Грустный вбоквел

... Генералы Севера объявили военную автономию до тех пор, пока убийство ее величества не будет расследовано и на трон не вернется кровь Рудлогов. На границе Севера ставили блокпосты и копали укрепрайоны, потому что в столице достаточно воинственно восприняли верность короне. Приходили, впрочем, и иные вести. Верные присяге офицеры увольнялись из армии - они не хотели присягать новому демократическому правительству. Его Священство хранитель Центрального Храма Всех Богов отказался дать благословение премьеру Северяну. После похорон королевы и объявления в розыск принцесс стали исчезать из светской хроники и некоторые имена, бывшие ранее на слуху. И непонятно было, взяты они под стражу как 'сторонники кровавого режима' или наоборот - сами ушли от света, не желая принимать участие в вакханалии победителей. Много было информации, и страшной, и обнадеживающей. Не особо замеченным прошло и исчезновение со страниц газет имени популярного барда Василия Луча. Программа запуска музыкальных школ по всей стране, объявленная им накануне переворота, как-то сама собой свернулась - личные средства королевы, которые предполагалось вложить в программу, оказались недоступны (счета были заблокированы и открывались только капелькой крови кого-то из правящей династии, а династия-то... была объявлена в розыск), спонсорских же средств едва хватило бы на поддержку и пропитание детей из беднейших семей. На что они и были направлены растерявшимися поначалу руководителями фонда Луча. Выдававшиеся ими пайки в народе иронически прозвали 'лучиками'. Только и осталось памяти о знаменитом барде. Произведения его не исполнялись теперь по радио и телевидению - слишком тесно связывалось его имя с той, о ком сейчас предпочитали не вспоминать. А через месяц к одному из блокпостов Севера вышел ничем не примечательный человек лет тридцати пяти - сорока, с изрядной сединой в еще буйной шевелюре и совсем седой бородой, закрывавшей пол-лица. Представился он Василием Лучковым, оружейником -любителем и учителем истории по профессии. Сумрачно сообщил, что историю сейчас переписывают, а он не хочет школярам новые республиканские ценности проповедовать - врать детям не обучен. А оружейник - это так, хобби, реставратор и копировщик древнего оружия. Даже семейную легенду вспомнил, что фамилия у них прежде была Лучниковы... Семьи нет, не сложилось. Вот решил податься на Север - по слухам, здесь нужны люди, у которых руки нужным концом вставлены и голова не заморочена пропагандой. Нельзя сказать, чтобы его вот так с распростертыми объятьями приняли - много народу шло на Север, мало ли кто мог попытаться просочиться... Но на сыскаря не был похож, на это-то у пограничников интуиции хватило, а руки и впрямь были нужны. Современное оружие - современным оружием, но в приграничных поселках всерьез приняли заявление генералов и взялись вооружаться еще дедовскими булавами да шестоперами, клевцами да басалыками... У каждого крепкого хозяина, коли поискать, могли найтись такие штуковины. Вот тут Лучков оказался незаменим - он умел рассчитать удобную длину цепи, подходящий вес для била, обтянуть рукоять подходящим материалом. А вот заговаривать оружие - не брался. Военные маги могли приспособить такое оружие и для борьбы с нечистью, которая зашевелилась повсюду. Сумрачным он оставался и в общении, хотя люди к нему тянулись - какое-то удивительное мужественное обаяние исходило от него. Жил он один, в домишке, выделенном ему командованием в близком поселке, по вечерам часто - вместе с сельчанами - посиживал в библиотеке, где было радио и куда несколько раз в неделю привозили газеты с нерадостными новостями. Постепенно тон газет менялся... Утихали проклятия в адрес 'кровавой королевы', все чаще начинали мелькать намеки на то, что не так уж патриотичны и безупречны вожди республики. А потом стали появляться странные сообщения - без комментариев, только информация - . Премьер-министр Северян, возглавивший правительство после смерти королевы и уничтожения монархии, был найден застреленным у себя дома, в своей спальне. На пропитанной кровью подушке следователи нашли игральную карту - красную королеву. Вслед за ним в течение месяца были убиты новый спикер Совета, два министра, заместитель Смитсена Щеглов и новый руководитель разведуправления. И у каждого трупа находили карту - красную королеву. Жители Севера не злорадствовали, но каждое такое убийство расценивали как заслуженную казнь, переживали за неуловимого убийцу и желали ему жить и не попадаться в лапы сыскарей. Почему-то Лучков мрачнел после каждого такого сообщения, а однажды пробормотал себе под нос: 'Вот он смог, а я?..' В тот вечер он взялся за гитару, висевшую на стене в библиотеке, и долго звучала она в его руках, завораживая сельчан. Кто-то расхрабрился и попросил сыграть какую-нибудь песню - оружейник не отказался, хотя и посетовал, что руки уже не те. Но так душевно сыграл он старинную песню про влюбленных, которых не пускает друг к другу горная река, что сельчане даже стали подпевать. С тех пор ни один вечер не проходил без гитары в руках Василия. Много он песен играл, только вот песни своего тезки - Василия Луча - играть отказывался категорически. Мрачно заявил: 'Не хочу. Струсил он. Сбежал - а вдруг мог бы помочь, спасти? Ну хотя бы выступить с протестом...' C ним не спорили - северяне люди спокойные, чужое мнение уважают, свое - никому не навязывают, но и не меняют его легко. Иной раз предпочитают промолчать, только у них это не 'знак согласия' - порой за этим молчанием кроется спокойное, неколебимое упорство. Оружейник он был хороший, работал честно. У него даже появилось несколько учеников - подростки часто тяготеют к необычным профессиям. А то, что за работой много разговаривали о прошлом, о настоящем - так северяне еще и не болтливы. Короче говоря, когда в стране повеяли тревожные ветры новых перемен, когда задрожала земля и стали появляться существа из легенд, когда стали возникать гейзеры там, где никогда не было вулканической активности - короче, через шесть с небольшим лет после переворота - Лучков жил уже в Лесовине, его мастерская по реставрации старинного оружия процветала, ученики занимались созданием реплик - точных повторов музейных раритетов, да и заказов от фермеров и небогатых помещиков хватало... Гитара звучала редко, а те, кому повезло ее слышать, считались счастливчиками. В день, когда прошел слух о возвращении семьи Рудлог, Василия не было в мастерской. Не было его и на площади, где стоял народ в ожидании решения кронпринцессы Ангелины. Только на могиле королевы Ирины обнаружилась гитара с порванными струнами, а в далеком монастыре Триединого появился новый послушник, давший обет молчания...