Девочка со взглядом волчицы

      Виктория сильно нервничала: почти месяц назад её стали мучить боли в правом коленном суставе. Сначала они были периодическими и весьма терпимыми. Сейчас же боли усилились, стали невыносимыми и мучили её каждый день, сустав сильно опух, всё это не предвещало ничего хорошего. Более двух лет назад девушка перенесла операцию на правом коленном суставе. Вика надеялась на лучшее, она не готова была снова ложиться под нож.       На улице стояла весна, но очень мерзкая. Был май. Цвела черёмуха. Стоял жуткий холод, всего плюс три градуса. Периодически шёл снег с дождём. Небо было затянуто серыми тучами.       Вика была двадцатидевятилетней девушкой, невысокого роста, с достаточно миловидным треугольным лицом, с серыми глазами и жестким, пронизывающим насквозь, волчьим взглядом из-под прямых коричневых бровей. Минимум макияжа было на её лице: легкий блеск для губ и тушь на густых ресницах. Средней длины русые волосы были заплетены в обычную косу и стянуты простой чёрной резиночкой.       Девушка предпочитала носить строгие брючные костюмы. Вот и сейчас на ней были: строгие прямые коричневые штаны, серое в цвет глаз деловое пальто средней длины и серый рюкзак делового покроя, чёрные ботинки на толстой платформе c каблуком. Виктория сегодня отпросилась с работы, чтобы посетить своего хирурга – Андрея Алексеевича. Её раздражала эта система записи на приём за две недели, а потом новая запись на рентген, МРТ и снова запись к врачу. Итого на то, чтобы узнать результат, уходило около месяца. Затем…       Сейчас девушка старалась не думать о том, что будет затем, надеясь… сама не зная на что. Она понимала, что весьма глупо думать, что очередной операции не будет и обойдутся медикаментозным лечением.       Если бы Вика не упала на тренировке, схватившись за колено, и это не увидел её тренер, то она продолжала бы терпеть боли и делать вид, что ничего страшного. Через два с небольшим месяца чемпионат России по каратэ, который является отборочным для чемпионата мира. Спортсменка хотела участвовать в нём, месяц назад она выиграла чемпионат округа, для чего взяла отпуск на работе на период проведения чемпионата России.       На каратэ её записал в подростковом возрасте отец – Иванов Павел Борисович. Он всегда хотел мальчика – Виктора, а родилась девочка, и стала она Викторией. Бог больше не дал других детей родителям, девушка была единственным ребенком. Когда ей исполнилось десять лет, родители развелись, она осталась с отцом – подполковник милиции в отставке. Мать её вышла замуж за иностранца (толстого неопрятного баварца) и уехала жить в Европу. Вик, как называл её отец, последний раз видела маму в одиннадцать лет, перед её отъездом на постоянное место жительство за границу.       Так что судьба Виктории была решена. Воспитывалась девушка в строгости, росла пацанкой, отстаивала честь отца – «мусора». Павел Борисович пытался обуздать горячий нрав дочери и отправил её в двенадцать лет в каратэ кекусинкай. И данный спорт захватил ребёнка. Её поведение выровнялось, появились друзья-спортсмены, была поставлена цель – выиграть чемпионат мира.       В семнадцать лет у Виктории уже был 1 кю, её выставили на чемпионат округа, который был отборочным для чемпионата России. И в первом же бою спортсменка получила травму правого колена. Тогда обошлись медикаментозными методами, полгода ей были запрещены физические нагрузки, и два года после травмы её не допускали до соревнований.       В тот же год она без проблем поступила в престижный юридической ВУЗ своего города на дневное отделение. После второго курса Вика поменяла направление с уголовного на гражданское право и устроилась на подработку в юридическую фирму. Ввиду увеличения учебной нагрузки и подработки, каратэ она забросила.       Вика закончила ВУЗ с отличием и прошла наперекор отцу: не пошла на тёплое местечко в следственный комитет, а стала юристом организации, специализировалась на защите интересов фирмы в арбитражных судах. Виктория не хотела иметь ничего общего с уголовным правом, преступниками, бандитами, горем людей. Ей нравилось участвовать в судебных заседаниях, выстраивать линию защиты, трактовать закон в свою пользу, искать пробелы в законодательстве и заполнять их положительной для их фирмы судебной практикой. Конечно, отец обрубил ей все концы и отрекся от «глупой бабы». Тогда девушка с головой ушла в работу и через два с небольшим года уже стала начальником отдела судебной защиты в фирме, в которой начинала работать рядовым юристом. Она была очень амбициозна и уверена в своих силах. Виктория не сомневалась, что не пройдёт и трёх лет, как она станет директорам по правовым вопросам в этой фирме с официальной шестизначной зарплатой. И таким образом докажет отцу, что он был не прав на её счёт и Вика может добиться всего (и даже большего, чем он) сама, своим умом, а не связями.       Проработав год в качестве начальника отдела, Виктория вернулась в спорт. Сначала было тяжело, ребята, с которыми она начинала, давно уже сами были тренерами, вели группы.       Её бывший напарник по спарринг-боям – Рустам, которого она называла Руст, а все остальные называли его «машина убийства», ввиду физических данных, а именно роста - два метра и веса - в сто тридцать килограмм, был уже трижды чемпионом России в категории «абсолют», имел бронзу открытого чемпионата Японии и серебро чемпионата мира. Впрочем, он был почти единственным, кто Вике помогал всё вспомнить и втянуться, за что её ненавидели все девушки-спортсменки их группы, которые сохли по «машине убийства». Виктория их не осуждала, когда-то она тоже сохла по темноволосому кареглазому атланту, но быстро поняла, что он редкостный бабник не во что не ставящий женщин. И тогда вся её влюбленность превратилась в лютую ненависть, которая послужила отличным толчком для её спортивного роста. Девушка стоя с ним в учебных спарринг-боях билась насмерть, прикладывая максимум усилий и умений, ей даже удалось дважды его нокаутировать. После этого Руст стал её уважать, они стали неплохими друзьями, но в душе Вика продолжала его ненавидеть.       Да, нагрузки после стольких лет отдыха казались непосильными. На следующей день после первой тренировки, ей помогал встать с кровати её муж – Александр, как она называла его - Сашенька: болели все мышцы, и любое движение давалось через боль и слёзы. За месяц, организм привык к нагрузкам и мышцы уже почти не болели, но её техника оставляла желать лучшего. Виктория чувствовала себя неповоротливой медленной коровой, которая едва успевала закрываться, ставить блоки на удары в спарринг-боях. О былой скорости, техники и речи не было. Ей понадобилось чуть больше года, чтобы вернуть былую форму, чтобы её, наконец-то, допустили до сдачи на следующий пояс – чёрный пояс 1 дан. Всё стало жёстче, теперь их клуб сдавал экзамены в Японии наравне с японцами.       Вторую травму Вика получила именно в Японии, в спарринг-бое при сдаче уже на 2 дан. Хватило грязного удара вскользь в её больное колено, чтобы оно сломалось. Боль была адской, казалось, Виктория видит, как искры валятся из её глаз. Но это Япония, там не принято показывать своих чувств, всё держится в себе. Спортсменка сдержала свой крик боли, но упала, схватившись за ногу. Она готова была поклясться, что видела мелькнувшую на лице японки, её соперницы, довольную ухмылку.       Страховки хватило лишь на оказание первой медицинской помощи в Японии и замены билетов на ближайший рейс. Операцию девушке делали в её родном городе по приезду, поставили металлический винт. И очередные полтора года прошли без спорта. На ноги Вика встала уже через полгода. Но хирург сразу сказал, что требуется постоянный контроль и желательно в спорт не возвращаться, сустав со временем может потерять подвижность.       На работе были недовольны её больничным. Начальник Эдуард был просто в панике.       Виктория была профессионалом своего дела, за счет её успеха, ранее бывший её подчиненный Эдуард – молодой амбициозный мужчина, занял её место, стал директором по правовым вопросам их фирмы. Так что её подчиненный, которого она по сути сама вырастила: объясняя все премудрости анализа договоров на юридические риски, правя документы, подготовленные им для суда, меньше чем за год стал непосредственным руководителем Вики. Для Виктории это было сильным ударом, её славное будущее было разрушено. Она ведь думала, что эта должность её, задерживалась на работе, выходила в выходные, ни одного проигранного в судах дела. Девушка из кожи вон лезла, чтобы её назначили директором по правовым вопросам. Но генеральный директор предпочёл молодого амбициозного юриста Эдуарда, проработавшего на тот момент в их фирме меньше года, нежели Викторию, с успехом защищавшую интересы организации в судах уже более трёх лет. Пол имеет значение, кто бы, что не говорил. Мужчины здороваются друг с другом за руку, у них более неформальное общение. Да и на заключение крупных договоров в барах и банях возьмут мужчину, а не женщину. Вика, в глазах генерального директора, была молодой женщиной, которая на днях непременно уйдет в декрет, а затем в следующий, а после вообще не вернется на работу. Такова была суровая реальность.       И вот, уйдя на официальный больничный, Виктория была вынуждена готовить документы удаленно, получая помимо оплаты больничного листа, половину от своей зарплаты в конверте от начальника. Не поступи она так, Эдуард бы её со злости уволил. Да, было немного обидно, но Вика утешала себя тем, что она получала зарплату, о которой многие в их городе могли только мечтать, и мыслями о построении спортивной карьеры.       Саша (муж Вики) поддерживал её во всех начинаниях. Он был немного моложе Виктории, значительно мягче и чувствительнее, и очень далек от спорта и юриспруденции, что её весьма радовало. Юноша был технарём, ремонтировал любую технику. Впрочем, именно так они и познакомились. Девушка отдала ему на ремонт свой компьютер. А он вместо платы попросил сходить с ним вместе в кино. Молодой мужчина был в её вкусе: подтянутый, высокий, красивый, светловолосый и голубоглазый и не дурак, конечно Вика согласилась. К тому моменту она устала от высокомерных потомственных юристов с их извращенными взглядами на мир, отношения, роль женщины. Сашенька, был словно глоток свежего воздуха, которым девушка наслаждалась. Он был милым, податливым, по-доброму наивным и невероятно ласковым, нежным. Менее чем через полгода они расписались и отправились в свадебное путешествие в её любимую Японию.       Виктория дошла до больницы, сдала пальто в гардероб, села у кабинета. Несмотря на то, что у неё был талончик на определенное время, принимали как всегда в порядке живой очереди. И это девушку сильно раздражало.       Ожидание сводило Вику с ума. Мысли начинали, словно улей пчёл, разрывать её голову, заставляя задуматься о будущем, о том, как всё несправедливо складывается и что все её усилия ни к чему не приводят. На работе она уперлась в потолок своего максимума и по должности, и по зарплате, в городе не было ни одной фирмы, готовой ей платить больше. Про спорт уже можно забыть. Да и от мужа Виктория устала. Она была сильным звеном в их браке, решала все вопросы, была основным добытчиком. Саша не мог найти работу с зарплатой выше, чем у Вики, и он вбил себе в голову, что надо открыть своё дело, поэтому последние три года постоянно себя искал. На первых порах Вика его поддерживала. Жена подбадривала, когда у него опускались руки после первой же неудачи, и он проваливался в депрессию, теряя интерес уже ко всему, тупо жалея себя - «несчастного, ни на что негодного, тупицу». Вытаскивала мужа. Но любая неудача, испытание, даже те, которые выпадали ей, вводили мужчину в депрессию. Виктория хорошо помнит, как вытаскивала Сашеньку из депрессии, когда вернулась домой после операции: ставила его и себя на ноги, искала ему очередную работу. А он был не в состоянии – «ему было невыносимо больно видеть её такой, чувствовать свою беспомощность». Ох, как же её тогда это злило. Сколько горьких слез, она проливала, закрывшись в ванной, а затем выходила с улыбкой на лице, закатывала рукава и с новыми силами карабкалась по жизни, словно умелый скалолаз.       Как же ей осточертело бороться с этим миром, грызть себе дорогу вверх и тянуть мужа за собой.       Подошла её очередь, и как бы в доказательство черных дум, колено пронзило резкой болью, такой сильной, что Виктория не смогла сдержать стон. Цветные фейерверки боли затмили её взор на несколько секунд. Затем боль ушла, но Вика боялась пошевелить ногой и, как идиотка, продолжала сидеть. В очереди поднялся гул, какая-то старуха толкнула её со словами: «Чего расселась? Иди давай! Нечего штаны просиживать, очередь задерживать!» - и столько зла и ненависти было в этих словах, что девушка даже растерялась, не нашла, что ответить, медленно встала на другую ногу, стараясь правую не тревожить, и послушно доковыляла до кабинета, под злые взгляды пациентов, зашла.       Андрей Алексеевич, её хирург, был приятным мужчиной средних лет. Он спортсменке чем-то напоминал медведя, - достаточно крупный с большими руками и небольшим пузиком. Он сидел листал её карту. Вика села на стул, врач поднял на неё свои серые добрые глаза, улыбнулся и произнёс:       - А, это вы, спортсменка! Как успехи? Честь страны защитили?       Девушке было больно слышать такой вопрос и отвечать совсем не хотелось. Конечно не защитила, ведь всегда её что-то останавливало и не давало осуществить мечту детства. Но Вика собралась, скрывать свои эмоции она хорошо умела, и профессия, и спорт – обязывали. Она приветливо улыбнулась в ответ и произнесла:       - Почти, Андрей Алексеевич. Выиграла чемпионат округа, через два месяца собираюсь на чемпионат России. Только вот, боли в колене стали мучить. А иногда оно не хочет сгибаться. Я думаю ничего серьезного. Наверняка, это из-за увеличения нагрузки, ввиду подготовки к чемпионату. Но тренер строго-настрого сказал проверить.       По выражению лица хирурга было понятно, что он не настроен так оптимистично, но ответил:       - Ну что ж, давайте посмотрим ваше замученное правое колено.       Виктория задрала штанину. Колено как назло было сильно опухшим и красным. Врач слегка надавил в нескольких местах. Спортсменка уже не могла сдержать вырвавшийся стон боли, новые искры посыпались из глаз, голова закружилась. Андрей Алексеевич её придержал, чтобы Вика не упала. Одной рукой ловко открыл нашатырный спирт, смочил ватку, которой провел у её носа. Девушка пришла в себя, криво улыбнулась и произнесла:       - Всё хорошо.       Врач ещё немного придержал её, а затем кивнул в знак согласия, сел за стол, серьезно произнес:       - Потеря веса? Нарушение аппетита? Слабость, переутомление?       Вика задумалась, а затем ответила:       - Да, я чуть-чуть сбросила, но я активно тренируюсь, по пять-шесть раз в неделю, так что это нормально. Аппетит… даже не знаю, я поздно домой прихожу, на ночь не ем. Слабость, переутомление есть. Но вы назовите мне юриста у которого нет. Да и выспаться из-за болей в колене не могу.       - Что ж, мало хорошего, Виктория Алексеевна. Но отчаиваться пока не стоит, надо увидеть рентген, МРТ вашего колена, анализы крови и мочи. Есть шанс, что это просто воспаление. Я выпишу вам сильнодействующие антибиотики, они снимут воспаление и болевые ощущения. Если не будут помогать: вызывайте скорую или сразу ко мне, будем ложиться в больницу.       - А если не воспаление? Что тогда?       - Я – врач, а не гадалка. Так что давайте посмотрим ваши результаты и анализы, а затем уже будем ставить диагноз.       Андрей Алексеевич протянул ей направление на анализы, рентген, МРТ и рецепт на антибиотики. Виктория молча забрала бумаги и вышла даже не попрощавшись.       Запись на МРТ и рентген осуществляли за две недели и лишь по понедельникам до обеда при предъявлении направления врача, а сейчас был четверг. Да, здравствует бесплатная медицина. Впрочем, в ближайший понедельник она записалась, а также успела - сдала кровь, мочу, объяснив опоздание на работу – пробками.       Все две недели девушка держалась, изо всех сил гнала тёмные мысли. Мужу сказала, что ничего страшного, обычное воспаление из-за чрезмерных нагрузок, а рентген, МРТ – так для проверки.       Вика перестала посещать тренировки, сообщив обо всём тренеру, пила антибиотики - колену стало легче. Во всяком случае, она перестала просыпаться ночами от резкой боли, взрывающей её ногу. Но боли не ушли насовсем, раз в два-три дня они возвращались, не такие сильные, но очень неприятные, подвижность колена также оставляла желать лучшего. Но чем ближе был день рентгена, МРТ, как она называла его про себя «день Х», тем более нервной, раздражительной становилась Вика.       Настал день Х, - это был понедельник. Рентген и МРТ были во второй половине дня, с разницей в час. С утра Виктория как обычно уехала на работу. Она сильно нервничала и абсолютно не могла сосредоточиться на работе, все её мысли занимало её здоровье. О плохом исходе не думать не получалось. Девушка в очередной раз сидела на медицинских сайтах, смотрела свои симптомы и что они могут означать. Под её симптомы попадало многое от ушиба до рака.       Она вышла в последний момент с работы, в душе надеясь, что опоздает к назначенному времени и вопрос таким образом отложиться ещё недели на три. Но Вика ошиблась, как назло пробок не было, даже её медленный шаг и небольшая очередь в гардероб, не помогли. За десять минут до назначенного времени спортсменка уже сидела у рентген кабинета. Даже очереди не было. Её сердце бешено билось, было жарко, хотелось пить. Вышел врач и позвал на рентген. Сделав рентген и получив снимок, девушка направилась на МРТ.       Около кабинета не было очереди, но до назначенного времени ещё было более получаса. Она повертела в руках рентгеновские снимки на которых чётко был виден винт в её суставе, что-то конкретное она разобрать не могла, рентген как рентген. Ожидание сводило спортсменку с ума, дурацкие мысли о раке лезли в голову. Виктория надела наушники и включила музыку на телефоне, чтобы слегка расслабиться и отвлечься. В ушах зазвучали тяжелые басы и отрывистый голос солиста группы Eisbrecher, который начал: Sag mir wovor hast du Angst Скажи, чего ты боишься. Sag mir warum du nicht mehr kannst Скажи мне, почему ты больше не можешь. warum du denkst Почему ты думаешь, dass nichts mehr geht Что больше ничего не выйдет, ganz plotzlich glaubst И так внезапно полагаешь, esseizuspat Что уже слишком поздно? Вика неплохо знала немецкий, впрочем, хуже, чем английский. «Да, уж. Чего я боюсь? Angst (страх) …Отвлеклась называется...» - подумала она про себя и стала внутренне подпевать: Sag mir wovor hast du Angst Скажи, чего ты боишься? Jetzt geht es diran die Substanz Теперь это стало выше твоих сил. Du wirkst so mude und gehetzt Ты кажешься таким усталым и затравленным, weil dir die Angst den Kopf zerfetzt Потому что страх разорвал на куски твою голову. Du glaubst es geht mit dir bergab Ты думаешь, что дела у тебя идут плохо, denn deine Stunden werden knapp Потому что твои часы сокращаются. Du rennst und ruhrst dich nicht vom Fleck Ты бежишь, но не двигаешься с места und wirfst dich selber einfach weg И просто роняешь свое достоинство. Вышел врач, позвал на МРТ. Вика глубоко вздохнула, поставила музыку на паузу, убрала наушники, и зашла. МРТ был сделан, надо было немного подождать, чтобы получить результат. Девушка воткнула наушники, солист продолжил: Angst wirft ihren Schatten an die Tur Страх отбрасывает свою тень на дверь. Angst zerreisst dich wie Papier Страх разрывает тебя, словно бумагу. Deine Angst hat dich fest in ihrer Hand Твой страх крепко держит тебя в руке. Angst hat dich erkannt Страх распознал тебя. Nackte Angst ist die Mutter deiner Not Голый страх – мать твоих бед. Angst ist dein Fuhrer dein Despot Страх – твой фюрер, твой деспот. Deine Angst das Bose im Visier Твой страх, зло, скрытое за забралом. Angst vor dir Страх перед собой. Sie kommt ganz leise in der Nacht Он тихо-тихо приходит ночью, Sperrt dich in ihren schwarzen Schacht Сажает тебя в свой черный колодец. Du bist die Frucht aus ihrem Schoss Ты – плод его чрева. Ja deine Angst lasst dich nicht los Да, твой страх не отпустит тебя. Lauf so schnell du kannst Беги так быстро, как только можешь.       Она поставила данную песню по кругу и мысленно подпевала, представляя себя бегущей подальше от этого кабинета, от этой больницы, от этого города, от своих мыслей.       Сколько времени она вот так просидела, закрыв глаза, и мысленно подпевая, Вике сложно было сказать. Её растормошила практикантка - молодая девушка в халате. Спортсменка вытащила наушники, девушка разглядывала её заключение, и произносила себе под нос, зачитая:       - ...нечеткие и неровные контуры… множество сильно разветвленных капилляров, активно анастомозирующих между собой… плотность изображения неоднородна... Хм, неудивительно, ведь злокачественные опухоли содержат участки некроза, кальцинаты…       - Злокачественные опухоли? – растерянно повторила Вика, сначала даже не понимая слов, и удивленно смотря.       - Ну да, рак, - рассматривая снимок, произнесла практикантка.       И тут до спортсменки дошло.       - Что? – осипшим и дрожащим голосом произнесла Виктория.       Практикантка удивленно посмотрела на Вику, будто только её заметила, произнесла:       - Ой! –вручила результаты, виновато улыбаясь, и быстро скрылась за дверью.       Мысли спортсменки были спутаны, голова совсем отказывалась думать, сердце билось как сумасшедшее, хотелось орать, реветь, выть. В голове стучало: «Рак. Смерть. Я ходячий труп».       И вот это было просто ужасно. Виктория ощущала, как мир теряет краски, тёмная туча неизбежной смерти заполняет всё пространство вокруг неё, она чувствовала её запах, запах бури… бури, что сметёт всю её жизнь, превратив в ничто, разрушив всё то, что она так долго строила, старалась, вгрызаясь зубами в полотно жизни и пытаясь удержаться на нём. И всё… всё было бессмысленно, бесполезно. От неё сейчас ничего не зависело. Она ничего не могла изменить, кости были брошены. Оставалось только ждать неизбежного. Ей хотелось умереть прямо сейчас.       Вика с опущенной головой, захваченной тёмными думами, что так долго сдерживала, вышла, словно пьяная, из больницы и пошла домой. Жила она всего в пятнадцати минутах ходьбы от больницы.       Как будто в насмешку, стоял теплый весенний день. По голубому небу неторопливо плыли зефирные облака. Яркое, почти белое, весеннее солнце слепило. Дикие яблони были нарядными, в белых помпонах цветов. Вокруг раздавался смех прохожих, пение птиц. Но для Виктории мир сейчас был серым, гнилым и несправедливым. Её душа готовилась к буре.       - Вика! – услышала она отдаленный голос. Но девушка так была занята своими думами, что даже не подняла головы и пошла дальше, пытаясь подавить свои эмоции, включить мозг, собраться. Но никак не выходило, отчаяние пыталось захлестнуть её.       - Вика! – уже ближе. «Вряд ли это ко мне обращаются. Саша только поздно вечером придёт со смены. И что я ему скажу? Опять буду улыбаться? Успокаивать его? А как же я? Господи, я так устала быть сильной! Ты хотел меня сломить? Показать, что я всего лишь ничтожная ни на что ни годная глупая баба? Что ж, поздравляю, тебе удалось. Я просто хочу сдохнуть прямо сейчас!» - думала Вика, продолжая брести, как в бреду, к дому.       Большие яркие оранжевые кроссовки, слепящие в лучах солнца, перегородили ей дорогу. Вика, не поднимая глаз, попыталась обойти мистера «яркое настроение», этот цвет радости раздражал. Но неизвестный не отступал, заново перегородил дорогу. Вика медленно подняла голову и уперлась в серьезный взгляд таких ненавистных ей карих глаз её напарника - Руста. Сейчас девушка ещё больше ненавидела его. Она ненавидела спортсмена за то, что ему всё далось так легко. Его жизнь была словно эти чертовы оранжевые кроссовки. Не жизнь, а праздник: бычье здоровье, идеальные физические данные, красота, спортивная карьера, никаких травм, куча девах, дерущихся за ночь с ним, впереди много лет счастливой беззаботной жизни. А что у неё? Заурядные бабские чёрные полуботинки на большой платформе! Да, ни черта у неё! Она баба, которой надо грызть этот мир, чтобы хоть чего-то добиться своими мозгами и умением. И к чему её это привело? К смерти! Мать вашу, к СМЕРТИ! Ужасной страшной смерти в агонии!!!       Слезы подступили к её глазам, горло разрывали невысказанные слова обиды. «Хочу срочно сдохнуть!» - горело в голове.       Рустам с силой прижал напарницу к себе, у Виктории не было сил сопротивляться. Она чувствовала, что её ноги подкашиваются.       - Всё будет хорошо, - прошептал он на ухо и поцеловал Вику в голову.       Слёзы полились градом, спортсменка заревела навзрыд не в силах сдерживать свои эмоции. Ей было так жалко себя. Девушка не понимала: за что? Почему? Где она оступилась? Почему всё так сложилось? Что она сделала неправильно? Почему этот мир так несправедлив?       Напарник держал её и не выпускал. А Вики просто хотелось исчезнуть, испариться, будто её никогда и не существовало в этом жестоком мире. Она чувствовала себя сломленной, раздавленной жизнью, жалкой, мелкой и абсолютно беспомощной. И это разрывало её изнутри.       Начал моросить небольшой дождь, который вскоре перешёл в ливень с грозой и молниями. Буря разверзлась: грозные молнии засверкали в небе, завывал ветер. Прямо над ними прогремел гром. Девушка вздрогнула от неожиданности. Мужчина лишь сильнее её сдавил в объятиях. Вода словно из ведра лилась с неба. Прохожие открывали зонты или быстро бежали под козырьки домов, пытаясь скрыться от не щадящего никого ливня. Крупные капли больно били по телу Вики, но ей было всё равно, она выла и рыдала вместе с небом, выплакивая всю свою обиду и ненависть к этому миру. Рустам просто стоял и ждал, когда его напарница, всегда такая сильная, стойкая, гордая, язвительная, наревётся и успокоиться.       Виктория даже ему не сообщила, что идёт на рентген, МРТ. Спортсмен об этом узнал случайно, услышал разговор тренера о снятии Вики с чемпионата России. Оставалось только узнать дату и время. Немного флирта с молоденькой медсестрой, сидящей в регистратуре, и у него было и то и другое. Спортсмен был уверен, что «железная Вика» (этим прозвищем он наградил её после перелома ноги в Японии, за стойкость и потому, что ей поставили металлический винт в колено) не захочет, чтобы он пошёл с ней. Также мужчина был уверен, что Вика и мужа не возьмёт с собой, это было бы признаком слабости, страха. Поэтому Рустам тупо ждал её около выхода из больницы. Он знал, что в этот раз всё очень серьезно, он видел, как она слегка прихрамывает, и её мучают боли. Мужчина не хотел, чтобы его напарница была одна, получив плохие вести. Ну а хорошие, - они бы отметили.       Рустам был благодарен Вики. Её ярость и ненависть сделали из него чемпиона. Он не мог допустить, чтобы его - «машину убийства», сделала какая-то девчонка ростом метр с кепкой и бараньим весом. Спортсмен после её нокаутов с головой ушёл в спорт. Даже самые сильные ломаются, когда груз на плечах становится слишком тяжёлым. И сейчас напарник просто хотел, чтобы Вика знала, что она не одна. Ливень раздражал, хотелось укрыться от него, но спортсмену отпускать или куда-либо тащить рыдающую в полубессознательном состоянии напарницу совсем не хотелось. И он тупо стоял с ней в обнимку, пытаясь хоть немного укрыть девушку от бури.       Сколько они так простояли, Рустам сказать не мог, но он был уже мокрым насквозь. «Вести видимо совсем плохие, раз смогли сломить «железную Вику». Дорогостоящая операция? Будет хромать всю жизнь? Наверняка…» - рассуждал про себя спортсмен. Буря вроде пошла на убыль, чёрные тучи медленно отползали.       - Привет! – услышал спортсмен около уха. Капли воды перестали биться о его голову, чей-то зонт накрыл их. Рустам натолкнулся на прожигающий его взгляд голубых глаз Александра – мужа Виктории.       - Здорово, - небрежно, почти одними губами,ответил спортсмен, а затем добавил:       - Вести плохие. Буря грядёт.       Рустам видел, как испуг окрасил лицо мужчины, но тут же исчез. Муж задумчиво посмотрел на Вику. Спортсмен, сам не понимая зачем, лишь сильнее прижал продолжающую реветь напарницу к себе, пряча её лицо. А Саша произнес, смотря со злостью:       - Буря смывает грязь, убирает всё лишнее. Мир после - расцветает новыми красками. Мы справимся, и не с таким справлялись. Передай мне мою жену, - и протянул свободную руку.       Руст не хотел отдавать Викторию в таком состоянии, ему вообще не хотелось её отпускать. Она казалась такой хрупкой, маленькой, беспомощной, потерянной. Напарницу хотелось защищать даже от мужа. Он думал: «Александр её муж и её типа лучше знает. Типа? Почему я подумал типа? Я думаю, что знаю и понимаю её лучше? Теоретически, я с ней знаком значительно дольше. Но даже если так, что это меняет? Муж-то он. Надо её отдать. Почему я не хочу её отдавать? Я её ревную? К кому? К мужу? Нет! Это полный бред! Она не в моём вкусе: слишком умная, слишком дерзкая, слишком сильная. Вика мой друг, а его я особо не знаю. Вот и всё», а вслух ответил:       - Не пойми меня неправильноАлександр, но тебя я особо не знаю. Поэтому я сам донесу Вику до вас и пробуду у вас до тех пор, пока моя напарница не придёт в себя.       Мужчина недоуменно уставился на Рустама. А спортсмен поднял ревущую Вику на руки, словно та ничего не весела, и бодрым шагом пошёл по направлению к её дому.       Девушка лишь сильнее уткнулась в мокрую кофту напарника. Рустам знал, где живет Вика. Александр шел, в задумчивом молчании, рядом, держа над Викой зонтик.       Виктория слышала весь разговор, но не могла и не хотела, видеть и разговаривать с мужем, успокаивать его, говорить, что всё будет хорошо, фальшиво улыбаться. Она не чувствовала себя сильной и способной это вынести. Вика до сих пор не могла успокоиться: слёзы лились градом, оставляя солёные следы на лице. На руках у Рустама ей было приятно и спокойно, ничего не надо было решать, думать. Он был горячий и казался таким родным, понимающим, неосуждающим. Она чувствовала себя под защитой этого исполина, отпускать его совсем не хотелось. Девушка понимала, что проблему надо решать и никто её не решит кроме неё самой. Вечно прятаться в объятиях напарника не удастся. Да, и ситуация выглядит весьма нехорошо: Сашенька её муж, а она уткнулась, и отпустить не может другого мужчину. Мужчину, которого ненавидит всем сердцем.       Эти размышления привели Вику в чувства. Она перестала всхлипывать, отёрла, как смогла, лицо, несколько раз глубоко выдохнула ртом и медленно вдохнула носом воздух. Сердцебиение замедлилось. Она успокаивалась. Виктория огляделась: они подошли к подъезду. Муж стоял к ней спиной и нервно искал ключи в карманах. Рустам выглядел сурово и задумчиво одновременно: глубокая морщина между сдвинутыми густыми чёрными бровями, сосредоточенный взгляд устремленный куда-то вдаль. Спортсменка слегка дотронулась до его лица. Напарник устремил взгляд на неё:       - Отпусти меня. Я сама дойду, - тихо произнесла Вика.       - Уверена? Мне не сложно и не тяжело, - ответил напарник, продолжая её держать. Саша обернулся, сложил руки на груди и, нахмурив лоб, смотрел на Рустама. Её нежный миролюбивый муж, в этой позе и с суровым выражением лица выглядел нелепо, и вызвал у Вики улыбку.       Виктория в ответ утвердительно кивнула. Спортсмен опустил напарницу на ноги, которую тут же за талию обнял Саша, сухо произнеся:       - Спасибо. Дальше я сам справлюсь.       Рустам ухмыльнулся, посмотрел на напарницу, которая снова стала «железной Викой». Её взгляд приобрел обычную жесткость, выражение лица - надменность, плечи были расправлены, стан вытянут по струнке. Сложно было поверить, что буквально несколько минут назад, эта девушка сотрясалась от рыданий вцепившись в него. Вика чётко утвердительно кивнула. Напарник хорошо знал этот властный пронзающий насквозь холодный «волчий» взгляд, означающий лишь одно: «разговор закончен, я справлюсь сама». Рустаму ничего не оставалось, как пожать руку Александру, с силой сдавив её, и произнести с угрозой:       - Я позвоню позже, чтобы убедиться, что всё хорошо. И если трубку никто не возьмёт - я приеду, проведать своего друга. Выбью дверь, если понадобится, - увидев немного испуганное выражение лица молодого мужчины, спортсмен удовлетворенно улыбнулся и удалился.       Едва они оказались дома, сняли обувь, как Сашенька долго и нервно стал выговаривать Виктории, как она его испугала, как ему невыносимо больно, как непозволительно она себя вела, обнимаясь под дождём со своим бритоголовым и запрыгнув к нему на руки, и, как бритоголовый вообще посмел угрожать ему, её мужу, и, что всё наверняка очень плохо, и, что у него будет инфаркт, если её снова положат в больницу, он этого не переживёт.       И мужчина так распереживался, что в конце своей тирады стал заикаться. Вику изнутри разрывало от слов мужа, от обиды, от того, что ничего не меняется, всё идёт по накатанной, и что это она сейчас должна биться в истерики и задавать ему вопросы, а он её успокаивать и говорить, что они справятся, что все непременно будет офигенно и прочую чушь, в которую она абсолютно сейчас не верила. Она молча ушла на кухню, налила воды, выдавила две таблетки успокоительного.       Вернувшись в зал, протянула воду и таблетки, сидящему на диване, держащемуся за сердце и глубоко глотающему воздух мужу, и сильным командным голосом, не предполагающим сопротивления или неповиновения, громко произнесла:       - Глотай и спать.       Саша был обескуражен её словами, тоном, поведением и взглядом полным, казалось ярости. Ведь обычно Вика с ним долго говорила, всё объясняла, успокаивала и извинялась, затем наступала его очередь извинений, а потом он шептал ей слова любви в ушко и они засыпали в объятиях друг друга. Сейчас жена его пугала, он проглотил таблетки, запив их водой. Александр хотел до неё дотронуться, обнять, но натолкнулся на неподвижный, яростный, как у затравленного волка, взгляд и её почти рык, сквозь зубы: «Спать», и с поникшей головой ушёл спать.       Вика зашла на кухню, включила в случайном порядке музыку на планшете, достала из холодильника бутылочку рома, корицу и мандаринку, про себя подумав: «Надо прекращать свои попытки что-то изменить, чего-то добиться, защититься, встать на ноги. Судьба била с каждым разом всё сильнее, болезненнее, а вот теперь отправила меня в нокаут, бой проигран. Сегодня я буду пиратом. Меня ждёт далекое последнее плаванье».       Девушка достала пачку антибиотиков, что ей прописал хирург, ещё пачку сильных обезболивающих и остатки анальгина, выдавила все таблетки, и стала их медленно превращать в порошок в ступке, подпевая звучащую песню «Alien» южноафриканской группы «Die Antword»: I am a alien Я чужая, No matter how hard I try I don't fit in Независимо от того, насколько сильно я стараюсь, я не соответствую, Always all on my own, sad and lonely Всегда сама по себе, грустная и одинокая, All I want is for someone to play with me Все, чего я хочу, чтобы кто-то поиграл со мной I am a alien Я чужая, No matter how hard I try I don't fit in Независимо от того, насколько сильно я стараюсь, я не соответствую, Always all on my own, sad and lonely Всегда сама по себе, грустная и одинокая, All I want is for someone to play with me Все, чего я хочу, чтобы кто-то поиграл со мной       На телефоне высветилось «Руст». Виктория сбросила уже одиннадцатый его звонок, подумав: «Поздно. Моё плаванье меня ждёт». Высыпала перемолотые таблетки в стакан с ромом, перемешала. Таблеточная взвесь, словно хлопья снега в воздухе, кружила в роме, никак не растворяясь.       Девушка очистила мандаринку, разделила на дольки, которые посыпала корицей. Ещё раз попыталась растворить взвесь в роме, усиленно помешивая, но та лишь продолжала хаотично кружиться в стакане. «Да и срать! Я же пират!» - подумала Вика, отложила маленькую ложечку, в одну руку взяла две дольки мандаринки, посыпанные корицей, во вторую взяла стакан, который ещё раз в руках повертела, взбалтывая содержимое, глубоко выдохнула, произнесла: «Поплыли» и…       Раздался громкий протяжный звонок, затем послушались удары в дверь и крик Рустама: «Открывай, иначе выбью! Я предупреждал!»       На улице стояла тёплая весенняя ночь. Белые звёзды, словно маяки, ярко горели в небе. Молодой месяц светился во тьме, будто парус медленно плывущего в темных водах призрачного корабля. А на кухне грустно пел Армен Григорян, солист группы «Крематорий»: Маленькая девочка со взглядом волчицы, Я тоже когда-то был самоубийцей. Я тоже лежал в окровавленной ванной И молча вкушал дым марихуаны. Ты видишь, как мирно пасутся коровы. И как лучезарны хрустальные горы. Мы вырвем столбы, мы отменим границы, О маленькая девочка со взглядом волчицы. Спи сладким сном, не помни о прошлом. Дом, где жила ты, пуст и заброшен. И мхом обрастут плиты гробницы, О маленькая девочка со взглядом волчицы... 06.06.2018г.