Страх

Бе­рега пок­ры­ва­ет бе­ле­ющий ас­фо­дель, бередит и тревожит спокойный доныне разум — Эхо рядом с Нарциссом, он делает шаг к воде — и бежит что есть сил, но стремление то напрасно. «Наша ярость разлита, как ягодный слад­кий сок, пе­реб­ро­див­ший и пахнущий мёр­злой поч­вой — вновь глядим на се­бя, чтобы видеть твоё ли­цо — мы его сох­ра­нили средь множес­тва ли­ков про­чих — только гнев про­рас­тает, шу­мит и скри­пит в вет­вях, он сожжёт тебе горло удуш­ли­вым горь­ким ды­мом — только голос, который завещано потерять, в силах петь вам о том, как на льду погибают рыбы, стоном рвать пустоту — пог­ло­щая, собой прон­зив, выть со дна возбуждённо в скрывающий звёзды мо­рок и ловить между скал чей-то древний беззубый крик — бесконечно далёк он и столь безнадёжно долог — был ли ты очарован колодезной тем­но­той, той бе­ле­ющей, алой, то­бой об­на­жён­ной сутью, что най­ти не су­мел бы ник­то ни­ког­да иной?» Ведь не ждало оно, ког­да же его раз­бу­дят, но глупец сделал мас­ку из гли­ны и се­реб­ра — так ему дос­та­вались ос­колки и те­ни мыс­лей, и скользил вдоль чащобы, где предки ссыпали прах — обе­щания мер­твым дав­но не име­ли смысла. «Речью речь по­рож­дают — гре­мящий пол­днев­ный гимн, приближающий к цели сквозь призрачные границы — после пер­во­го вздоха, повторно звеня, ле­тит в побледневшую жер­тву пугающе точный выс­трел — не беги что есть сил, оставляй на песке следы, мы не будем шептать — опускайся к реке — нап­ро­тив — пусть никто не узнает, где станут расти цве­ты на твоей иссыхающей, снами сражённой пло­ти».