В один летний день

Солнце, сияющее в небе, превращало в огонь его длинные рыжие волосы, а ветер играл этим пламенем, шевеля пряди, путая их между собой. Воздух пах жаром, сухой травой и цветами, а он танцевал среди деревьев, высокий и гибкий, и весь мир пульсировал в такт музыке вокруг него. Шелест листвы переплетался с его звонким смехом, и не было в мире звуков громче. Мое сердце замирало каждый раз, как я смотрел на него, ведь я замечал все больше и больше деталей. Ремешок, которым он подвязал волосы, чтобы они не лезли в глаза. Редкие родинки на его точеном лице: в уголке глаза, у губы и на правом виске. Свободная красная майка, раздувающаяся при малейшем ветерке. Над вырезом майки между острых ключиц висел медальон, подпрыгивающий во время танца и постоянно бьющий его по груди. Узкие джинсы, рваные в паре мест: дырка на левой голени под коленом и еще одна на правом бедре почти под поясом. Длинные худые руки, которые то и дело поднимались к небу в собственном танце. Когда он, устав, сел рядом со мной, я почувствовал жар и соленый запах пота, идущий от его тела. Его тяжелое дыхание заполнило собой тишину вокруг меня, а когда он улыбнулся, я смог заметить еще одну родинку у него на щеке там, где образовывалась ямочка. — Привет! — он опять счастливо улыбнулся, подставляя взмокшее лицо ласковому ветру. Его волосы снова вспыхнули огнем, и я забыл, как дышать, на несколько секунд. — А ты чего не веселишься? Смотри, какой праздник! Он раскинул руки перед собой так, словно хотел обнять весь мир за раз. Я смог насчитать еще две родинки на челюсти у уха. — Я не очень умею танцевать, если честно, да и слишком жарко сегодня. — По-настоящему жарко станет вечером, когда мы разожжем костер, — он посмотрел вбок, где несколько парней складывали целые стволы сухих мертвых деревьев в кучу. — Извини, я совсем забыл представиться — меня зовут Кирилл. Он протянул мне ладонь — его руки и правда были очень худыми. На птичьем запястье болтался тонкий кожаный браслет, под ним тоже была родинка. Я осторожно протянул руку в ответ, пожал его пальцы так, словно мог их сломать. Он казался слишком эфемерным и хрупким. — Меня зовут Влад, — я не мог не улыбнуться ему в ответ. *** Вечером, когда опустились сумерки, разожгли костер, и огонь, выше человеческого роста, взметнулся в небо. Зазвучали барабаны, их стук пульсацией отдавался в груди, резонируя с биением сердца и перестраивая его под себя. Людей на огромной поляне стало больше; их голоса, смех, движения стали отдельной стихией, которая даже дышать заставляла иначе. Я не смог усидеть на месте, свежий воздух, запах костра и тел, дым от огня пьянили не хуже бутылки рома, барабаны и музыка подчиняли себе, и в итоге я тоже пустился в пляс. Потеряв счет времени, я танцевал, отдаваясь этой пульсации самого лета, до тех пор, пока меня едва не сбили с ног. Устояв, я обернулся, и весь праздник ушел на задний приглушенный фон. Кирилл, наткнувшийся на меня, смущенно улыбался мне, вплетя длинные пальцы в волосы на затылке. — Ты же не танцуешь? — он сделал шаг вперед, придвигаясь ко мне так, чтобы я его слышал. — Ты, видимо, подал мне хороший пример. Он улыбнулся — ямочки на его щеках с этой родинкой отвлекли меня. Захотелось дотронуться, провести пальцем по этому изгибу и проверить, действительно ли его загорелая кожа на ощупь такая же гладкая, как и на вид. Пожав плечами, парень поднял на меня глаза — ярко-зеленые, сияющие в свете костра, словно изумруды, — и подмигнул. Его улыбка стала еще шире. — Приятно быть примером, тем более хорошим, — он запнулся и прикусил губу, смущаясь. Повел плечами, и медальон тихо звякнул на его груди. Гул барабанов набирал мощь, ритм все ускорялся, и дрожь воздуха ощущалась на кончиках волосков на руках. Стоять на месте и просто разговаривать было невозможно, бездействие почти причиняло физическую боль. Уровень шума, производимого толпой, возрос на прежний уровень, но я по-прежнему видел только Кирилла. Отсветы костра превращали его волосы в настоящий пожар, он дышал тяжело и часто, и его грудь то вздымалась, то опадала в такт дыханию, и казалось, что от этого пламя его волос разгорается все ярче. Сделав шаг вперед, я легко толкнул его в грудь, мимолетным движением поправил выбившуюся прядь ему за ухо. — Быть может, ты сможешь подать мне хороший пример того, как именно нужно танцевать? Я не уверен в том, что делаю все правильно. Музыка, звучащая в этом закутке леса, пронизывала все вокруг и подчиняла себе. Именно поэтому я решился. Я все еще чувствовал себя пьяным, а потому податься еще ближе, положить руку на худое бедро и привлечь к себе Кирилла было просто. Я не знал в этот момент ни страха, ни робости, во всем мире были только танец, запах травы и костра, гул барабанов и этот огненный юноша, с мягкой улыбкой позволивший мне подойти так близко.