***
Так было всегда. Саске брал долгосрочную миссию, появлялся в деревне редко и едва ли на пару дней, во время которых Узумаки старался не выпускать его из виду, потому что: — Шикамару, ну Саске же всего на денек, даттебайо! Скоро Учиха должен был опять покинуть Коноху, и Наруто ничего не мог поделать с этим, потому что это был Саске, а приказывать Саске не мог даже Хокаге. И как сильно бы ни хотел сам Узумаки отобрать у шиноби миссию силой и приказать сидеть на попе ровно, чтобы счастливо наблюдать, как лучший друг не уходит из Конохи, он был вынужден смириться. Наруто шел из продуктового магазина, где отоварился упаковками быстрорастворимого рамена, когда ему послышался чей-то очень знакомый голос, подозрительно напоминающий Конохамару. — Так, ну если я начну отсюда, то все поместится! Шестой остановился, прислушался и постучал в дверь, где ему незамедлительно открыли, будто специально стояли и поджидали. — Ааа, братец Наруто, привет, — широко улыбнулся Сарутоби, отходя вглубь дома и приглашая войти. — Привет, — отозвался Узумаки, с интересом уставившись на заляпанные руки генина и банку с краской. — Чем занят? — О, — Сарутоби оживился и принялся сбивчиво рассказывать, активно жестикулируя, — вот смотри, ты каждый день выходишь из дома, чтобы отправиться вершить великие, ну или, может, не очень, дела. Так? — Так, — согласился Наруто, потирая затылок. — И каждый день ты проходишь через дверь, так? — А как еще проходить? Дома окна-то узкие. — Ну, так так? — Ну, так. — Но если, проходя через дверь, ты даёшь себе обещание отлично провести этот день и не посрамить честь Конохи, то ты отлично проведёшь день и не посрамишь честь Конохи, так? — Так, — подтвердил Узумаки-мастер-давать-обещания. — Так зачем трудиться? — воскликнул Конохамару, всплеснув руками, и едва не задев открытую банку с краской. — Что ты имеешь в виду? — Зачем тратить время на такую ерунду, когда его можно потратить с пользой? Пока ты сформулируешь обещание и пока ты его себе дашь — может пройти целая вечность! А ведь можно просто написать на внутренней стороне двери строки завета, и, уже зная, что тебе предстоит сделать, спокойно идти дальше! Наруто пожевал губу, сообразил, как это будет выглядеть в повседневной жизни, и восхитился идеей генина. — Замечательная идея! — похвалил он, болтая пакетом с раменом. — Ты молодец, Конохамару. Расскажешь потом, помогло ли? — Конечно, братик Наруто! — заверил его Сарутоби, беря в руки кисточку. — Отлично, спасибо! Ну, мне пора, — и, махнув на прощание рукой, пожелал, — удачи! Узумаки вышел из дома и направился в сторону резиденции, неизменно возвращаясь мыслями к своему маленькому сопернику, но резко остановился. Если проходишь, то согласен, если не согласен, то не проходишь… — О Ками-сама, — восхитился Узумаки и умчался в сторону магазина с красками.***
— Тебе необязательно брать такие долгосрочные миссии, даттебайо! — предпринял последнюю попытку Шестой. — Таким образом я искупаю свой… — Да-да, долг, знаю, но ты уже сделал достаточно! — Нет, добе. — Теме! И Саске покинул кабинет, а Наруто, уверенный в себе и в силе ворот Конохи, ожидал его скорейшего возвращения. Хотя… нет, все-таки надо проследить, не покинет ли тогда друг деревню другим способом, и, пытаясь добраться до цели раньше Учиха, выпрыгнул в окно. Оранжевым цветом на воротах красовалась надпись: «Если ты покидаешь деревню, то соглашаешься с тем, что Саске Учиха — эгоистичная задница». Затаившись в кустах и скрывая чакру, Узумаки уверенно смотрел на ворота. К выходу из деревни подошел последний обладатель шарингана. Наруто был готов петь себе и Конохамару дифирамбы сообразительности, мысленно пожимал себе руку и думал, чем бы им с другом заняться, когда Учиха… прошел. Сверкнула молния чидори, ворота развалились, а Саске спокойно пошел дальше. — Ублюдок!***
— Шикамару, он опять ушёл! — преисполненным негодования голосом поведал Шестой, вернувшись в резиденцию. Нара устало закатил глаза, в пятьдесят шестой раз за день подумал, что они оба идиоты, положил на стол чей-то отчет и скучающим тоном предложил: — Так сделай так, чтобы он не захотел уходить, — и тоже ушёл, ссылаясь на какую-то заминку в работе какого-то там отдела. Узумаки задумчиво пожевал губу, поковырял ручкой в листе, и так живо подскочил, с энтузиазмом хлопнув рукой по столу, что огромная стопка развалилась. — Курама подери, чтоб тебя!***
— Сакура-чан, как ты думаешь, что должно быть написано на воротах, чтобы Саске остался? — поинтересовался Наруто, отодвигая подруге стул в Ичираку. — Две большие порции мисо-рамена, пожалуйста! Теучи понятливо кивнул и принялся выполнять заказ. — То, с чем бы он не согласился, но и не стал разрушать ворота? — уточнила Сакура, поудобнее устроившись. — Именно. Харуно закусила губу и скрестила руки на груди. — Может, «Если ты пройдёшь через ворота, то по возвращении тебя ждет поцелуй от Чоуджи»? Узумаки округлил глаза, огляделся по сторонам, будто опасаясь встретить пресловутого Акимичи, и замогильным шепотом спросил: — А почему именно Чоуджи? — Ну, если поцелуй от меня, то он и пройдет через ворота, и вернется. А нам ведь надо, чтоб не прошел вообще, — хихикнула Харуно, взяв палочки для рамена. — Справедливо, — согласился Наруто, вдохнув аппетитный запах блюда, которое поставил перед ними Теучи. — Идиот, — припечатал Шикамару, сидевший за другим концом стойки. Сегодня в Ичираку было людно. — Что-что ты сказал? — переспросила Темари, пребывающая слева и уставившаяся на Нара подозрительным взглядом. — Ээ… ничего не говорил, — поспешно оправдался Советник Хокаге и выдохнул, — как же проблематично. — Что-что?!***
Когда Саске вернулся в Коноху — Наруто все ещё не мог поверить, что тот сам возвращается, — Узумаки ликовал. Ну уж надпись, предложенная Сакурой, точно остановит его. Не остановила. И предложенная Какаши-сенсеем: «Саске Учиха главный неудачник команды номер 7, если я прохожу через эти ворота». И предложенная густобровиком, но переиначенная самим Наруто: «Если я покидаю Коноху, то люблю носить трико и собираюсь отрастить густые брови, чтобы показать Юности, как сильно я дорожу ей!» И предложенная Кибой: «Шаринган — ничто по сравнению с нинкенами, если я ухожу из деревни». И придуманная самим Наруто: «Рамен — жизнь, а помидоры — тухлятина, потому что я выхожу из Конохи». Ворота с этой надписью Саске уничтожил с особым злорадством. Узумаки совершенно отчаялся, его провальные попытки стоили ему круглую сумму, и он страдал в кабинете Хокаге, заедая горе быстрорастворимым раменом. — Шикамару, он разрушил все! — пожаловался Шестой, ковыряя палочками в упаковке. — А ты попробуй надпись «Если я прохожу через ворота, то Саске Учиха любит Наруто Узумаки», — вяло предложил Нара, унося большую стопку бумаг. Хокаге замешкался, яростно покраснел и робко спросил: — А ты уверен, что сработает? — А ты считаешь, что Саске тебя любит? — повернувшись через плечо, уточнил Советник. — Н-нет, — громко и почему-то печально вздохнул Узумаки. — Ну тогда и не пройдет, — откликнулся Шикамару, мысленно заключая: «идиот».***
Когда Саске опять собирался покинуть деревню, Наруто уже поджидал его в злополучных кустах, зачем-то сжимая в руках квитанции, которые ему предстояло оплатить. Шаг, шаг, шаг, Учиха остановился, рассматривая очередную надпись корявым почерком, потом нарочито громко хмыкнул, бросил: — Усуратонкачи, — куда-то подозрительно в сторону кустов, где сидел Хокаге, и… спокойно вышел из Конохи. Наруто не знал, радоваться ему или плакать.***
— Два идиота, — вздохнул Шикамару, наблюдая, как Саске, не скрываясь, смотрит на уже на официально своего хохочущего Наруто, разрезающего их свадебный торт. Нара не понимал, почему до Узумаки не дошло раньше. — Ты тоже идиот, — отозвалась Темари, задумчиво ковыряющая палочками в тарелке. — Думаю, на нашей свадьбе оленины не будет, — затем встала из-за стола и увлекла за собой Тен-Тен. — Да, — флегматично согласился Нара и замешкался. — Погоди? На какой еще нашей свадьбе?!