Рыба тоже что-то значит

— У меня проблемы со сном, — говорит Луффи. — Плохо сплю по ночам. — Снятся кошмары? — Да. Ло откидывается в кресле и сцепляет пальцы в замок. У него совсем не музыкальные пальцы, тёмные и сильные, с какими-то руническими узорами. Вроде бы защита от злых духов, Луффи в подробности не вдаётся. Ему хватает того, что во снах он обгладывает эти не-музыкальные пальцы, как куриные крылышки, смотрит в мёртвые глаза своего психиатра и шепчет: «нам следовало поговорить об этом раньше, Траффи». — Можете подробно описать свои кошмары? Это их пятый сеанс. Луффи приходит и сразу растягивается на удобной кушетке, полный надежды, что вот сегодня, прямо после, странные видения уйдут и забудут навсегда дорогу в его больной разум. Для его работы это будет жирнющим минусом, зато не придётся тратиться на психиатра, а просто по-человечески пригласить его на свидание, в конце-то концов. Он с трупами проводит времени больше, чем со своей личной жизнью, которая существует только в фантазиях. — Вчера была девушка, у которой из груди росли рыбы. Ло вежливо улыбается, будто не думает «ну он и псих», записывает что-то в блокнот на толстой пружине и уточняет: — Вид рыбы не помните случайно? Луффи пробирает на смех. — Треска, кажется. А это правда важно? Лучше выпиши мне таблетки и я пойду. Убийство само себя не раскроет. Проблема в том, что сны у него вещие. И что девушку нашли на пустыре за заброшенным заводом Кока-Колы с этой чёртовой треской в аккуратно вскрытой и вычищенной от органов грудной клетке. Кто-то очень постарался и убрал за собой, обставив убийство как грёбаную художественную галерею. Луффи вздыхает и просит мысленно, чтобы в следующий раз видения принесли ему пони, какающих радугой, а не аппетитные подробности очередного висяка. Проблема в том, что видения становятся очень похожими на реальность. На третьем сеансе у Ло вырастают рога. Крупные, оленьи, хотя ни в оленях, ни в лосях и прочих рогатых тварях Луффи не разбирается. Видит их на дорожных указателях с предупреждениями водителям, и только. Рога цепляются за книжные полки и ужасно отвлекают от лица Ло, его губ и пальцев. Почему олень-то? По Фрейду, наверное, это знак — надо меньше мечтать о мясе. И больше думать о деле, но о деле не получается, потому что когда Луффи заходит в кабинет Ло и видит перед ним на столе две тарелки со стейком, все прочие мысли улетают в чёрную дыру. Ло потрясающе готовит, хуже, чем Санджи, но Санджи в Лос-Анжелесе, а Ло тут, рядом, и он специально для Луффи жарит мясо с кровью под брусничным соусом и формует печёночные кексы с умопомрачительной начинкой. Иногда Луффи почти признаётся, что хочет откусить кусочек от Ло. Схватить его зубами за запястье или бедро, попробовать его кровь на вкус, а может вырезать кусок мяса и пожарить на раскалённой сковородке со специями — слегка, чтобы только корочка схватиться успела. — О чём ты думаешь? — Ло переходит на «ты», когда видит, что Луффи снова впал в свои галлюцинации. Обычно видения случались ближе к вечеру, но и во время сеансов тоже бывало. Луффи переводит на него пустой взгляд, усмехается и ничего не отвечает, ведь не говорить же правду! «Доктор, я хочу вас сожрать», «доктор, у вас рога, вы мне изменяете?», «доктор, я схожу с ума от видений, которые помогают мне раскрывать преступления». Доктор, у вас обалденный голос, от него можно кончить. — Выключил ли я плиту. — У тебя нет плиты, Луффи. — Зато у тебя есть. Проверим? И Луффи на негнущихся ногах идёт проверять, едва не напарывается на острые рога, застревает в них и во взгляде Ло, тягучем и густом, как венозная кровь. Ло смотрит насмешливо и понимающе, словно залезает к нему в мозг и копается там своими дьявол-бы-их-побрал пальцами и выуживает одному ему ведомых чертей. Омут памяти какой-то. — Тебе нужно чаще отдыхать и не пытаться спасти всех. Убийц и маньяков слишком много, а ты один. Ло говорит правильные и логичные вещи, а Луффи пялится на него и кивает, как китайский болванчик. Кивает, чтобы на следующий день снова с головой нырнуть в работу, захлебнуться ей и криком, когда из дрёмы на него выпрыгнет труп без лица и с чёрными провалами глазниц. Он думает, что у омлета, который ему принёс в офис Ло, немного специфический вкус, но быстро забывает об этом. — У меня проблемы со мной, — говорит Луффи на десятом сеансе, покачивая скальпелем у лица Ло. Тот расслабленно сидит в кресле, переплетя пальцы, и, кажется, ничуть не возражает. — Я схожу с ума и мне это нравится. — Я тебе нужен, чтобы помочь справиться с этим, — мурлычет Ло, в его глазах арктический холод и обещание вечного покоя, а в морозилке лежит свежее сердце для прекрасного ужина на две персоны. — Верь мне, Луффи. Твои сны — это всего лишь сны. Им никогда не стать плотнее и важнее реальности. Но они уже, мысленно возражает ему Луффи и кусает до крови символы на пальцах. На вкус они как солёные чипсы. Хочется ещё и ещё, пока пачка не кончится, а когда она закончится, то кончится вообще всё — коллапс, смерть и разложение вселенной. На рогах Ло распускается яблоневый цвет.