твои волосы, ведьма

приручила меня — не взглядом, заклятьем, постатью, приручить меня, ведьма, было ну очень просто ведь, привязала меня — не зельем, слезами, голосом, полюбил я первей всего твои дивны волосы; твои волосы, ведьма, — мед на солнце, медь, гроздь рябины да лисья морда среди кустов, угли в печке, янтарь, осенний златой листок… а сама ты, родная, — клейма да плети острие языка тебе кто смазал ядом, а? ты меня им часто ранила, ненаглядная, и пора бы мне кровью истечь иль загниться ранами. ну же, милая, не рви мою душу словами бранными, ну же, славная, сердце не бей мне злым-едким смехом — ты меня ненавидишь, я знаю, — так то не грех. не забыть мне уже, как ты ночью плясала босая на поляне вокруг костра и, сверкая, как яшма, змеями вились косы и дымились пучки из трав. но то было давно: повстречал тебя так впервые, не ходи туда, Юрка, дед мой мне говорил, не ходи, там нечистики, лешие, водяные; не послушал его — и увяз в тебя, словно в ил, как в болотные топи, как мошка в смолу-живицу, утонул, провалился в темный глубокий пруд. ты была не одна — смутно помню других вештиц я, но из всех вас и выделил — только тебя одну. так тебя повстречал я впервые, лукавая, — и пропал. мне уж скоро — на смерть, опосля — появляться в сребре зеркал, во зеницах мелькать и дрожать в отраженье водном; и тогда-то ты, ведьма, лишишься своей свободы, и тогда-то ты, ведьма, обрежешь тугие косы, и тогда-то ты, ведьма, сломаешь волшебный посох, и тогда-то ты, ведьма… а впрочем, пока довольно. на меня одним глазом косится ручной твой ворон, хрипло каркает, злится и вьется над головою. улетает. мне хочется крикнуть: вернись, постой! но он (и время) не остановится, не вернется. твоя черная кошка млеет, глядит на солнце; на меня, вот как только увидит, зараза, — всегда шипит. ко мне раньше тянулась, но — полная ласки (теперь — обид). твои звери, родная, любили меня как ты. все сегодня закончится. время сжигать мосты, время отбрасывать лишнее и чужое с т е б я в е д ь х в а т и т н е т н е х в а т и т (ты уж простишь мне?) ты убьешь меня на закате. * ты давно мне прожгла да сгубила память твои волосы, ведьма, — все мак да пламя а глаза твои, Мила, мороз и… море? пусть его не видал волны никогда, но могу я с любым (да, любым!) поспорить, что в глазницах твоих солена вода. говорят, ее пить ни за что нельзя; ну а где же мне было то знанье взять? я так сильно тебя ненавижу и все, в тебе что, и не думаю, будто это хоть каплю грешно: пусть когда-то и видел я нежность в твоих глазах, так давно все святое ушло, что не описать, так давно в тебе, Мила, я вижу все страх да ярость, ты так сильно, ты так разительно поменялась, ты уж больше не прежняя — девица на поляне, что со смехом скакала в яркое злое пламя. а коль скоро ты больше не прежняя, то тогда разве можно сказать, что посмел я тебя предать? * как соврешь напоследок ты: «не люблю», как сплетешь из волос своих мне петлю, как накинешь ее, глядя мне в глаза, — так проглотишь все то, что я не сказал: и сильна ты, ведьма, и бессердечна, и бесстрашна — а только обнимешь плечи, закрываясь, — и ясно: боишься. (меня иль себя?) взгляд скользит повыше, и я вижу, что губы твои дрожат. …твои волосы, ведьма, — огонь да ржа (ну а я — твоя с л а б о с т ь. она тебе не нужна. (не) прощай, не увидимся снова, моя княжна.) малахитовый взгляд ножом режет в последний раз, я тебя напоследок жалю словами-аспидами. расскажи мне, мой яхонт, но честно и без прикрас: так ли сильно ты хочешь со свету меня свести?.. так и быть, дорогая. удавку затянешь споро — я и пальцем не двину, чтоб тебе помешать. но ты помни, голубка, что не смертна душа, что увидишь меня еще — через сто лет иль скоро. не умру, задохнувшись, — рассыплюсь зловещим хохотом. ты поймешь, но не сразу. а знаешь, с ужасным грохотом все надежды меня никогда ни за что не видать (и не слышать, не помнить, не знать и не чувствовать) рухнут; не сумеет спасти тебя вся королевская рать, не одарит хмельным забвением и медовуха. шутка в чем: ты хотела сбежать от меня, обрести и покой, и свободу, быть счастливой — забыть, не любить, кляня; быть счастливой — дни, месяцы, годы… не получится. жить будешь в горе, переплачешь плакун-траву, ведь терзать я начну тебя вскоре — хоть во снах, а хоть и наяву, ведь вернусь к тебе я, красавица, и за все справедливо воздам. от меня ты хотела избавиться? не избавишься. ни-ког-да.