Когда он впервые увидел его, планета и не думала останавливаться, дыхание не спёрло, и сердце не замедлило ход. Пересечение взглядов, без теплоты, без искры. И не было порыва чувств, мурашек или бабочек в животе.
***
– Извините, – юноша приоткрывает дверь музыкального класса, заглядывает внутрь, отмечая сгорбленную фигуру за роялем. – Можно? Фигура медленно оглядывается и тут же возвращается в первоначальное положение. – Можно, – юноша неуверенно шагает за порог, внимая красивому голосу с бархатными нотками, – если осторожно, – парень так и застывает на месте. – Ну, чего встал-то, а? В Эрмитаж попал? – Вы Мин Юнги? – юноша делает пару шагов по направлению к предполагаемому учителю музыки. Фигура просто кивает, ударяет по нескольким клавишам, и в помещении проносится мелодичный звук. – Я Пак Чимин, мне сказали, что вас можно найти здесь. Могу я записаться на уроки игры на рояле? – С какой целью? – в помещении проскальзывает несколько низких нот. Чимин явно теряется: – Чтобы научиться играть. – Из вас вряд ли что получится, – замечая полный непонимания взгляд, Юнги шумно выдыхает, продолжая, – чтобы что-то получилось, надо начинать с раннего детства. – Я просто хочу научиться играть. Для себя. Молодой преподаватель боковым зрением отмечает, что паренёк закусывает губу, отводя взгляд куда-то в сторону. – Идёмте, стул возьмите. Чимин застывает перед роялем со стулом в руках. – Может, сядете уже, нет? Пак ставит стул у края рояля, медленно садится, слегка поджимает ноги. – Я не кусаюсь, – Юнги пододвигает стул с новоиспечённым учеником к себе, усмехаясь тому, как Пак сразу же подскакивает. Мин боковым зрением сканирует парня. Оценивает симпатичную внешность, красиво уложенные светлые волосы, выглядывающие из-под шапки, оттенок которой был явно подобран к небрежно повязанной на поясе клетчатой рубашке. Замечает, как Чимин изредка переминается с ноги на ногу от волнения и натягивает длинные рукава на кисти. Когда ученик садится рядом, Юнги играет короткую комбинацию. – Повтори. Чимин послушно выполняет указание, по ошибке нажимая не на ту клавишу. – Простите, я ошибся. Можно ещё раз? Мин не отвечает, показывая ученику следующие комбинации. Пак старательно повторяет все движения учителя. – Играл когда-нибудь? – голос Юнги кажется Чимину чем-то нереальным, красивым и тихим, прямо как звуки рояля, раздающиеся под изящными длинными пальцами. – Нет. – Оно и видно. Слушай, твои пальцы не подходят для игры на фортепиано. Сколько тебе, семнадцать? Зачем тебе играть на таком волшебном инструменте, как рояль? Жил же ты как-то без этого. Запишись, я не знаю, на уроки игры на гитаре, походи на живопись. – Ясно, – Пак опускает голову, поднимается со стула. – Спасибо. – И куда ты опять собрался? – устало выдыхает Мин. – Я же не сказал, что отказываю тебе. Раз уж тебе так хочется играть на рояле, пожалуйста. Просто не питай надежд стать великим пианистом, у тебя не выйдет. Ясно? – Да, – теряется тот, а на языке вертятся слова благодарности и возгласы радости. – Сколько раз в неделю хочешь ходить? – Ну, я не знаю. Сколько раз нужно? – Четыре самое оптимальное. – Тогда четыре. Мин поднимается, берёт со стола ежедневник, обтянутый чёрной кожей, принимается рассматривать свои записи, слегка сдвигая к переносице брови. Чимин с нескрываемым интересом рассматривает нового учителя, иногда всё же отводя взгляд из-за скромности, но любопытство пересиливает. Юнги выглядит потрясающе. Выбеленные волосы, бледноватые скулы и полностью чёрный лук*. Чувствуется его неразрывная связь с роялем, и в голове младшего пролетает мысль о том, что Юнги, возможно, не хочет ни с кем делиться своим лучшим другом, своей музыкой. Ему, возможно, неприятно, когда неумелые пальцы касаются клавиш. Парень до сих пор не может поверить, что с ним действительно будет заниматься этот человек, Чимин слышал про него, как про очень талантливого пианиста и композитора. – В шесть вечера удобно? – учитель поднимает на Пака взгляд. – Да. – Отлично, тогда понедельник, вторник, четверг и пятница в 18:00. И да, не опаздывай, – Юнги вновь зарывается в своём ежедневнике. – Пак Чимин, – бормочет он себе под нос. – Сколько тебе, семнадцать говоришь? – Двадцать один. – О, – губы Мина слегка округляются. – А сколько вам лет? – Прекрати называть меня на «вы», я хоть и старше, но не настолько. Двадцать четыре мне. – Юнги-хён подойдёт? – Подойдёт.***
– Здравствуй, Юнги-хён, – дверь после негромкого стука отворяется, являя музыкальному классу Чимина. – Можно? – Здравствуй. Нельзя. Младший теряется, застывает на пороге, а Юнги отмечает всю ту же шапку на его голове и другую, но также повязанную на поясе рубашку. Этот наряд не соответствует погоде за окном, но Мин тут же отмахивается от данной мысли, потому что его вообще не должно интересовать, как оделся этот ребёнок. Это всего лишь его ученик, один из кучи детей, с которыми старший проводит всё рабочее время. – Может, пройдёшь уже, нет? – Ты же сказал, нельзя, – недовольно тянет Чимин, но в кабинет всё же заходит. Он мнётся возле двери, пока Юнги пролистывает новостную ленту в телефоне, но всё же делает несколько несмелых шагов вглубь комнаты. Вскоре учитель поднимается, откладывает телефон в сторону, ставит специальный стул перед роялем. – Садись. Пак послушно выполняет указание. – Сейчас мы поработаем над твоей посадкой за роялем, – Юнги подходит сбоку, внимательно осматривая позу новоиспечённого ученика. – Во-первых, расслабься, любое напряжение может стать причиной мышечной боли во время игры. Постарайся держать спину прямо, вот, – тянет учитель, видя, как Пак выполняет указания. – Немного разведи локти в сторону, во время игры всегда делай так, ты будешь помогать себе корпусом, а следовательно облегчишь себе задачу. Теперь ставь руки на клавиши, – Мин недовольно хмурится, берёт одну юношескую руку, закатывает рукав, из которого видны лишь пальцы, и ставит на клавиши, затем проделывает тоже самое со второй, замечая на лице младшего удивление, перемешанное со смущением. – Сомкни пальцы. Не так сильно. Вот, видишь, твои ладони поднялись немного вверх, это правильно. Следи за тем, чтобы в кистях не было напряжения. – Подожди-ка, – Юнги отходит в сторону, слегка хмурит брови, – для тебя стул низкий, встань. Учитель быстрыми движениями делает необходимую высоту и, жестом предлагая сесть, продолжает урок. – Нажми на клавишу, – внимательно следя за кистями ученика, продолжает Мин, отходит к краю музыкального инструмента и опирается на закрытую крышку. – Не так, нажимай кончиком пальца, почувствуй «дно» клавиши. Ещё раз. Смотри, – Юнги подходит и аккуратным движением нажимает на клавишу. Чимин старается повторить всё в точности, но слышит от учителя сухое «ещё раз». – Теперь сними звук. Это делается так. Младший повторяет нажатие на клавишу и снятие звука, внимательно смотрит на Юнги, но тот вскоре приносит ему теннисный мячик, который юному ученику следует держать в руке во время игры, так по словам старшего ему будет проще. Чимин старается изо всех сил, поджимает от усердия ноги и закусывает губу. Он раз за разом повторяет одни и те же комбинации, старается почувствовать «дно» клавиши. Наверное, ему это удаётся, потому что учитель вскоре говорит ему сменить руку. Левой рукой играть тяжелее, но паренёк в который раз хмурится, снимает звук после комбинации и начинает заново. Старший стоит рядом, слегка облокотившись на крышку рояля и изредка кивает или же хмурится. – Расслабься, – неожиданно говорит Мин, и Пак обмякает. – Сядь хорошо. Это только сначала тяжело, потом всё изменится. Разведи локти. Поставь ноги ровно. Давай-ка выучим «Два кота», – протягивая второй теннисный мяч, говорит Юнги. – Повторяй за мной, – учитель берёт свой стул, усаживается рядом с учеником, который погружается в приятную негу, наслаждаясь нежным звуком и изящными пальцами, скользящими по клавишам. – И-ии? Повторять кто будет?***
– Ошибка, – вздыхает Мин. – Где? – Чимин с нескрываемым удивлением поднимает глаза на учителя, прекращая играть. – Откуда там взялась соль-диез? – Я не нажимал соль-диез, там же ля-диез, – Пак внимательно всматривается в ноты перед собой и снова поднимает взгляд на Юнги, как обычно опёршегося на крышку рояля. – Вот именно, что там ля-диез, а ты нажал соль. – Я нажал ля, – младший слегка сводит брови к переносице и продолжает буравить учителя взглядом. – Слушай, гном, ты со мной спорить что ли будешь? – Юнги поднимает глаза от журнала, статьи из которого он от скуки почитывает иногда. – Думаешь, я не слышу, на какую клавишу ты нажимаешь? – У рояля закрыта крышка, он искажает звуки, – бубнит паренёк себе под нос и отводит взгляд в сторону. – Это ты искажаешь звуки, – возмущённо начинает Юнги. – Мы с этим стариной семь лет вместе, я сам когда-то играл на нём. Этот рояль настроен идеально. И вообще, на нём столько людей научились играть, так что гордись, что прикасаешься к такому раритету. А для того, чтобы играть с открытой крышкой, ещё не дорос. Давай заново, – Мин взмахивает тонкой пластиковой указкой и впивается взглядом в надутое лицо ученика. Это было их двенадцатое по счёту занятие, чётвёртая неделя со дня знакомства. Пак не опаздывает, занимается старательно, не дерзит, но постоянно делает ошибки. И эти ошибки чаще всего из-за невнимательности, поэтому Юнги частенько ворчит и взмахивает излюбленной указкой, обещая, что в следующий раз Чимин обязательно получит по лбу. За эти уроки ничего и не меняется, парни практически не разговаривают, Пак неизменно приходит в шапке и с повязанной на пояс рубашкой. Это немного удивляет старшего, но он будучи глубоко уверенным, что это не его дело, не задаёт лишних вопросов. Когда Мин повышает голос на младшего, тот обижается и надувает губы, причём выглядит довольно-таки мило. В прочем, он ничуть не выделяется среди других учеников Юнги – совсем ещё детишек – разве что только выше, а в остальном всё тот же возраст, к слову, учится неплохо и обладает хорошим слухом. Только ведь старший не должен засматриваться на его милое лицо, но почему-то иногда ловит себя на этом. Наверное, всё дело в особенном поведении младшего. Однако надо это прекратить. – Снова ошибка, – вздыхает Мин, – ты путаешь клавиши. Сколько можно, а? – учитель подходит к пареньку. – Показывай мне все клавиши первой октавы. – До. Ре. Ми. Фа. Соль. Ля. Си, – указывая пухлым пальцем на клавиши, бормочет ученик. – Где до-диез? Третья октава? Малая октава? Субконтроктава? – ворчит Юнги, наблюдая за короткими пальцами, мельтешащими перед глазами, но указывающими правильные октавы. – Смотри, – учитель садится рядом с пареньком и начинает наигрывать детскую мелодию. – Это же совсем несложно. Чимин восхищённо наблюдает за игрой учителя и, когда тот заканчивает, шумно выдыхает: – У меня так никогда не получится. – Получится, – Мин поднимается с места, неосознанно кладёт руку на голову младшего и слегка ерошит волосы под шапкой. – Надо работать, и всё обязательно получится. Пак вздрагивает и натягивает шапку как можно больше на голову. Юнги удивлённо косится на него, убирая руку. – Слушай, Чимин, – младший слегка ссутуливается, – давно хотел спросить, почему ты всегда ходишь в шапке? – Мин усаживается на стул и внимательно вглядывается в лицо ученика, тот отводит взгляд. – Просто так, – парень пожимает плечами, чувствуя, как щёки предательски покрываются румянцем, – люблю шапки. – Это не любовь, это паранойя, – выдыхает старший, отмечая смущение ученика. – У меня условие, на моих занятиях ты больше не появляешься в шапке. Это неуважение к музыке, сидеть за инструментом в головном уборе, – резким движением руки Мин снимает шапку с головы младшего. – Отдай, – подскакивает вдруг с места побагровевший Чимин, выхватывает шапку из рук учителя и тут же натягивает её обратно. Только от глаз Юнги не укрываются два персиковых кошачьих уха с белыми пушистыми кисточками на ушах, что практически тут же оказываются спрятанными под шапкой. – Так вот в чём дело, – удивлённо тянет старший, – ты нэко. Пак, совершенно красный, делает несколько шагов назад и подрагивающим голосом бормочет, опустив взгляд в пол: – Прости, – пухлые пальцы начинают теребить край футболки, а руки младшего заметно подрагивают, – ты теперь не захочешь со мной заниматься. Не переживай, я не приду сюда больше. Спасибо за занятия, – Пак резко разворачивается и почти бегом несётся к двери. – Чимин, стой, – Юнги вскакивает со стула и у самой двери ловит младшего за руку. – Пусти, – почти кричит тот, пытаясь вырвать свою руку из крепкой хватки. – Стоять, – учитель второй рукой хватает Пака за талию и тянет на себя. – Занятие не закончено, куда собрался? Младший брыкается, изо всех сил стараясь вырваться, и даже почти кусает Мина, но последний вовремя одёргивает руку. В конечном итоге Юнги толкает ученика на небольшой диван в углу кабинета и приземляется рядом, крепко удерживая Чимина за руки, тяжело дышит из-за непродолжительной борьбы. – Пусти, – стонет младший. – Слушай, мелочь, ты чего побегать вдруг решил-то? – Юнги всматривается в приятные черты лица, стараясь найти в них ответ. – Почему ты думаешь, что я не захочу с тобой заниматься? – Потому что никто не хочет общаться с гибридами, – Пак закусывает губу и упорно не смотрит на старшего, – и ты не захочешь. – Мне глубоко безразлично, гибрид ты или нет, и ты никуда не пойдёшь, ясно тебе? У нас время занятия. И вообще, у тебя оплачено ещё двенадцать занятий, хочешь, не хочешь, тебе придётся их посещать. Если же ты не явишься, то я лично найду тебя и оторву уши, понял? Чимин недоверчиво косится на учителя. – И чего ты смотришь на меня, как будто я съел твою сосиску? Быстро за рояль. – Я не хочу, – еле слышно бормочет младший, вновь опуская голову в пол. – Пожалуйста, позволь мне уйти. – С чего бы мне делать это? – Потому что я нэко, люди презирают нас. – Я не презираю тебя. – Это ты сейчас так говоришь, – Чимин шмыгает носом и, поднимая на Юнги полные слёз глаза, еле слышно шепчет, – пусти, пожалуйста. – Эй, ты чего? – Юнги пытается прижать парня к себе. – Ты плачешь что ли? Что произошло? – он проводит ладонью по сгорбленной спине. – Какая мне разница, есть у тебя уши и хвост или нет? Я никогда не буду презирать тебя только из-за этого. Поэтому вытри сопли и садись за рояль, нам ещё надо отработать Тарантеллу*. – Правда? – всхлипывает Пак. – Правда, – выдыхает Мин. – Спасибо. Младший быстро успокаивается, старательно держит дистанцию между собой и учителем и извиняется за свои слёзы, растирая их по лицу. Юнги ворчит на него, говорит о том, что в его группе нет таких идиотов, как Чимин, и косится на глупую улыбку юноши, предлагает умыться, но тот отмахивается. – Слушай, твои сопли не отменяют нового правила. Никакой шапки и рубашки в этом классе. Ну, чего застыл? На декорацию не тянешь, шевелись давай. Пак неуверенно встаёт с дивана с розовым от слёз лицом, неуверенно мнётся с ноги на ногу и закусывает губу. – Сколько можно тебя ждать? – Юнги стягивает с юношеской головы шапку и развязывает завязанные в узел рукава рубашки, ухмыляется, заметив яркий румянец на щеках младшего, и откидывает снятые вещи на диван. Со словами «так-то лучше» тянет ученика за собой и садится за рояль. Боковым зрением сканирует внешность парня и думает, что прятать такое просто преступление. Чимин, ожидающий, что его внимательно осмотрят, теряется, но благодарно улыбается. – Юнги-хён, – неуверенно тянет младший, – сыграй мне, пожалуйста. – Обойдёшься, – фыркает Мин. – Пьеса «Тарантелла» ждёт тебя, и учти, если ты допустишь хоть одну ошибку, точно уйдёшь отсюда с шишкой на лбу.***
Мин стучит пальцами по крышке рояля, в который раз поднимая на Пака взгляд. Юнги сам не понимает, почему он не может оторвать взгляд от глупого розовощёкого ученика, старательно играющего на его стареньком рояле. Может, всё дело в том, что уши Чимина какой-то отдельный вид искусства? Они мало того красивые, так ещё и дёргаются в такт музыке. И сам Пак выглядит так забавно. Но ведь это не повод старшему пялиться на него. Глухо выдохнув, Мин усаживается рядом с учеником, может, так он сумеет избавиться от этого постоянного желания смотреть на младшего? – Ты путаешься в пальцах, смотри, – учитель показывает Чимину комбинацию, делая акцент на то, как тот должен переставлять пальцы. – Да расслабься ты. Юнги вспоминает статьи из интернета, которые он вообще непонятно зачем штудировал дома. Старший никогда не общался с нэко, хоть те и не были редкостью. Несмотря на то, что парню нравились кошачьи ушки и хвост младшего, ему надо было немного привыкнуть. Как вычитал старший, нэко очень эмоциональные, стеснительные, неуверенные в себе, но тем не менее быстро привязываются к людям, которые добры к ним. Теперь-то в его голове сложилось 2+2 – и почему Пак такой стеснительный, почему застывает и мнётся возле двери, и почему отводит взгляд. – Чёрт, – бормочет Мин так, чтобы ученик не услышал. Почему со вчерашнего дня, с тех самых пор, как Юнги стянул с Чимина шапку, этот наглец занял собой все его мысли? Теперь, кажется, старший понимает людей, толпами бегающих за нэко. Он не может избавиться от жгучего желания коснуться этих прелестных ушей, огладить белые, словно пушинки, кисточки, провести ладонью по хвосту. И ведь старший сам виноват, как только Пак пришёл на занятие, он сам заставил его снять шапку и невольно залип на взъерошенную от головного убора шёрстку на ушах. – Ура, – счастливо выдыхает младший после правильно сыгранной партии. – Молодец, – улыбается Юнги и вздрагивает от касания чего-то невообразимо мягкого к спине. Парень оборачивается и замечает дёрнувшийся хвост, что тут же ударяется по ножке стула. – Попробуй сыграть незнакомую пьесу только по нотам. Вот, смотри, – Мин делает вид, что ничего не случилось, находит в нотной книге пьесу и ставит книгу на подставку. Чимин играет неплохо, соблюдает такт и не ошибается в клавишах, отчего старший несколько раз кивает головой, наблюдая за пухлыми пальцами. Перед глазами проносится бабочка, музыка тут же стихает, а Пак взвизгивает и чуть ли не падает со стула. – Эй, что произошло? – Мин бросает на ученика удивлённый взгляд и замечает крайнюю степень ужаса на лице младшего. – Это же всего лишь бабочка. Пак хлопает несколько раз глазами и обводит взглядом помещение, замечает несколько бабочек на стенах и неожиданно сжимается. – Она напугала тебя? – Нет, всё в порядке, – голос младшего подрагивает, и Юнги понимает, что всё далеко не в порядке. – Извини, я не предупредил тебя, сам забыл про них, – виновато улыбается тот. – А откуда они здесь? – тихо бормочет Чимин, переводя полный растерянности взгляд на учителя. – Одна из моих учениц коллекционирует бабочек, ты с ней встречался, она приходит на занятия перед тобой. Ей подарили каких-то редких экзотических бабочек для её коллекции, но она ещё не была дома и принесла их сюда, наверное, она плохо закрыла коробку, потому что все бабочки разлетелись. Я обещал ей, что соберу их и верну её маме в целости и сохранности. Но несмотря на редкость этих бабочек, они совершенно безвредны, так что бояться нечего. Играй заново. Младший послушно начинает играть, но мелодия звучит совсем по-другому, и сам ученик то и дело отвлекается. – Так дело не пойдёт, – Юнги сводит брови к переносице и слегка поджимает губы. – Чимин, посмотри на меня. Пак закусывает губу и поднимает неуверенный взгляд на учителя. – Что такое? Расскажи мне. – Нет, всё хорошо, – ученик отводит взгляд, и его уши немного опускаются. – Если бы было хорошо, ты бы сейчас играл без ошибок. Мне что, клещами из тебя вытаскивать слова? – Я боюсь их, – еле слышно бормочет Чимин, перебирая в руках край футболки. – Кого? – Их. – Бабочек что ли? – брови Юнги поднимаются вверх. – Да, – выдыхает Чимин и начинает теребить кончик носа. – Они же безобидные. – Они страшные. Мин внимательно рассматривает носки своих туфель, обдумывая дальнейшие действия, но ничего в голову так и не приходит. Как вообще можно бояться бабочек? Нет, старший ошибается, называя Пака ребёнком, он хуже. Дети любознательные и мало чего боятся, а этот? Что вообще с ним делать? – Бабочки не причинят тебе вреда, – учитель поднимает взгляд на смущённого младшего. – Эх, хочешь, я их поймаю и посажу в контейнер? – Хочу, – утвердительно кивает последний. Юнги выдыхает и поднимается с места. Он ловит бабочек пластиковым стаканом, пересаживает в контейнер, то и дело ловя на себе заинтересованный взгляд карих глаз. Когда все бабочки оказываются в заточении, старший возвращается на место, ободрительно хлопает ученика по плечу. – И чего ты улыбаешься? – ворчит Мин. – Играй давай. – Не хочу. – Интересное дело, не хочет он. Играй, сказал. – Ну, хён, – тянет младший, – давай подышим свежим воздухом. – Чем тебе тут воздух несвежий? – Хочу на улицу. – А не слишком ли рано ты начал капризничать? По возрасту не тянешь. Чимин поджимает губы и отводит взгляд. Действительно, чего он хотел? Хоть Мин и добр к нему, вряд ли он захочет ходить с ним по улице. Только вот он необыкновенный, и младший порой не может отвести от него взгляд. – Чего расселся? Пошли, – Юнги встаёт с насиженного места и, наслаждаясь восторженным «хён», усмехается. – Только у меня условие: шапка и рубашка остаются здесь. Пак замирает на месте и удивлённо косится на старшего. – Или мы наслаждаемся приятной прогулкой по скверу, но без ненужных вещей, или же занимаемся музыкой. Нам спешить некуда, можем и до ночи заниматься. Что, пошли за рояль? Чимин качает головой. – Тогда пошли, – Мин шагает к двери, но удивлённо оборачивается, слыша тихое «хён». – Надо мной будут смеяться. – Над тобой никто не будет смеяться. Ты не единственный нэко в нашем городе, тем более с тобой буду я. – Но раньше ведь смеялись, – на дне глаз младшего плещутся боль и страх. – Чёрт, слушай, Чимин, – Юнги подходит к ученику, – ты шикарно выглядишь, твои уши и хвост потрясающие, они так идут тебе. Не прячь их под шапкой. Хватит уже. Смеялись, говоришь? Маленькие балбесы в школе? Они делали это от зависти, понимаешь? Тебе незачем прятаться под слоем вещей. Пора бы посмотреть в глаза своему страху и избавиться от него. Ну что, пошли? Пак кивает и неуверенно шагает навстречу старшему. – Хён, можно взять тебя за руку? – Конечно, – Мин крепко обхватывает юношескую ладонь и ведёт парня за собой, мысленно ругая себя за то, что сам не предложил. Выходя из здания музыкальной школы, Чимин сжимается, ожидая, что все начнут тыкать в него пальцами и смеяться. Он чувствует крепкую слегка прохладную ладонь хёна и расслабляется, тем более, что на улице на него не обращают внимания. Юнги ведёт младшего в сквер и благодарит всех богов за то, что на улице на них не обращают внимания. Да, Пак привлекает больше внимания, чем обычный человек, но данная степень внимания не мешает ему. Прогулка проходит тихо и атмосферно, юноши не разговаривают, но продолжают держаться за руки, погружаясь каждый в свои мысли. Старший предлагает купить кофе или посидеть в кафе, но младший отказывается. Вскоре Пак говорит о том, что ему надо идти, они возвращаются в музыкальный класс, Чимин натягивает шапку и завязывает на поясе рубашку, благодарит хёна, машет ему на прощание и убегает из поля зрения молодого преподавателя.***
– Эй, гном, ты меня довести решил? – Юнги несильно бьёт Пака по пальцам пластиковой указкой. – Опять твоя невнимательность! В каких облаках ты витаешь? Заново! Чимин закусывает изнутри щёку и старательно начинает играть заново. Мин засматривается на младшего. Он чертовски милый, особенно когда стесняется, а стесняется он практически постоянно. Юнги быстро привыкает к этой особенности ученика и просто наслаждается его неординарностью. Младший бросает на учителя быстрый взгляд из-под ресниц и вновь утыкается в ноты. Надо быть внимательным. Однако все его мысли крутятся вокруг желания взять хёна за руку. Пак ведь так его любит. Хён самый лучший. И, наверное, он нравится Чимину. Только нельзя говорить ему об этом, иначе Юнги разозлится. Он наверняка недолюбливает младшего за постоянные слабости. Паку надо стать сильнее и прекратить всего бояться. Он уже давно не маленький. Хватит. – Слушай, Чим, – ученик смешно дёргает ушами в ответ на забавное обращение, – совсем забыл тебе сказать. На следующей неделе не будет занятий. В классе будет ремонт. – Как это? – младший поднимает полный удивления и разочарования взгляд на учителя, перестаёт играть. – Это же всего неделя, – пожимает плечами последний, – отдохнёшь от занятий. – Но я не хочу, – Пак сводит к переносице брови. – Ну, за неделю же ничего не случится. – Случится. Эта будет целая неделя без уроков игры на рояле. Я так не хочу. Хочу заниматься каждый день. – Да что ж ты как маленький, – вздыхает Юнги. – Придётся потерпеть. Мы в этой ситуации бессильны, тем более класс нуждается в ремонте. – Прости, хён, – младший закусывает губу и, опустив голову, начинает играть на рояле. – Так, стоп. Чимин, посмотри на меня, – Мин дожидается, когда расстроенный взгляд карих глаз пересечётся с его, – скажи мне, тебя это действительно так тревожит? Ученик пожимает плечами. – Ох, ну, если тебя прямо невмоготу, я могу позаниматься с тобой дома. У меня есть пиани… – не успевает старший договорить, как Пак чуть ли не подпрыгивает на стуле и пищит громкое «правда?». – Раз я сам предложил, значит, правда, – Юнги слегка закатывает глаза. – Хён, ты самый лучший, – младший подпрыгивает со стула и крепко прижимается к Мину. Старший усмехается и обнимает ученика в ответ. Чёрт, он сам так хотел этих объятий. Пак мягкий и как будто кремовый. Юнги чувствует, как его спину начинает щекотать кошачий хвост, улыбается и крепче прижимает к себе паренька, который начинает тереться щекой о щёку учителя. – Всё, всё, – Юнги мягко отстраняет от себя младшего, – у нас занятие, если ты помнишь. Быстро играть начал! Чимин возвращается на свой стул, ставит ноги на педали и, широко улыбаясь, нажимает кончиками пальцев на клавиши. Старший улыбается и с удовольствием наблюдает за учеником, всё ещё чувствуя его прикосновения на своей коже. Уши стоят перпендикулярно к голове. «Как локаторы» – думает Мин и усмехается своему же сравнению. – Хён, – тихо зовёт Пак, не отрываясь от игры. – М-м? – А мы сходим погулять? – Сходим, – учитель кивает и, наслаждаясь мгновением, закрывает глаза. – Ошибка, – он резко открывает глаза, – совсем оборзел что ли? В лоб получишь, – младший заливисто смеётся. – Ну, всё, ты меня разозлил, не уйдёшь домой, пока одиннадцать раз верно не сыграешь. Будешь до ночи играть. Начали! Чимин смеётся ещё громче и утыкается головой в клавиши, заставляя по помещению пронестись громкому звуку, и получает тычок под рёбра от учителя.***
– Юнги-хён, – счастливо визжит Чимин, как только старший распахивает перед ним входную дверь. Пак тут же прыгает и заключает хёна в крепкие объятья, который чуть ли не валится с ног от неожиданности, но под спиной так вовремя оказывается стена. – Задушишь же, – кряхтит Юнги и несильно похлопывает ученика по спине. Пак сопит ему в шею, но отпускать явно не собирается. Мин чувствует, как сильно бьётся сердце младшего, и думает, что его бьётся ничуть не медленнее. – Эй, – старший покачивает парня, – ты сюда зачем пришёл? Разувайся и идём заниматься. – Увидеть хёна, – бормочет младший, и Юнги чувствует лёгкую дрожь в ногах от этих слов. – Идём, – Мин отстраняет от себя ученика, но тот останавливает своё лицо нарочито близко, так, что их носы почти соприкасаются. Старший тяжело сглатывает, подавляя желание коснуться пухлых губ и несильно бьёт лбом по чужому. – Хочешь чай? – он закрывает дверь, пока младший разувается. – С мятой? – встречается с наивным взглядом карих глаз. – Можно с мятой, – кивает Юнги. – С мятой буду. Мин усмехается и, указывает на проход в другую комнату: – Пианино там, располагайся, я скоро приду. Подожди, ты пришёл без шапки? Младший кивает и довольно улыбается. – И как? – Надо мной никто не смеялся. – Вот, я же говорил, – Юнги улыбается. – Пианино там, – повторяет он, скрываясь на кухне. Чимин кивает и проходит в следующую комнату, попутно рассматривая обстановку дома. Лёгкая небрежность и раскиданные кое-где вещи придают дому особую утончённость, и парень улыбается, рассматривает статуэтки на полках и проводит пальцем по крышке пианино. Паренёк думает о том, что хёна очень приятно обнимать, он бы постоянно это делал, садится за пианино и без разбора начинает нажимать на клавиши. – Эй, – раздаётся из другой комнаты, – не смей это делать. Чимин! Прекрати сейчас же! – Юнги тут же появляется в комнате, зажимая уши руками, и несильно пинает младшего в бедро. – Прекрати, сказал. Ты калечишь мой слух. – Я, кажется, забыл, как играть, – Пак пожимает плечами. – Ну-ка пошёл отсюда, – в сердцах фыркает Мин и замечает, как кошачьи уши виновато опускаются. – Эй, ты чего? Я же несерьёзно. Пак опускает голову в пол. – Иди сюда, – Юнги раскидывает руки в стороны, младший неуверенно смотрит на него, но всё же подходит, зарывается носом в футболке старшего, – не воспринимай всерьёз всё, что я говорю. Я не это хотел сказать. Старший несильно отстраняется и смотрит на парня. Кошачьи уши слегка дёргаются. – Чёрт, – выдыхает Мин, – Чимми, можно я дотронусь до твоих ушей? Пак смотрит на старшего, раскрыв глаза чуть шире, чем следовало бы, и кивает. Юнги поднимает руку и кончиками пальцев касается пушистых ушек, которые слегка дёргаются, но тут же успокаиваются. Старший неуверенно проводит по пушистой шерсти и оглаживает кисточку, проводит по светлым волоскам, прикрывающим вход в ушную раковину, и вновь возращается к проглядывающей через персиковую шёрстку розоватой коже. Чимин издаёт странный звук, и Мин дёргается, чуть ли не отпрыгивая от младшего, смотрит в расслабленное лицо нэко с прикрытыми глазами, звук повторяется, но более громко и уверенно и уже не прекращается. Юнги понимает, что Пак мурлычет и продолжает несильно массировать уши, теперь подключая и вторую руку. То ли от касаний к пушистым ушам, то ли от мурчащих звуков младшего Мин чувствует лёгкую вибрацию во всём теле и неосознанно улыбается. – Идём пить чай, – шепчет старший, с удовольствием всматриваясь в открывающиеся шоколадные глаза, берёт Чимина за руку и ведёт за собой. – Что тебе ещё предложить? – ставя перед гостем чашку ароматного мятного чая и несколько вазочек с печеньем и конфетами, спрашивает Мин. – Сливок у меня нет. – А рыбные консервы есть? – тушуясь от собственного вопроса, бормочет младший. – Что-то было, – кивает хозяин дома, заглядывая в холодильник, и достаёт металлическую баночку, открывает и ставит перед Паком. – Серьёзно? Консервы с чаем? – старший изгибает бровь. Чимин кивает и тут же засовывает кусок рыбы в рот, аппетитно причмокивает и запивает чаем. – Ну, ты и извращенец, конечно, – не отрывая от парня взгляд, Мин садится за стол, делает глоток чая. Младший предлагает консервы Юнги, но тот отрицательно машет головой, говоря о том, что он не извращенец. Нэко быстро справляется с содержимым банки, выпивает чай и принимается вылизывать вкусную жидкость на дне тары. – Совсем сдурел что ли? – старший отнимает у него банку. – Порежешься. – Вкусно же, – Чимин облизывает губу и внимательно смотрит на Мина. – Ешь ложкой, – протягивая выше упомянутую младшему и возвращая тару из-под консервов, говорит Юнги. – Хочешь ещё чая? Пак качает головой, доедает консервы, чмокает и, одержимый желанием обнять хёна, подскакивает к нему, чуть наклоняется и заключает в крепкие объятья. Юнги коротко хохочет, встаёт и обнимает младшего в ответ. Пак мурлычет, трётся щекой о щёку старшего и бормочет что-то про то, что Юнги-хён самый лучший. – Чиминни, – покрываясь слоем румянца, шепчет Мин, – можно я тебя поцелую? Младший немного отстраняется, но не разрывает объятий, дёргает ушами на милое обращение, покрывается слоем нежно-розового румянца и, не прерывая зрительного контакта, кивает. Юнги чувствует биение сердца в горле, прижимает младшего крепче, видит, как тот закрывает глаза, и медленно целует. Чимин прижимается к нему всем телом и слегка дрожит. Мин наслаждается невинным касанием и, прикрывая глаза, углубляет поцелуй. От младшего пахнет консервами, и Юнги невольно ухмыляется. Старшего прошибает током, когда Пак начинает мурчать через поцелуй, оглаживая хвостом его бок. – Ну, идём заниматься? – шепчет старший. Чимин качает головой и крепко прижимается к хёну.***
– Хён, – с порога набрасывается на старшего Чимин, – у меня для тебя такая новость. – Что, – выпутываясь из крепких объятий, так, чтобы можно было сделать хотя бы вдох, говорит Юнги, – в магазине появился новый вид консервов? Или акция: вагон консервов по цене десяти? – Нет, хён, – Пак радостно хохочет старшему в ухо, – лучше. – Что же может быть лучше? – Мин прижимает младшего к себе, касается носом чужого и с интересом смотрит в живые глаза напротив, забирает из рук того пакет с гремящими консервами. – Мне предложили быть моделью подростковой одежды! Ты рад? – О-о, – тянет молодой преподаватель, – это ты где вместо супермаркета был? – В супермаркете, – кивает младший, – мне дала телефон какая-то девушка, попросила позвонить и обговорить все детали. Скажи же я милый? – Нет, – Юнги утягивает парня за собой. – Нет, хён, ты же сам говорил, что я милый. Ты сказал мне: «ты, чёрт возьми, капец какой милый». Я помню. – Помолчи лучше, – вовлекая младшего в поцелуй, ухмыляется Мин. – Мяу, – говорит тот, прежде чем ответить на поцелуй.