не уследить. Что, если пока мы тут веселимся… с отцом что-нибудь случится?       — Нет, — твёрдо сказал я. — Если всё организовывал мой папа, то всё будет нормально. Он, конечно, отец так себе, но полицейским был хорошим. Знал бы ты, насколько он въедливый и дотошный, не сомневался бы, — улыбнулся я.       — Ладно, — Эвен улыбнулся в ответ, — пойдём собираться, а то у нашей принцессы будет очередная пьяная истерика.       Надо сказать, мы чудно провели время. Я окончательно понял, что если не смотреть на Соню как на соперницу, то она, в общем-то, довольно милая, а эти её королевские замашечки типа «принеси-подай» — просто этакая фишка её характера.       Мы пили шампанское, болтали о всякой ерунде и по очереди танцевали с Соней, а потом и все вместе. И кстати, Эвен зря сомневался в её силах, потому что по части умения поглощать горячительные напитки Соня ничуть не уступала моей дорогой Еве. Но в какой-то момент Соня вновь загрустила.       — Эй? Что-то случилось? — я осторожно дотронулся до её плеча. Мы сидели за столиком вдвоём, Эвен как раз отлучился за очередной бутылкой шампанского, которым я, по-моему, сегодня уже отравился.       — Ну… — она пьяно усмехнулась и, укладываясь подбородком на сложенные на столе руки, изрекла: — видишь ли… — и надолго замолчала.       — Ээм… Ау-у? — я пощёлкал у неё перед носом пальцами. — Что ты хотела сказать?       — Да здесь я, здесь, — рассмеялась Соня, — просто думаю, как лучше сформулировать.       — Ааа, — глубокомысленно протянул я.       — Ну понимаешь, у меня есть ещё одна причина для расстройства. Я просто не хотела говорить Эвену.       — Что не надо говорить Эвену? — спросил Эвен из-за её спины.       Но Соня даже не вздрогнула, алкоголь всё-таки возымел своё действие, давая на время прийти к мудрому решению, что всё «суета сует и томление духа».       — Ничего, — ответила она. — Неважно.       — Ну уж нет, — Эвен с улыбкой покачал головой. — Давай-ка выкладывай, раз уж я всё равно услышал.       — Да это, в общем-то, не секрет, — задумчиво сказала Соня, — просто я не знаю, как на это реагировать… Мне вчера Дилон звонил.       — Что? — удивлённо вскинул брови Эвен. — И что?       — Не знаю, я не взяла трубку, — вздохнула она. — Но он прислал сообщение, что нам нужно поговорить… Что с ним связался какой-то парень и сообщил, что моя помолвка расторгнута, но как это может быть? Никто ведь ни о чём не знает… Или это чья-то шутка?       Упс… Кажется, я знаю, в чём тут дело. Это ведь я попросил Эскиля узнать об этом Дилоне. Ну, а Эскиль, как всегда, переусердствовал. Блядь… И что теперь делать? Рассказать им? Или…       Но всё решилось само собой. Эвен обратил внимание на мою задумчивую и, видимо, виноватую физиономию и подчёркнуто ласковым голосом проговорил:       — Исак, любимый, мне кажется, что у тебя есть что ещё нам рассказать…       Я закусил губу и, посмотрев сперва на него, потом на Соню, медленно проговорил:       — Ну… я думаю… что я, возможно, к этому причастен…       — Это как так? — растерянно рассмеялся Эвен.       — Ну… я подумал, что раз мы с тобой… — я ненадолго умолк. Блядь, ну почему так сложно говорить о таких вещах? — Я подумал, что если Дилон всё ещё любит Соню, то было бы неплохо его найти. Ну, чтобы…       — Чтобы убрать меня с дороги, — расхохоталась Соня. И Эвен вместе с ней.       — Вовсе нет, — проворчал я, — это было позавчера, так что…       — Ух ты! Оперативная у тебя агентура, — продолжала веселиться Соня, — Дилона тоже с полицией разыскивали?       — Нет, — улыбнулся я, — просто у меня есть друг. Он… обожает светские сплетни, знает всё и обо всех… и у него куча знакомых по всему миру, которые… словом, из того же теста. Вот он и подсуетился. Но… я, честно, не думал, что он станет с кем-то там связываться.       — Ладно, это неважно, — печально вздохнула Соня и сразу же погрустнела. — Я ведь всё равно не ответила на его звонок.       — В следующий раз ответишь, — твёрдо сказал Эвен. — А ещё лучше — возьми и позвони ему сама.       — И что я ему скажу? — еле слышно спросила Соня.       — Ну это же он первый звонил, — убеждённо продолжал Эвен, — вот и спросишь чего он хотел. Хотя правильнее всего — просто сказать ему о своей любви. По-моему, это решает кучу ненужных проблем и вопросов. Правда, Исак? — с этими словами Эвен подмигнул мне, улыбнувшись ласково и в то же время настолько горячо, что у меня сразу же пропало желание распивать шампанское, зато захотелось как можно скорее оказаться с ним наедине в своей каюте и…       Дальше мои мысли полетели в таком направлении, что я минут на десять выпал из реальности.       — Исак, ты спишь с открытыми глазами, — привёл меня в чувство голос Эвена. Я тряхнул головой и сфокусировал взгляд на его улыбающемся лице.       — Я не сплю, — проворчал я и только тут заметил, что мы остались за столиком вдвоём. — О, а где Соня?       — Пошла попудрить носик, — Эвен чмокнул меня в щёку и шепнул на ухо: — А говоришь, что не спишь!       Он хотел отстраниться, но я пресёк эту попытку, крепко прижимая его к себе и настойчиво целуя.       — Я вовсе не сплю, — я на секунду оторвался от его губ, — я мечтаю.       Эвен, конечно, предпринял ещё попытку посопротивляться, но не смог и просто расслабился, отдаваясь поцелую, как и всегда, когда я так властно вёл себя. Впрочем, когда я веду себя податливо, он сопротивляется ещё меньше, прошлая ночь — тому доказательство.       Теперь в моей голове замелькали картинки нашего горячего прошлого раза, выпитое шампанское усиливало желание, и все ощущения словно возрастали в несколько раз. Всего лишь один поцелуй свёл нас обоих с ума. Эвен, уже никого не стесняясь, развернулся на кожаном диванчике, на котором мы сидели, и жадно целовал, поставив руки по обе стороны от моей задницы и вынудив запрокинуть голову на спинку. Чёрт… как же хотелось перетянуть его к себе на колени, вжимаясь пахом между его ног… Но, несмотря на кружившее голову опьянение, я всё же решил, что это будет слишком.       Эта откровенная сцена была прервана внезапно и самым неожиданным образом. Мой слух уловил перешёптывания, потом улюлюканья, и закончилось всё бурными аплодисментами около нашего столика. Ну вот, мои придурки-друзья нашли нас.       — Мне казалось, что вы отправились на поиски Сони? — Ева стояла ближе всех, уперев руки в бока.       — А мне казалось, — ехидно ответил я, неохотно отпуская от себя Эвена, — что моя личная жизнь перестала быть для вас событием первой важности.       — Ну это она дома перестала, — улыбнулся Юнас, усаживаясь напротив меня и притягивая к себе Еву, — а пока мы здесь, считай, что твоя личная жизнь — общественная, и смирись с этим.       — Да пошли вы, — беззлобно фыркнул я, наблюдая, как Магнус и Махди передвигают соседний столик, устанавливая его вплотную к нашему.       Откуда ни возьмись на столе появились бутылки с пивом и мартини для девчонок. Вернувшаяся из туалета Соня несколько прихуела, глядя на перемены, произошедшие в её отсутствие. Но Ева не дала ей долго удивляться и утащила танцевать.       Когда стало понятно, что с Соней всё будет хорошо, она теперь под присмотром, мы решили никого не предупреждать и вскоре по-английски смылись. Я люблю своих друзей, но иногда социальной жизни становится слишком много, и мне нужен отдых. Тем более сейчас, когда я вообще всё своё время хочу проводить наедине с Эвеном.       Когда за нами закрылась дверь номера, Эвен слегка вздрогнул, словно проснулся.       — О чём задумался? — я привлёк его к себе за талию, прижавшись щекой к его щеке.       — Да так, ни о чём, — отмахнулся он. — Просто столько всего за один день, мозг кипит.       — Да, — усмехнулся я. — Потом, когда все наши заботы и проблемы останутся в прошлом, мы можем и заскучать.       — Вот-вот… И ты меня тогда бросишь, — притворно вздохнул Эвен, — потому что без проблем тебе со мной станет скучно.       — Что за чушь лезет тебе в голову? — зашептал, целуя чувствительное местечко за ухом, и удовлетворённо ухмыльнулся, услышав его судорожный вздох. — Хочешь, я отвлеку тебя от этого?       — Мммгмгмм… — промычал он что-то невразумительное, подставляя шею под мои губы.       — Не слышу, — усмехнулся я.       — Смотря как ты будешь отвлекать, — Эвен улыбнулся, фокусируя взгляд на мне.       — Что значит «смотря как»? — в шутку возмутился я. Сам, впрочем, не забывая ненавязчиво освобождать его от одежды.       — А то и значит… — он зарделся и отвёл как будто бы смущённый взгляд, но я успел заметить, насколько хитрющие глаза спрятались за длинными ресницами.       — Ну-ка, ну-ка! — я требовательно развернул его к себе за талию, пытаясь поймать взгляд, но он уворачивался и взвизгивал, что ему, видите ли, щекотно. Он явно затеял какую-то игру, и я совру, если скажу, что мне она не нравилась. Эвен, намекающий на всякие интимности и пошлости… да о таком же можно только мечтать.       В конце концов, в процессе этой борьбы, я, не церемонясь, бросил его на кровать и, усевшись сверху, зафиксировал извивающееся тело, руки завёл ему за голову, наконец-то получил возможность взглянуть в его глаза и, приблизившись, поцеловать.       — Давай-ка, признавайся… — проговорил я между поцелуями. — Что это там за намёки?       — Исак, ты — зануда! — с каким-то хныканьем заявил Эвен. С такой интонацией киношные геи произносят фразу «Фу, противный!», я аж головой помотал, избавляясь от такой ассоциации. Эвен тем временем продолжал свой капризный монолог: — Всё тебе нужно по полочкам разложить, разжевать. Сам мог бы догадаться… о чём я говорю. Что наверняка заставит меня забыть обо всём…       О, чёрт… Кажется, я понял, о чём идёт речь… Только вот я не совсем уверен, что хочу этого прямо сейчас. Нет, разумеется, с Эвеном я хочу всего, всегда и побольше, но мы сейчас пьяны… Хотя, может, это и к лучшему. Что ж…       — Тебе действительно так не терпится увидеть, что же я прячу в шкафу? — к этой фразе я добавил самую пошлую из арсенала своих улыбочек.       Эвен ответил мне не менее горячей ухмылкой и хриплым шёпотом:       — Не только увидеть, но и попробовать… — и вздёрнул брови в игривом жесте.       — Боже, хороший мой, что же ты со мной творишь? — я почти застонал и покачал головой. — А ещё говоришь, что мне с тобой может стать скучно. О’кей, хочешь попробовать — значит, попробуешь.       — Так что? — тут же вскинулся он. — Ты согласен открыть мне все свои грязные секретики?       Эвен в некоторых вопросах был удивительно настойчив. И разве я мог противиться?       — Для тебя — хоть луну с неба! — рассмеялся я и чмокнул его в нос.       — Отлично, — деловито произнёс он, выползая из-под меня, — тогда я в душ, — и он захлопнул дверь ванной комнаты раньше, чем я смог бы что-то возразить. Впрочем, я возражать не собирался, мне уже захотелось самому вновь почувствовать ту бесконтрольную волну возбуждения, которую я открыл для себя только вчера.       Я ведь раньше как думал? Что удовольствие в сексе зависит исключительно от опыта обоих партнёров или, по крайней мере, одного, желательно актива. Ну ведь вроде как топ должен руководить? На самом деле именно за эту неделю, проведённую здесь, с Эвеном, я понял, как много заблуждений у меня насчёт секса.       Но… моим, так сказать, творческим руководителем был Эскиль. А он… не хочу обижать его даже в собственных мыслях, но… он никогда и не знал, что бывает по-другому, для него секс и есть определяющая качества отношений. Вот вернусь — займусь его воспитанием! Ещё посмотрим, кто из нас гуру!       Я усмехнулся собственным мыслям. Но, как ни крути, а выводы были правильные, с фактами, как говорится, не поспоришь, а факты были таковы: Эвен и я — это уже какой-то другой уровень — любовь, химия, космос, я не знаю… Поэтому секс, рождающийся из этого всего, тоже достигает особого уровня… поэтому стираются понятия стыда и скромности, потому что наконец-то есть человек, рядом с которым не надо казаться лучше, чем ты есть, и можно всецело, открыто выражать свои эмоции.       Я думал об этом, в ожидании Эвена раскинувшись на постели. Что ж, видимо, придётся и впрямь стать постоянным клиентом сексшопов… Раз мой любимый хочет убрать всякие границы в постели. Да я, честно говоря, совсем не против. Это просто раньше всё было не так. До Эвена…       Ладно. Валяться в ожидании чуда — это, конечно, здорово, но не всё всегда получается спонтанно. На этот раз я решил, что не помешает немного подготовиться. Хотя бы потому, что всё, что у меня было — это вибромассажёр для простаты. Для тех, кто не знает, вибромассажёр — это не вибратор, и создан он, в общем-то, не для секса, а для оздоровления, ну, а то, что тут можно совмещать приятное с полезным, это уже дополнительный бонус.       Я не знаю, о чём думал Эвен, когда так настырничал, может, он себе уже нафантазировал чёрт знает что, так что надо теперь не разочаровать его. У меня уже было кое-что в планах, только для этого мне самому теперь надо воспользоваться душем.       Блядь, такими темпами у меня появится новый комплекс в связи с тем, что у меня слишком мало игрушек для интима.       Я хохотнул, встал и решительно подошёл к шкафу. Выудил из чемодана вибромассажёр, вынул его из чехла и тщательно протёр дезинфицирующими салфетками. Конечно, считается, что такие вещи являются сугубо личными, но в свете того, что мы с Эвеном перестали пользоваться резинками, думаю, это уже не имеет значения.       Когда Эвен появился из душа, я кинул игрушку на кровать и коротко прокомментировал «Познакомьтесь пока» и, не дав ему времени ответить, сам скрылся в душе.       Не знаю, как уж Эвен знакомился с эм… данным произведением электронно-силиконовой промышленности, но когда я вышел, он вертел игрушку в руках, и на его лице застыло очень странное выражение.       — Всё в порядке? — осторожно спросил я.       — Ммм… да, — задумчиво ответил он, — просто… Я тут подумал… может, и правда, ну их, игрушки эти?..       Эээ… что?! Он издевается, что ли?! Если бы это был какой-нибудь имитатор конского фаллоса, то я бы ещё понял. Но скромные размеры вибромассажёра не напугали бы никого.       — Так, — я прилёг рядом, опираясь на локоть, и мягко улыбнулся ему, — объясни-ка мне, что произошло, пока я был в душе?       — Ничего не произошло, — он совсем неубедительно пожал плечами.       — Не-а, — покачал я головой, — не сходится, — потянул его указательным пальцем за подбородок, разворачивая к себе, и зашептал прямо в губы: — Ты был так серьёзно настроен, даже меня завёл до предела, и вдруг… — я показательно развёл руками.       — Правда?       — Что «правда»?       — Ну… — Эвен смущённо улыбнулся, — про «завёл до предела»?       — Ещё бы! — хмыкнул я. — Так что случилось?       — Ну… я просто подумал, что если буду так настаивать… напрягать тебя своими ебанутыми желаниями, то ты… то я… могу тебя обидеть и…       — Боже, — улыбнулся я. — Это меня вовсе не напрягает и уж тем более не обижает. Я, наоборот, подумал, что мне надо избавляться от моих глупых комплексов.       — Честно?       — Честно-честно, — ответил я и для убедительности кивнул. — И вообще, знаешь что? Мне кажется, ты просто начал трезветь, может, хочешь это исправить? В мини-баре полно всякой дряни.       — Нет. Ничего не хочу… Только тебя, — прошептал Эвен, и его взгляд потяжелел.       Я наконец опрокинул его на кровать, придавливая своим телом и целуя. Глубоко, пошло, страстно, показывая ему, что испытываю то же, что и он, и все его желания вовсе меня не пугают, а дико возбуждают.       И это было действительно так, стоило лишь вновь мысленно вернуться к тому, что я собираюсь сделать, мой член нетерпеливо дёрнулся под полотенцем.       Я взял в руки игрушку и, хищно улыбнувшись, пощёлкал выключателем. Эвен рассмеялся: наверняка я выглядел, как пародия на суперзлодея, но так даже лучше. Смех — куда более романтичная приправа к страсти, чем томная серьёзность, с которой набрасываются друг на друга персонажи мелодрам.       Но вскоре нам стало не до смеха. И вообще ни до чего, осталось лишь чистое желание обладать и отдаваться.       Я продолжал целовать, ласкать, тискать любимое тело, спустился губами по груди и животу к бёдрам, но когда обошёл вниманием изнывающий член, Эвен рвано вздохнул и дёрнул бёдрами. Но я не отреагировал, продолжая губами обследовать каждый сантиметр кожи, прошёлся по внутренней стороне бедра до колена, подняв его ногу, поцеловал чувствительную кожу на сгибе, пощекотал языком. Эвен задрожал и еле слышно простонал:       — Иса-ак…       Блядь, в его исполнении это звучало до одури развратно, кто бы мог подумать, что моё имя может иметь такой пошлый подтекст. У меня аж скулы свело от желания, но я мысленно приказал себе успокоиться и действовать по плану, раз уж он в кои-то веки у меня есть.       Я вернулся поцелуями по бедру, поцеловал сочащуюся головку члена, Эвен вздрогнул и разочарованно застонал, поняв, что продолжения не будет. Но я ласково, успокаивающе улыбнулся и, подцепив второе колено, вынудил Эвена задрать ноги, подпихнул под поясницу подушку и наконец приник губами к главной своей цели, сжатой пока ещё звёздочке ануса, начиная вылизывать, обсасывать, просто ласкать языком промежность и наслаждаясь звуками, которые выталкивало из Эвена удовольствие. И сходил с ума от того, что это я причина этих вздохов-всхлипов.       Добившись первого настоящего стона, я решил, что пора задействовать и причину наших разногласий. Отстранившись, я включил вибромассажёр, Эвен, приподнявшись на локтях, неотрывно смотрел на меня.       По такому стройному телу было легко судить о возбуждении, и сейчас он был более чем заведён — промежность под яичками выпирала набухшей простатой. Именно к этому месту я и поднёс вибрирующий кончик игрушки. Эвен вскрикнул и запрокинул голову, но через секунду вновь уставился на меня потемневшим взглядом.       Я водил дрожащим массажёром по его промежности, поднимался к яичкам, проходился по возбуждённому члену, с восторгом наблюдая, как от моих действий увеличивается капелька предэякулята, а потом стекает с головки на тонкую дорожку волос.       Я потянулся к подушке, вытащил из-под неё смазку. Выдавил немного на пальцы и медленно, ласкающими движениями вставил сразу два, ощущая, как их плотно охватывают бархатистые стеночки. Эвен подавился собственным стоном, потому что я, найдя внутри бугорок простаты, одновременно вернул вибрирующую силиконовую головку к набухшей промежности и застонал вместе с ним, прекрасно зная, что он сейчас ощущает.       Растяжка под массажёр не требовалась, собственно, его сам можно было использовать для растяжки. Его конец, выполненный в виде головки члена, тем не менее, был чуть толще пальца, постепенно расширяясь к основанию.       Я вытащил пальцы и заменил их игрушкой, вводя её медленно, зная, какое удовольствие доставляет постепенное растяжение мышц, всё больше и больше, в то время, как загнутый конец упирается в сладкое местечко внутри и, вибрируя, рассылает удовольствие по всему телу.       Пара более резких толчков игрушки — и Эвен заметался по постели.       Я любовался его искажённым страстью лицом несколько долгих мгновений. Каждое следующее добавляло уверенности тому, что я собирался сделать. К сожалению, избранная поза смотреть глаза в глаза не позволит.       Итак, первое — насадиться на член, удерживая игрушку внутри Эвена, опираясь свободной рукой на его колено.       Вроде получилось. Перед глазами расцветают выжженные добела круги и звёзды, непонятно, чего больше — боли или удовольствия, но перевозбуждённому телу уже всё равно, меня снова буквально трясёт от непривычного, неконтролируемого желания.       Подняться и опуститься, не потеряв равновесие и игрушку — пункт два.       Выполнен. Колени дрожат, бёдра напряжены, ощущение заполненности кружит голову, как и изумлённый стон Эвена. Он явно не ожидал такого поворота.       Пересаживаюсь удобнее, становясь одной ногой на ступню и опираясь рукой на плечо Эвена позади себя. Ёб твою, да мне сейчас позавидуют создатели Камасутры!       Дальше — двигаться плавно, наращивая темп, и не сбиваться с него до победного.       Руки Эвена на бёдрах, его горячее дыхание волнует спину, его поцелуи-укусы, его глубокие стоны… Потолок, стены, шкаф, пол качаются перед глазами. В ушах шумит кровь. Двигаюсь — до изнеможения, до колотящегося в горле сердца, словно не сексом занят, а кросс бежишь.       Толчок в спину заставляет изменить угол — и вырывает у меня первый крик. Нутро дрожит. Руки тоже. Чёртова игрушка выскальзывает из неловких пальцев.       Ещё один толчок руки в спину и члена внутрь — стопроцентное попадание, тело изгибается само, хрип рвётся из горла.       Следующий миг — и мир переворачивается. Я падаю спиной на постель, Эвен разводит мои ноги, сгибает в коленях, берёт — жёстко, напористо, нагло, будто каждый раз только топ, только сверху. Каждый толчок бьёт по нервам, заставляет извиваться. И чей-то жалобный вой (неужели мой?): «Ещё, ещё, ещё!..»       Первая судорога настигает, когда каждое движение становится пыткой, по силе ничем не отличающейся от наслаждения. В бездну, где смешивается и первое, и второе, я погружаюсь до самого дна и умираю там.       Вторая судорога — дольше и мягче первой — выдёргивает меня на поверхность, где жар, пот и боль, запахи и звуки, ошалелые глаза Эвена, его закушенные губы, хриплый крик…       И нет зрелища этого слаще.       Эвен двигается по инерции ещё с полминуты, и мой член продолжает выталкивать сперму, продлевая болезненное, острое, неповторимое удовольствие.       — Прости, — шепчет он, немного отдышавшись. — Я не сдержался. Знаю, ты хотел не так…       — Да без разницы, — смеюсь в ответ. И восторженно вздыхаю: — Это было охуенно!.. Как же я тебя люблю…       — Как же я тебя люблю!       Мы так и засыпаем на развороченной постели, среди смятых простыней.       Ночью просыпаюсь от того, что мне что-то мешается под боком, ворочаюсь и сталкиваю на пол виброигрушку, она начинает тихо гудеть, усмехаюсь. Пофиг… хочу спать. Запасные батарейки у меня есть. Ха-ха.