Leader Kim

      Когда мемберам нужен совет или поддержка, то они идут к Намджуну. Почему? Ответ прост — ведь он лидер. И вот тут уже возникает вопрос: к кому идет Джун, когда ему самому нужна помощь?              Сокджин редко жалуется. Старший хён в любой группе — это опора и поддержка для всех участников. И Ким, на плечи которого легла забота о ребятах, не стал исключением. Он тот, у кого в первую очередь спрашивают разрешения, когда собираются отметить какое-либо событие. Не менеджер и не лидер. Именно Джин следит за полноценным и правильным питанием всей своры, поэтому обычно после тяжелой тренировки, выматывающей репетиции или очередной съемки отправляется на кухню, когда все остальные разбредаются по своим комнатам, вяло передвигая ногами. Дело вовсе не в собственном пустом желудке, а в диком аппетите макнэ. Как бы Ким не мечтал поскорей ополоснуться и завалиться в постель, он знал, что буквально через несколько минут услышит, как кто-то скребется в дверь его комнаты и жалобно тянет тихое «Хён». И Джину придется собирать все оставшиеся силы после расслабляющего душа и идти на кухню, чтобы приготовить поздний ужин для подрастающего организма. И ведь не откажешь этому ребенку, особенно когда он с искренней и счастливой улыбкой благодарит и с жадностью принимается за поглощение еды. Сокджин своего макнэ очень любит, поэтому сейчас решительно заворачивает в противоположную от спальни сторону, чтобы у младшенького потом не было терзаний совести из-за прерванного отдыха старшего хёна.       Намджун, скорей всего, единственный, кто видит эту борьбу между усталостью и заботой о младших у Джина почти каждый вечер, но молчит. Потому что каждый раз, когда он пытается завести об этом разговор, то хён отмахивается, разряжает обстановку глупой стариковской шуткой и старается выглядеть менее убитым, хотя уж Джун-то знает, как у него гудят ноги и ноет спина. Он снова исподтишка наблюдает за тем, как Сокджин с трудом поднимает тяжеленную сковороду и ставит ее на плиту. Вот только сегодня что-то идет не так, потому что обычно аккуратный хён дергает рукой и локтем отталкивает любимую кружку Хосока на самый край столешницы. Предотвратить трагедию не получается, и чашка разбивается на несколько крупных осколков. Ким тяжело вздыхает, выходя из своего укрытия, и, видя сгорбленную широкую спину над осколками, понимает, что возьмет всю вину на себя. Намджуну не привыкать, и остальной группе, знающей о рукожопости лидера, тоже. Если Хоби обнаружит пропажу прежде, чем Джун подойдет к нему с извинениями, то в первую очередь узнает, не поранился ли донсэн, и уже после будет делать вид, что ничего страшного не произошло, но Ким слишком наблюдательный, чтобы не заметить опускающихся уголков его губ. Каждый подарок от фанатов дорог для них.       — Хён, — тихо зовет лидер, привлекая внимание старшего. И Ким понимает, что тот расстроен сильней, чем кажется, потому что пытается незаметно утереть выступающие слезы. Сегодня был не самый лучший день, но перед камбэком всегда тяжело. Каждый мембер понимает это, поэтому все скрывают накапливающиеся проблемы, не позволяя другим волноваться. Джин, кажется, дошел до той грани, когда плотину должно было вот-вот прорвать, но появление лидера заставило его взять свои эмоции под контроль. Собранные осколки кружки отправляются прямиком в мусорное ведро, после чего хён возвращается к готовке. Он наверняка пытается придумать новую глупую шутку или хотя бы вспомнить нерассказанную старую, чтобы смутить Намджуна и вынудить его уйти, тем самым вновь откладывая разговор на потом.       — Все в порядке, Намджун-а, — слышит Ким тихий шепот и отчего-то уверен, что хён сейчас очень сильно закусил нижнюю губу в попытке спрятать дрожь в голосе. Не в порядке, и лидер знал это лучше, чем кто-либо другой. Сегодня они с Джином вместе стали причиной остановки практики новой хореографии, потому как были не способны повторить многие движения. Ребята расстроились, но виду не подали и продолжили заниматься своими делами во время того, как тренер лично для этих двоих демонстрировал весь танец с самого начала. И в этот раз мужчина даже не ругался из-за их неповоротливости и резкости в танцевальных связках.       Одна проблема наваливалась на другую. Буквально пару дней назад Сокджин переживал, что не может взять высокую ноту в своей партии, которую чуть было не отдали Чонгуку, спевшего эту строчку на высоких тонах без препятствий. Главный вокалист, не поспоришь. Кому охота откладывать запись на несколько дней из-за скромного диапазона айдола? Никому. Но Намджун отвел в сторону звукорежиссера и убедил его дать Джину немного времени, после чего всех ребят отправили домой. Вынужденный отдых практически не огорчил мемберов, многие из которых по приезде в дом сразу же завалились спать. Кроме Юнги, засевшего в студии, Сокджина, репетировавшего в тот день допоздна в компании, и лидера, незаметно приглядывавшего за ним.       — Отдыхай, хён. Чимин заказал доставку, — Джун видит, как опускаются напряженные плечи, а сам хён как-то сдувается. Просьба, с которой он пришел к старшему, застревает поперек горла. Нет, лидер не может озадачить его еще и своими проблемами, поэтому лишь ободряюще похлопывает по спине Джина и уходит, прежде успокоив его одной своей улыбкой. То, каких сил ему она стоила, навсегда останется тайной.                     Взгляд Юнги смягчается, когда он видит за дверью своей студии лидера, коего без промедления затаскивает внутрь. Подготовка к камбэку шла полным ходом. Все свободное время, что раньше уходило на сон, Шуга проводил теперь в своей «лаборатории». Однако вдохновение иссякло. Это Ким понял сразу, стоило ему увидеть смятые исписанные листы на полу, столе, диване… да по всей студии, которую обычно содержат в идеальном порядке. Но сейчас единичный случай, потому что не шло. Мин злится на самого себя за бессилие и грузно валится на диван в углу, без лишних слов позволяя лидеру занять его кресло за аппаратурой и компьютером. На самом деле, Джун никак не мог помочь своему хёну, потому что он сам находился в подобной ситуации.       Неделю назад Мин собрал весь рэп-лайн в студии компании и включил созданный им самим же за одну ночь трек. Он, конечно, требовал доработки и некоторых исправлений, которыми Юнги со всей своей скрупулезностью обещал заняться в ближайшие дни. За названием песни тоже дело не встало, а вот текст... Даже оптимистично настроенный Хосок понимал, что будет не так уж и легко. Темная концепция нового альбома не раз ставила в тупик солнышко группы. Раз уверенность терял обыденно подбадривающий всех Хоуп, негласно выполняющий обязанности лидера, то не стоило говорить об остальных.       Общими усилиями они решили, что недели будет достаточно для сочинения рэпа. Нет. И Намджун признавал поражение, раз даже их гений находился в тяжелом положении. Ким читает текст на единственном уцелевшем листе, пока Шуга, кажется, испускает свой дух. Причину лидер узнает позже, когда хриплый, шепелявый голос сообщает ему, что рэп не ложится на музыку. Джун переводит задумчивый взгляд на хёна и уже хочет предложить не включать эту песню в альбом, но решимость в глазах Мина не угасает. Он с трудом отрывает костлявый зад от дивана и направляется к столу. В его студии только одно кресло, но сейчас Шуга совсем не против поделиться им с лидером, лишь бы тот не оставлял его в одиночестве с давящей пустотой комнаты.       Они принимаются за работу над рэпом сразу же, как только Юнги твердо заявляет, что не собирается переписывать музыку. Он гениален, и уже уверен, что песня станет абсолютным хитом. Вот только спустя двадцать минут ничего не меняется. И так было бы дальше, если бы взгляд Юнги не наткнулся на бумажку с напечатанной на ней лирикой. Явно не его работа.       — Это мое. Хотел попросить… — начинает было лидер, но оказывается перебит хёном, который попросил ненадолго притихнуть, и, продолжая жадно вчитываться, вникал в суть. Текст был сырой, местами строчки обрывались, и терялся смысл, однако именно этот набросок неожиданно оживил Мина изнутри. В глубине медленно и лениво просыпалось вдохновение, взбудораженное вызванными в хозяине чувствами.       — Намджун-а, зайди позже, — хрипит Юнги и хватает чистый листок бумаги и ручку, начиная все с нуля. Его аккуратный почерк становится небрежным из-за спешки и неудобной позы, но это совсем не мешает Мину, покачивающему головой в такт мысленному биту. Ким вздыхает, кивает самому себе и поднимается с кресла, уступая его старшему. Забирать свой набросок он не решился, боясь потревожить увлекшегося гения. Его просьба так и осталась невысказанной. Он хотел попросить хёна о помощи, потому что постоянные мысли о расставании не давали ему спокойно спать. Эти чувства он должен выплеснуть в своем тексте, но каждый раз, когда садился, листок так и оставался пустым. Ким покидает студию, внутренне радуясь, что хоть у кого-то дела пошли на лад.                     Хосока Намджун встречает в их общей гостиной перед телевизором. Его чуть сбитое дыхание и капельки пота на лбу служат доказательством, что Хоуп в очередной раз отрабатывал новый танец в своей комнате до тех пор, пока из душа не вернулся Чимин. Мемберы находятся в постоянном напряжении. И Чон не стал исключением. Намджун сбился со счета дней, в течение которых Хосок пытается скрыть от остальных свою травму, полученную в результате чрезмерной нагрузки. Джун с сомнением смотрит на натянутую улыбку друга и садится на пол рядом с ним, обращая внимание на напряженное бедро. Ким вовсе не считает себя плохим лидером, а мемберов – невнимательными друг к другу. Просто у каждого свои проблемы, которые проще скрыть от остальных, чем попытаться поделиться ими. Намджун разочарован, потому что спустя столько лет совместной жизни и деятельности, они стали настоящей семьей. А в семье принято обмениваться своими переживаниями и бедами, ведь только там ты найдешь подлинную и душевную поддержку.       — Сильно болит, Хоуп-а? — они уже давно перешли на неформальное общение, на коем настоял сам Чон. Он был старше чуть больше, чем на полгода, но всякий раз кривил губами, когда Джун называл его «хён». Они все-таки друзья.       — Глупо было думать, что ты не заметишь, — с улыбкой отвечает Хосок, делая вид, что внимательно слушает выпуск новостей по телевизору. Ох, для правдоподобности нужно было включить другой канал, ведь Хоуп не смотрит новости, особенно наполненные подробностями. К слову, не только лидер был таким внимательным. Травму Чону не удалось скрыть и от соседа по комнате, но Чимин тактично молчал, ожидая, когда же хён сам поделится переживаниями.       Джун осторожно касается его ноги и сразу же ощущает слой эластичного бинта под широкими домашними штанами, хотя обычно Хосок отдавал предпочтение дома и на тренировках свободным шортам, не стесняющим движения. Чон морщится от тупой тянущей боли, когда лидер бережно принимается массировать и разминать окаменелую после судороги мышцу. Это даже не растяжение, из-за которого пришлось бы ехать в больницу, однако Ким все равно чувствует себя обязанным сделать хоть что-то. Хоуп, часто помогая ему и Джину, подолгу задерживался вместе с ними в зале для тренировок и ни разу не жаловался. Для него это было лишней практикой, пускай движения уже и были отточены до идеала. Джун был уверен, что их главный танцор уже выучил всю хореографию полностью, и мог бы попросить у менеджера пару дней на отдых. Вот только Хосок никогда не станет отлынивать от тренировок, насколько бы сильно не устал.       — Не говори ребятам, Джун-а. Скоро камбэк. Мы не можем разочаровывать наших фанатов, — Ким ловит себя на мысли, что Хоуп действительно стал бы неплохим лидером, гораздо более способным и талантливым, чем он сам. А что Намджун? Только и умеет, что говорить красиво да на английском языке. Чувство никчемности не успевает затопить его разум, который очень кстати напоминает, что он пишет песни, читает рэп, да и вообще ребята любят его и не жалуются, даже когда что-то совершенно случайно ломается. Хосок благодарит его и поднимается с пола не без труда, потому что поврежденная мышца наверняка сильно ноет даже в покое, не говоря про движения. Он уходит, чуть прихрамывая на одну ногу, как раз вовремя, потому что уже через несколько секунд в гостиной появляется Чимин, очевидно, как и остальные, не ведающий о проблеме своего соседа, как думает Джун. И вспоминает, что вообще-то намеренно искал Хосока, чтобы поделиться с ним переживаниями по поводу сырого текста и попросить о дополнительной тренировке хореографии для него и Джина. Но куда уж там теперь…                            Когда Чимин осторожно присаживается на диван и тяжело так выдыхает, то Намджун понимает, что не уйдет отсюда так просто. Пак явно был настроен на разговор, но понятия не имел, с чего лучше начать. У Джуна были основания полагать, что настроение его донсэна было безнадежно испорчено с самого утра менеджером, который пытался аккуратно намекнуть подопечному об ужесточении диеты. Такие вещи вообще не следовало говорить этому ребенку, чтобы не ранить его нежные чувства, а вместо этого просто тихо заменить и ограничить рацион. Но Ким понимал менеджера, коему и так нелегко приходится. Их хён просто выполняет приказы руководства. Лидер тщательно сканирует боковым зрением фигуру Пака и не понимает, до какой же степени ему нужно похудеть, чтобы директор остался доволен. Да ему ведь даже одежда с прошлого концертного тура стала велика, из-за чего стилистам в кратчайшие сроки пришлось ее ушивать. Чимин давно не походил на пухленького ребенка, который дебютировал почти пять лет назад. Фигура вытянулась, лишний вес ушел, мускулатура осталась, кожа побледнела, волосы страдали от постоянного перекрашивания, вокальный диапазон расширился… Что еще им нужно? Намджун в первую очередь был обеспокоен этим, потому что во время строгой диеты именно он тайком бегал в магазин или упрашивал сговорчивого менеджера купить что-нибудь вкусненького хотя бы для младших.       — Хён, — напоминает Пак о своем присутствии. И звучит этот зов не столько подавлено, сколько сипло и безжизненно. Постоянные тренировки вместе с главным вокалистом давали результат, но голос порой продолжал ломаться, хрипел или вовсе пропадал. — Что мне сделать, чтобы я был достаточно хорош?       Лидер приподнимается и пересаживается с пола на диван. Разговор с Чимином никогда не был простым делом. Почти каждый раз Джуну приходилось убеждать его в том, что их милый вокалист достаточно хорош и в пении, и в танцах. Вообще по поводу голоса лучше подойти к их золотому макнэ, а с танцевальной практикой – к Хосоку. Намджун же мог дать ему совет в вопросах общего плана или подсобить в изучении сложного для всей группы английского языка. Однако жалобное выражение лица донсэна подсказывало ему, что поддержку должен оказать именно лидер. К тому же, Хоуп наверняка украдкой разминает ногу, пока Пак не вернулся в их общую комнату, а Чонгук уплетает привезенную доставщиком еду на кухне.       — Чимин-а, я прошу тебя поверить мне и запомнить, что ты уже слишком хорош. Ты очень усерден и не даешь себе отдохнуть, загоняя себя этими мыслями в депрессию, — младший удивленно хлопает глазами, будто слышит все это в первый раз, и неуверенно кивает. — Я скажу завтра директору, что тебе не стоит худеть еще больше... Ну, могу еще спеть ради повышения твоей самооценки, — и Пак смеется, ведь однажды уже слышал лидера, старательно вытягивающего высокую ноту. Стоит ли говорить, что вокал-лайн оценил попытку рэпера, однако категорично отказался слышать эти завывания вновь? Чимин закрывает рот ладонью, пытаясь прекратить хихикать, дабы не смущать Намджуна, но тот не злится и даже позволяет себе выпустить смешок. Искренняя улыбка донсэна приносит умиротворение. Оказывается, все не так уж и плохо с настроением в группе. Джун поднимается с дивана и медленно топает в сторону их с Тэхёном комнаты, когда ему вдогонку бросают вопрос о его самочувствии. Ким притормаживает и думает не меньше минуты, стоит ли рассказать Паку обо всем… Его останавливает только то, что тогда младший узнает не только о его переживаниях, но и о трудностях Джина, проблемах Юнги и травме Хоупа. Они ведь хёны. Страшные и справедливые, опора для макнэ-лайн, которые могут спрятаться за их спинами. И те не должны знать об их слабостях.       — Все в порядке, Чимин-а.                     Свет в комнате зажигается неожиданно и бесшумно, поэтому голая пятка и макушка с растрепанными волосами еле успевают скрыться под ворохом одеял на кровати Джуна. Он совсем не удивлен появлению Тэхёна, а это был именно он, если судить по отсутствию на его матрасе подушки и одеяла. У Ви никогда не бывает проблем. Помимо успешной основной деятельности он и в дораме сыграть успел, да и с мемберами прекрасно ладит. Шугу, конечно, немного побаивается, но это абсолютно нормально, потому что Юнги — авторитет для всей группы. Ким зачастую ведет себя как ребенок, отчего без особого труда нашел общий язык с макнэ и спелся с ним. Да так, что не разлучишь этих двоих. Джун пробовал и провалился. Его выставили из комнаты младшего обратно в коридор, а визг и смех так и не затихал. Сейчас, когда младшие рассорились между собой из-за какой-то глупости, то лидер должен быть рад. Ну да, общежитие наслаждалось долгожданной тишиной в течение недели, а потом стало слишком скучно. Гиперактивность Ви никуда не исчезла, просто он стал вымещать ее на остальных, и даже на Шуге, от взгляда которого это инопланетное создание больше не каменело в ужасе. Макнэ же, наоборот, стал слишком чувствительным и беспокойным, порой огрызался на своих хёнов, за что и получал либо выговор от лидера, либо затрещину от Мина. Потом недолго обижался и топал выпрашивать прощение за свое поведение. Говоря проще, ссора между ними сказалась на всей группе и ее хрупком эмоциональном состоянии, ослабевшем перед камбэком.       — Тэ, просто помирись с ним, — выдыхает Джун и с силой вырывает собственную подушку из загребущих ручек, в результате чего отшатывается назад, ударяется об угол тумбочки лодыжкой и чудом успевает перехватить падающую ночную лампу. Он беззвучно ругается, схватившись за больное место, и прыгает на одной ноге до кровати, прежде вернув ночник на его законное место. Пожалуй, ему лучше лечь спать прямо сейчас, чтобы больше ничего не разрушить. Бас из-под одеяла бурчит извинения. Намджун прекрасно знал, по какой причине Тэхён залез к нему сегодняшним вечером. Вчера, когда лидер засиделся допоздна за работой, то слышал его тихие подвывания в подушку и бессвязный шепот. Киму редко снятся кошмары, потому как в силу усталости обычно он спит как убитый. Порой, правда, несет в голос чепуху. Но лидер привык, как и младший к его храпу. Вот и живут душа в душу, а на следующую ночь после кошмаров Ви уходит спать к Чонгуку. У Тэ нет проблем и, ввиду ссоры недельной давности, нет и доступа к макнэ. И спать, конечно же, нужно лечь обязательно с замотанным лидером, ведь кроме них в общежитии больше никто не живет. Совсем. Исключая, пожалуй, еще пятерых мемберов и менеджеров. Джун не злится, просто недоумевает. — Тэхён-а, долго это еще будет продолжаться?       — Он не захочет мириться со мной, — тянет Ви и таки высовывает голову из-под кучи одеял. Детская обида в голосе никак не сочетается с низким басом. А Намджун, кажется, исчерпал на сегодня свой лимит психологической помощи, иначе никак нельзя объяснить то, что он буквально стаскивает Тэ со своей кровати, вручает ему подушку и одеяло и доводит до двери, цепко перехватив плечи при попытке бегства.       — Захочет, Тэ. Он просто стесняется сделать первый шаг. Так что ты, как хён, должен пойти навстречу, — Ким дергает дверь на себя и, чудесным образом не сломав замок, открывает ее, выталкивая донсэна за порог их комнаты. Но Тэхён упирается ступнями и одной свободной рукой в откосы двери и не сдается так просто. У Ви нет недостатков, кроме отчаянного упрямства и уверенности в правильности своих поступков. Он отходчивый, зачастую жалеет о своих грубых словах уже через десять минут, и крайне нерешительный из-за страха быть отвергнутым. Лидер перехватывает вертящегося, словно юла, Тэ поперек талии и доставляет ровно до двери в комнату макнэ. — И даже не думай удрать. Вперед.                     У Чонгука нет слабостей. Он, можно сказать, пуленепробиваемый. Однако макнэ не стал выделяться из общей массы мемберов, решает Намджун, когда видит мнущегося на пороге своей комнаты Чона. С тяжелым вздохом лидер пропускает задумчиво жующего собственную губу младшего внутрь и закрывает за ним дверь. Ким на самом деле не питал надежды на мирный и спокойный сон, знал, что кто-нибудь еще обязательно заявится в гости. Взгляд Гука блуждает по его комнате и останавливается на расправленной постели. Лидер успевает вовремя сообщить, что еще не собирался ложиться спать, а кровать разворошил один шебутной сосед, прежде чем Чон начнет винить себя за беспокойство хёна в позднее время. Макнэ редко делится с группой своими переживаниями и страхами и тщательно скрывает все за очаровательной кроличьей улыбкой. Пожалуй, именно ради его проблем, Намджун готов отложить свидание головы с подушкой.       — Гукки, — окликает его лидер, после чего взгляд донсэна все-таки фокусируется на нем, а не на однотонных обоях на противоположной стене. Ким всем видом показывает, что готов его выслушать, но Чон тянет время, пока в голове лидера начинают возникать догадки. Возможно, он, как и Чимин, переживает о надвигающейся диете, или о выматывающих тренировках, поддерживающих его фигуру в форме, которую нужно сохранить до камбэка. Все по причине того, что макнэ будет вынужден оголить часть тела в хореографии. И Чонгук был обязан сделать это.       — Хён, может, ты еще раз посмотришь, — и замолкает, прекрасно зная, что лидер понял ход его мыслей. Намджун не дурак и никогда им не был, поэтому сразу догадывается о причине волнения младшего. Они разговаривали на эту тему последний раз ровно четыре дня назад, и Ким уже было решил, что окончательно убедил неуверенного Чона. Джун знает, по какой причине Гук старается сделать все безупречно. Арми. Эту песню макнэ написал для их огромной армии фанатов по всему миру в благодарность за их безграничную любовь и поддержку и, как любой создатель, очень переживал за результат и реакцию. Вот только нельзя превратить идеал в совершенство, если он уже им является. Ким понимал это. Но каждый раз вспоминал, как он сам мандражировал перед выпуском прошлого альбома. Будут ли песни восприняты аудиторией? Поймут ли их истинный посыл? Именно такие чувства испытывал их золотой макнэ с тех пор, как представил свою песню сначала мемберам группы, а затем директору и продюсеру.       — Я могу посмотреть еще и мнения своего не изменю. Что ты хочешь услышать от меня, Гукки? Песня прекрасна, так что перестань загоняться на этот счет, — Джун ерошит его непослушные волосы, умиляясь с поведения младшего. — Фанаты полюбят твою песню, Чонгук-а. Не переживай.       — А ты в порядке, хён?       Вопрос повисает в воздухе. Сколько раз за сегодня его уже спрашивали это? Не так уж и много, если вспомнить. Намджун не расстраивается. Это вовсе не значит, что ребятам нет до него дела. Каждый мембер занят разгребанием собственных проблем, а он не хочет никого беспокоить и озадачивать лишний раз. Киму легче, когда он молчаливо наблюдает за успехами ребят в стороне и делает вид, что вообще не прикладывал к этому руки. Но на деле именно его лидерская поддержка и надежные советы позволили его друзьям достигнуть их целей. Он не требует благодарности и радуется вместе с остальными. Джун понимает, что немного затянул с ответом, посему быстро убеждает Чонгука, что все хорошо, и отправляет ребенка спать, припугнув его Тэхёном, который, как выяснилось позже, все же смог помириться с макнэ.       Наконец, лидер остается один, и натянутая улыбка сползает с его лица. Он устал и, пожалуй, лучше подумает обо всем завтра.                     На утро перед заспанным Намджуном появляется тарелка с аппетитным завтраком. Он внимательно рассматривает содержимое, прежде чем поднять взгляд на Сокджина. Тот расплывается в благодарной улыбке и, пригладив взъерошенные после сна волосы лидера, спешит накормить остальных ребят.              В машине, Юнги, как бы невзначай, протягивает ему знакомый листок с напечатанным текстом. Некоторые строчки и слова были решительно перечеркнуты, а вместо них дописано именно то, что все это время крутилось в голове Намджуна, но не могло найти выход. Ким больше не удивляется тому, насколько хорошо Мин понимает его. Выдыхает с облегчением и продолжает чтение.              Во время перерыва на репетиции, Хоуп отводит в сторонку его и Джина. Он показывает элементы танца, которые не получались у двух деревянных собратьев, и помогает повторить их. Именно стараниями все еще прихрамывающего Чона, лидер и Сокджин получают похвалу от хореографа. А Хосок ярко улыбается при разговоре с Юнги и делает вид, что он тут совсем не при делах.              Чимин без слов вручает стаканчик с кофе зевающему Намджуну, после чего раздает точно такие же всем остальным. Ким узнает эмблему любимой кофейни, которая находится в трех кварталах от здания их компании. А Пак просто пожимает плечами и с видом «Ну, я мимо проходил, решил зайти и купить» отходит к своему соседу по комнате. Мимо, как же. Специально ведь бегал туда на перерыве.              На удивление всем, в зале для практик не раздается привычного визга, громкого смеха и криков. Нет, Тэхён и Чонгук помирились, просто сегодня они вместо бурной деятельности сидели тихонько в углу и шепотом переговаривались. Намджун уже было хочет подойти и спросить, все ли в порядке, как Ви, сверкая своей квадратной улыбкой, останавливает его.              Домой они снова едут практически без сил, но отчего-то довольные. Как и в старые времена все теснятся в одной машине, и никто не возражает. Чонгук сначала просто прижимается к боку лидера, а потом и вовсе обнимает его руку и укладывает свою голову на крепкое плечо. Его губы неслышно шепчут простую благодарность, однако Ким все понимает и открыто улыбается, демонстрируя глубокую ямочку на щеке.              Мемберы незаметно для Кима переглядываются между собой. А у Намджуна уже нет проблем.       Потому что когда их лидеру тяжело, то он пытается утаить это от остальных участников, боясь загрузить их еще и своими трудностями. Вот только ребята видят это и незаметно, но изо всех сил поддерживают Намджуна.