***
В доме Кёрклендов же, наоборот, было шумно и весело, так как Альфред с Анной нашли настольную игру, которая пылилась у Артура ещё с того момента, как он только переехал жить в этот штат. Старая, пожёванная не то мышами, не то молью (как это предположил Альфред), коробка была раскрыта, а её содержимое высыпано на убранный после ужина стол. Теперь здесь было не продохнуть от карточных кучек, кубиков и фишек. — Да А-ал! Ты неправильно играешь! — возмутилась русская, заметив, что приятель пытается сжульничать. — Ладно-ладно! Но ты ничего не видела! — со смехом ответил ей тот, пытаясь опять незаметно взять для себя ещё одну карточку, но тут же получил по рукам от старшего брата. — Ауч! Арти, больно! Артур чуть хмыкнул, игнорируя обиженный взгляд младшего и размеренно произнёс, кидая кости: — Альфред, если уж мы договорились играть честно, то честно и играем. Анна, Ваш ход. — Да ну ла-а-адно! Всего-то одна карточка! — возмутился американец, почесывая зудящую руку, но слегка стушевался под гневным взглядом русской. — Тебе карточка, а нам с Артуром что?! Шиш?! — выпалила она возмущённо, сверкая глазами. — Это, как ты думаешь, честно?! Альфред неловко хихикнул, почёсывая в затылке: — А-а-ань, ну-у я больше не буду… Ну случайно рука потянулась… — Не будет он! — фыркнула гневно русская и стукнула свернутой книжкой игровых правил приятеля по голове. — Вот будешь у меня знать, как жульничать! Тот айкнул, хихикая, и, втянув голову в плечи, выбросил вверх поднятые руки. — Всё! Всё! Сдаюсь! Русские победили! — Как-то слишком быстро, — проворчал Артур, вертя в руках карточку, и подавил зевок. — Анна, Ваш ход. — Вот сам в начале по голове получи, а потом уж анализируй, — надулся младший, и обернулся к всё ещё держащей рулончик из правил подруге. — Ань, а давай его тоже по голове стукнем? Для профилактики, — и ехидно хихикнул. — Но-но! — тут же подобрался детектив. — Я тебе сейчас так стукну, что пулей домой отправишься. К родителям. — Да ладно, ладно, чего вы все так… взъярились? — поскучнел парень и уселся на своё место. Аня тем временем, шепча что-то в сжатые кулаки, трясла из-за всех сил кости-кубики. Удачу, видимо, призывала. Альфред смотрел, смотрел на это, потом вздохнул, потом зевнул: — И… иээах. Как ты тут только живёшь, а, Арти? — потёр сонные глаза кулаком. — Всё было отлично до твоего внезапного приезда, — с досадой ответил старший, наблюдая за русскими причудами. — Наслаждался тишиной, хорошим виски и одинокими вечерами перед телевизором. Кубики вылетели из девичьих рук, со стуком прокатились по столу и выдали очки. Один и три. — Фу-у, ну и скука, — надув губы, произнес Джонс, слушая одним ухом ругательства на русском, и подпер рукой подбородок. Детектив чуть скривил губы в усмешке: — Тебе не понять. Молод ещё. — Да Арти! — Что Арти? Моё имя Артур! Арти, Арти… Кидай кубик, твоя очередь, — ворчливо мотнул головой в сторону младшего, призывая того к действию. — А мы с Ваней, — вдруг проронила неожиданно Аня, теребя пальцами карту, — тоже иногда садились так… и играли… в шашки, шахматы… В настольные игры… Её голос становился всё тише, пальцы уже не теребили карту, а поглаживали. Тихо так. Осторожно. — Правда… Это было, если он на дежурстве не был… — добавила она и смолкла. Карта в руках совсем замерла. Повисла какая-то гнетущая тишина… На девичьей душе вдруг стало неимоверно грустно. Как там сейчас он, её непутевый братец? Наверное, обзвонил уже всех соседей, и принялся за подруг… Ищет, куда скрылась. Или же по улицам ходит и зовёт. Переживает, наверное… Душу вдруг царапнула уснувшая, казалось бы, обида. Ага, сейчас. Как же… Переживает он. Да наверняка выпил горячительного и домой направился. Ну и пусть идёт. Очень он ей нужен. Подумаешь. И сама справится, без всяких этих… Старших. Братья тем временем чувствовали себя очень неловко, Альфред даже заёрзал на стуле, не зная, как прервать эту тягостную тишину. — Ваня… Ваня… Знал я одного Ваню, неплохой человек был, — Артур тяжело вздохнул. — Только разошлись мы с ним ой как некрасиво. — Расскажешь?! — глаза Альфреда тут же загорелись огнём интереса. — Ну… — Артур почесал затылок, чувствуя, как у него краснеют щеки. — Девушку мы с ним не поделили… Они со школы вокруг друг друга в мягких тапочках ходили и начали встречаться, уже когда мы на третьем году обучения были… — нельзя было не заметить, как тяжело даётся Кёркленду рассказ. — А я, дурак, не заметил, да и она не с нами училась, так, пересекались. Ну я и начал за ней ухаживать, не понимая, почему мне вечно от ворот поворот, — англичанин улыбнулся, вспомнив, как Иван в первый раз, ещё до ссоры, объяснял ему значение этой фразы. Тяжело вздохнув, он сделал небольшой глоток чая, смачивая горло, а Альфред, которому не терпелось узнать продолжение всей истории, чуть ли не подпрыгнув, спросил: — Ну, а дальше?! Что дальше? — Ал, тише, — с шумным выдохом произнесла Брагинская. — Кхм… Ну, а дальше мы с Иваном, который, как оказалось, уже больше месяца был её молодым человеком, поругались, до драки даже практически дошли… Чёрт, мне так неловко это всё вспоминать, но я надеюсь, что они вместе и счастливы. Русская, тяжело вздохнув, мотнула головой, тихо говоря: — Он с ней расстался после той ссоры… Поругались ещё сильнее, чем с Вами. — А? О чём ты? — Человек, о котором вы говорите — мой старший брат. Иван Брагинский. — Ого… Я что, в индийском сериале? — с глупой улыбкой спросил Альфред, за что практически сразу схлопотал подзатыльник от Артура. — Не смешно, — резко ответила ему Анна и, посмотрев на время, вздохнула. — Уже поздно, может, пойдёмте спать? Если честно, то я сильно устала за день. — Проблема в том, что у меня лишь две спальни, а спать на диване я тебе не дам, он неудобный. — Может, она со мной ляжет? — решил предложить Джонс, но наткнулся на недоумевающие взгляды. — Эй! Эй! Я не в этом смысле! — возмутился он, осознав произошедшее, и тут же поспешил пояснить: — Я имел в виду, что Анна может лечь у меня, а я бы спал на полу. Я точно помню, что у тебя был ещё один матрас, так что… — Ага, и будешь стеснять её. Сделаем так: Аня ляжет в твоей спальне, а ты со мной. Но учти: будешь ночью мешать — отправлю на диван. Ясно? — Ясно! — кивнул Джонс, поднимаясь. — Ой… А у меня пижамы нет, — тихо сказала русская, смутившись. — Аргх! Нашла проблему. Пошли, выдам тебе свои шорты и футболку, — засмеялся американец и, схватив Брагинскую за руку, повёл ту в свою спальню. Достав из ящичка абсолютно чистую и даже выглаженную футболку, Альфред аккуратно протянул её Брагинской. — А вот шорты… Ща поищем, — сказал парень, садясь на корточки и начиная рыться в нижнем ящике. Чем больше он там копошился, тем мрачнее становился. — Аньк, а у меня шорт нет. — Ну… Может штаны какие-нибудь есть? — с долей надежды спросила та, ведь прерогатива спать в одной футболке и белье её не радовала совсем. — Не-а, вообще всё слишком большое, да и тут джинсы в основном. Аня тяжело вздохнула и кивнула, отвечая: — Ладно, могу и в футболке поспать, утром просто сразу в своё переоденусь и всё. — Угу, — Альфред кивнул, поднимаясь и подходя к ней. — Ну, спокойной ночи? — Улыбнувшись, сказал он и неловко погладил Брагинскую по макушке. — Кхм… Спокойной ночи и… Спасибо, что пустил к себе, — Анечка, смутившись, обняла того, но быстро отпрянула, чтобы не смущать ни себя, ни друга. А Джонс был в явном смятении, однако при этом нашёлся, что ответить: — А… Ты Арти лучше спасибо скажи, ха… Ну всё, ночи, да, спи крепко там, чтоб никаких кошмаров, ну и всё такое, пока! — выпалив всё на одном дыхании, он сразу же вышел из комнаты, не понимая, что с ним такое, ведь… Дамские объятия не были для него чем-то чуждым, но вот от Ани они чувствовали совершенно иначе. Как-то нежнее, словно обнимаешь не подругу, а кого-то из своих родных. «Надо поговорить с Арти об этом… Странное чувство. Очень странное!» — думал парень, двигаясь в сторону комнаты брата. Если говорить откровенно, то Анна действительно была ему симпатична, но из их разговоров он знал, что вся её любовь отдается брату, да и «Ал, ты что, дурак?! Мне ещё рано встречаться с мальчиками!», а это означало, что у американца нет никаких шансов на то, что их отношения из дружеских когда-нибудь перейдут в романтические. В комнату Кёркленда юноша, как обычно, вошёл без стука и, не обращая внимания на ворчания брата, прошёл к своему матрасу. Усевшись, парень слегка замялся, не зная, как и с чего вообще начать разговор по поводу Брагинской. — Эй… Арти… — несмело начал он, не смотря в сторону англичанина. — У тебя было такое, что вот нравится тебе человек, но ты для него только друг? От столь неожиданного вопроса мужчина даже перестал ворчать, недоуменно смотря на младшего брата. — Э… Чего? — У тебя было, что вот ну до ужаса тебе человек симпатичен, а ты ему просто друг и опора, а не такой же любимый человек? Артур задумался, складывая руки на груди, а затем всё же ответил: — Ну, допустим, что было. Ну и что тебе от этого? — А как ты с этим справлялся? Ты признался ей? Кёркленд нахмурился. Почему он всегда давит на самое больное?! — Нет. Не признался. Она стала встречаться с другим человеком, а там и академия кончилась. — О! Так это была одна из твоих одногруппниц?! — Альфред растянул губы в улыбке, а Артур нахмурился ещё сильнее. — Слушай. Ты ответ получил? Получил, так что укладывайся и спать. У меня завтра много дел и нужно выспаться, а тебе нужно будет проводить Анну домой, потому что Иван там явно себе места не находит и по третьему кругу обзванивает все морги, больницы, кладбища и притоны. — А тебе-то откуда это всё знать, м? — не унимался парень, мешая старшему своими бесконечными вопросами. — Я учился с ним почти пять лет. Как думаешь, насколько хорошо мы узнали друг друга за это время, м?! — уже начал закипать мужчина. Альфред ничего не ответил, лишь что-то тихо буркнул себе под нос, обижаясь на вечно всем недовольного брата. Джонс долго крутился, никак не засыпая и всё думая о тех объятиях со стороны Анны. Ему казалось, что они даже были не такие, как раньше, словно те стали мягче и как-то роднее… Безусловно совместный вечер довольно сильно сблизил их, дав возможность узнать друг друга ещё лучше, но почему-то казалось, что с этим вечером всё с ног на голову перевернулось. Артур ходит грустный, насмотревшись на него и Брагинскую, сама она сейчас уже, наверное, пятый сон видит, а он, Альфред, никак не может заснуть, потому что из головы никак не выходят мысли о ней, её улыбке, сияющих от радости глазах и мягких, нежных руках, которые не хотелось отпускать ни на минуту, хотелось держать их всю жизнь. Внезапно поток мыслей прервал шум, доносившийся со стороны лестницы. Юноша, удивлённо акнул, приподнимаясь на локтях и тут же поворачиваясь к брату, который мирно дремал на своей кровати. — Арт… Арти, — боязливо начал он, но, заметив, что ответной реакции всё нет, аккуратно поднялся и подошёл к старшему, тут же потрепав того за плечо. — Мрхрм… Ал, отвали. Я хочу спать, — Кёркленд буркнул, накрываясь одеялом с головой. — Арти. У нас по дому кто-то ходит! — зашептал Альфред, стягивая с мужчины одеяло. — Чего? Слушай, тебе кажется. Ну, или это Аня. Так что всё, ложись и спи, я тебя умоляю, — Артур, фыркнув, отодвинул руку младшего брата, вновь накрываясь одеялом. Джонс же, прислушавшись, больше ничего не услышал и решив, что это и вправду была Аня, улёгся обратно. Сон не шёл. Никак. Ни с головой на восток, ни с головой на запад. А тем временем в коридоре опять послышался шум, заставив парня вновь подскочить к брату. — Арти! Ну Арти! Там реально кто-то ходит! — с испугом тараторил Джонс, тормоша брата. Кёркленд, взвыв, оттолкнул Альфреда от себя и, сев, сказал: — Если я сейчас проверю, и там никого не окажется — собираешь вещи и идёшь спать на диван. Ясно? — Ага… Только проверь, прошу. Мысленно обругав Джонса за его пугливую натуру, Артур поднялся и, зевая, пошаркал к двери. — Я тебе говорю, что там никого нет, так что можешь собираться спать на диване, — продолжал ворчать мужчина, открывая дверь. — …Привет… — тотчас раздался тихий и дрожащий женский голос, заставив Артура взвизгнуть и начать шаркать рукой в поисках выключателя. — Арти! Арти, стой, это я… Не включай свет, пожалуйста! — продолжал умолять голос, который, на удивление, Кёркленду показался знакомым, отчего мужчина даже остановился, повинуясь приказу незнакомки. — Это я… Дэни… Не включай свет, пожалуйста, иначе они сразу поймут, где я… — тихо объяснился голос, и женщина неловко вошла в комнату, практически сразу отходя к окну и выглядывая из-за шторки. Не увидев своих преследователей, она облегченно вздохнула и тут же плюхнулась в кресло. — Обещаю, что всё объясню. — Было бы неплохо. И во что ты на этот раз вляпалась? — недовольно спросил Кёркленд, складывая руки на груди. Альфред же недоумевающе смотрел то на незнакомку, то на брата, а затем, чувствуя дрожь в голосе, спросил: — Арт… А это кто? И почему она легко пробралась в твой дом? — Дэнила Буччеллати. Старая подруженька твоего брата и по совместительству бывшая коллега, — итальянка поспешила ответить за Кёркленда. — Арти, ты же не против, если я всё объясню завтра днём? Я сутки без сна и под бутылкой вина. — Я-то не против, но у нас спать негде, — совершенно спокойно ответил ей мужчина, словно такие ночные приключения для него не были чем-то новым. — Я, пожалуй, пойду на диван! — Быстро среагировал Альфред и, подхватив одеяло с подушкой, умчался вниз. — От кого хотя бы бежала, м? — полюбопытствовал Артур, как только за братом закрылась дверь. — Догадайся с трёх попыток без моей подсказки, — со вздохом ответила итальянка, поднимаясь и начиная раздеваться, пока Кёркленд возился со сменой постельного белья. — Чёрт! Помоги мне снять это тупое платье! — через пару минут взвыла Буччеллати, понимая, что никак не достаёт до молнии, Артур же, посмеявшись с ситуации, подошёл и дёрнул язычок вниз, однако тот на середине резко встал, не двигаясь ни вперёд, ни назад. — Слушай… Его заело. — Дёрни сильнее, там молния очень муторная. Кёркленд, послушав подругу, резко дёрнул застежку и та со скрипом поползла вниз. — Ужасная вещь, я тебе скажу, столько моро-оки… — со вздохом протянула Буччеллати, скидывая платье. — Интересно, по какому случаю ты его надела, м? — с усмешкой спросил мужчина и, как джентльмен, прикрыл глаза, когда Дэни повернулась к нему, будучи лишь в нижнем белье. Сложившаяся ситуация не смущала их ни капли, ведь до того, как их пути разошлись, они несколько раз в шутку представляли себя парочкой, да и, по секрету, в молодости они провели немало ночей вдвоём. Они каждый раз были разные: например, в один из таких вечеров они просто занимались любовью и ложились спать, а уже следующим играли в карты на желания до самого утра, подбадривая себя какими-то напитками и фастфудной едой. — Попросил тот, от кого убегала, — ответила девушка, потягиваясь и переодеваясь в футболку, которую ей любезно предоставил Артур. — Ох-ох, а что же ты так обломала своего нового кавалера, м? — с небольшой издёвкой произнёс Кёркленд, чувствуя, как итальянка аккуратно убирает его руку от его же лица. — Я бы посмотрела на то, как твоё свидание заканчивается погромом в ресторане и угрозами выпотрошить, — хныкнула она, аккуратно обняв Артура за шею. — Эй, да прекрати ты так напрягаться, просто обними меня в ответ и мы пойдём спать. — Слушай, мы не раз обсуждали с тобой эту тему, а сейчас ты, к тому же, пьяная, так что нет, всё прошло, — выдохнул англичанин, убирая руки Буччеллати со своей шеи и тут же укладывая её на матрас, на котором ещё минут пятнадцать назад лежал Альфред. — Всё, спокойной ночи. — Мхм… Ну ты и обломщик, Кёркленд, — заворчала Дэнила и, поворочавшись, наконец-то нашла удобную позу, в которой и заснула. — Это не я обломщик… Это ты сказала, что у нас лишь дружба с небольшими привилегиями, — выдохнул мужчина и, поправив у той одеяло, поднялся, уходя в свою постель.***
В казино всё было по-прежнему — так же гудела разношёрстная толпа, дымили дорогие папиросы и сигареты, пощёлкивали пересчитываемые фишки и шуршали бумажные купюры. — Что-то долго сегодня начинают, — заметил разодетый господин с колумбийской сигарой в зубах. — Ах, Пьер, Вы как всегда нетерпеливы, — томно улыбнулась ему сидящая напротив шатенка, с бокалом вина в руке. — Раз Леон обещал провести всё сегодня лично, то он это обязательно сделает. Слово его имеет цену, хоть он и изрядный пройдоха. Господин презрительно скривил губы: — Леон? Это что ещё за кошачья кличка? — Ну, знаете, китайские имена так сложны для перевода… Поэтому многие зовут его просто Леон, хотя я слышала и вариант Лион, — шатенка вновь таинственного улыбнулась, поднося бокал к губам. — Разве? — господин иронично приподнял левую бровь, дымя сигарой как паровоз. — Если его имя так непереводимо, мог бы взять себе псевдоним поприличней. — И чем же наш маленький Леон заслужил такое неодобрение с вашей стороны? — чуть насмешливо качнула девушка головой, продолжая улыбаться. — Не знала, что Вы, Пьер, оказывается, такой бука. Господин с сигарой чуть усмехнулся, слегка уязвлённый этим откровением. — Зато Вы, Элизабет, как всегда, строите из себя святую деву. Тут в зале появился худощавый паренёк азиатской внешности, одетый в традиционную чёрную шёлковую рубашку свободного кроя, напоминающую чёрную жилетку, расшитую красными кругами и накинутую на саму рубашку, и таоку, украшенное вышивкой. На непокорных, чёрных вихрах сидела аккуратная чёрно-красная шапочка, обозначавшая довольно высокий титул хозяина. Парень растянул губы в гостеприимной улыбке, закрыл свой цветастый веер, что всё это время держал в руках, и взмахнул им, как дирижёрской палочкой: — Дамы, господа, леди, джентльмены, сеньоры, сеньориты и другие уважаемые гости нашего казино! Мы открываем новый вечер нашей игры, «Небесное домино», и надеемся, что всё пройдёт легко, ясно и без накладок! Правила просты и понятны, а приз победителю — огромен! Ведь наш банк предоставляет сегодня нам двадцать миллионов долларов. Двадцать миллионов долларов, господа! — толпа одобрительно зашумела — не зря ходили слухи, что мистер Леон готовил сегодня что-то оригинальное. — Поэтому, господа, вспоминаем правила, делаем ставки и да начнётся игра! — парень неожиданно раскрыл и вновь сложил веер, взмахнув им перед этим. — Разбираем фишки, господа, и делаем, делаем ставки, — закончил он, мягко улыбаясь. Люди сгрудились у игровых столов. Везде слышались крики: «Делайте ставки, господа, делайте ставки! Стоп! Ставки приняты! Кладите фишки!» Ли Сяо Чун или же, как его прозвали «лаоваи», Леон, заметив, что всё внимание посетителей переключилось на игру, стёр наконец фальшивую улыбку с лица и отошёл в угол, к барной стойке. Вообще, Сяо Чун в последнее время редко заглядывал в разросшееся за последнее время «дело рук своих» — огромное казино. Теперь он больше торчал в своём кабинете, разбираясь с бумажной волокитой — документами, отчётами, письмами, контрактами, векселями и остальными бумагами или же отправлялся в какие-то неожиданные командировки. В конце концов дошло до того, что начали ползти слухи, будто Чун — совсем не Чун, а какой-то засланный казачок, может даже сам тот «Неуловимый полицейский», а настоящего Чуна убили, или спрятали неизвестно куда. Эти слухи изрядно подорвали авторитет азиата среди «своих», но он первое время не обращал на них внимания, думая, что само собой как-нибудь да заглохнет. Но когда на днях к нему заявились кое-какие люди, дабы проверить, «правдиво ли поют над ухом птички», Сяо Чун понял, что его терпение лопнуло, и пора завязывать со всей этой дурацкой историей. — О, Чун! — радостно встретил его бармен — мулат Эдвардс бандитского вида.— Что, тебе как обычно? Змеиной? — Ши да… — кивнул гонконгец, на автомате бросив слова на родном языке. Бармен остановился в недоумении: — Чё? — Э-э-э-э-э-э, — смущённо засмеялся гортанным смехом Чун. — Простите, я слегка задумался. Да, настойки на змеях, и прибавьте ещё немного на сливовых почках. — Принято, — кивнул бармен. Юноша, подперев подбородок рукой, с интересом рассматривал азартную толпу. — Даже интересно, кто же сегодня возьмёт куш? — Понятия не имею… — ответил Эдвардс. — Но я слышал, что сегодня нас посетила сама госпожа Элизабет. — Лиззи? — переспросил Сяо Чун, вновь поворачиваясь в сторону толпы. — Тогда можно было даже не разыгрываться, эта дама слишком везучая, — посмеялся он, беря рюмку и опрокидывая ту залпом, резко выдыхая. — Босс Чун в этом так уверен? — беззлобно усмехнулся Эдвардс, ловко закупоривая бутыль с настойкой и одновременно сметая со стойки тряпкой упавшие капли. Чун кивнул и перевёл дух. Настойка была довольно-таки крепкой. — Мы знакомы с ней достаточно давно, чтобы судить о некоторых наших слабостях, — вежливая, почти настоящая улыбка, обозначающая конец разговора. Хотевший видимо ещё что-то спросить Эдвардс, заметив это, усмехнулся и продолжил вытирать стакан. Хотя он и так был уже чистый. Пустая рюмка отставлена в сторону, веер же взят снова в руки — Чун внимательно следит за игрой, чуть повернувшись в сторону столов. Ненавязчивая музыка где-то под потолком, шум фишек, разговоры игроков и крики дилеров. Хотя они звучали всё реже и реже, так как большинство ставок было уже сделано, и теперь усиленно стучали игральные кости и доминошные пластины. Пластины «Небесного домино» наверняка бы удивили европейского любителя азартных игр. Длинные, черные, с красно-белыми крупными точками, они сильно отличались от привычных доминошных костей и с тяжёлым стуком опускались на обшитую тканью поверхность игрового стола. Разодетый господин, закусив сигару, упорно перебирал свои заветные четыре пары, прикидывая, какая же из них может быть удачной. — Вы несколько долго собираетесь с мыслями, Пьер, — улыбнулась шатенка, держа свои кости в ладони на манер карточного веера. Тот пыхнул глубокомысленно сигарным дымом: — Долгое начало не обозначает быстрый конец. Вытянул пару костей, выложил их на середину: — Небо и девять. Ваш ход, мадам. Элизабет чуть приподняла изящную бровь: — О, вы меня не разочаровали. Очень удачное начало, перед таким я не могу устоять, — женщина обворожительно улыбнулась и посмеялась. Она вытянула из своего «веера» кости попроще и уложила их рубашками кверху: — Пас. Два их соигрока по столу — болезненного вида юноша с прилизанными волосами, но нескрытым азартом в глазах и пожилая, слегка расплывшаяся дама в шляпе так же «спасовали» перед удачной комбинацией. «Небо» и «девятку» не может побить даже вторая «небо» и «девятка». Вот что значит везение… Господин довольно забрал выигранные кости, сложив их аккуратной стопкой в углу стола и начал размышлять над следующим ходом. Пошевелив мозгами и попыхтев сигаретой, выставил следующую пару: — Платье-платье. Шатенка вновь выдвинула вперёд две, повернутые рубашкой кверху, слабые кости. Господин бросил на неё удивлённый взгляд, в ответ же получил лишь загадочную улыбку. Резкий стук о бархатистое сукно и молодой голос: — Земля-земля. Болезненный юноша сделал свой ход. И весьма недурной — его красноточечная пара тут же побила белую пару «платьев». Пожилой даме ничего не осталось, как только «спасовать» — особо сильных комбинаций в её домино не обнаружилось. Пока юнец азартно сгребал свои выигранные костяшки, господин, вновь прикурив, пальцем стряхнул с сигары пепел и заметил с усмешкой: — Мадам Элизабет сегодня долго разогревается. В ответ раздался тихий смешок: — Мадам Элизабет ещё не начинала разогреваться, милейший Пьер. Игра только начинается. И указала глазами на уткнувшегося в свои кости юнца. Дела у него были плохи — хороших комбинаций у него уже не оставалось, пары не сочетались, и недолго думая, он выставил на середину лишь одну пластину: — Человек. Господин задумчиво почесал пальцем лоб, несколько минут подумал, прикидывая так и этак, но всё-таки, под насмешливым взглядом шатенки, выдвинул одну слабую кость вперёд, «пасуя». Элизабет же чуть покачала головой и изящным жестом совершила свой ход: — «Небо», уважаемые. Даме в шляпе удача сегодня, видимо, совсем не улыбалась — она вновь «спасовала». Но теперь выигранные кости отошли шатенке. Та чуть наклонила голову, подумала, и с видом «пользуйтесь пока моим добрым расположением духа», выложила кость «Сливу» — чёрная пластина с десятью белыми точками. Около неё тут же легла другая — с тремя белыми и одной красной. Пожилая дама довольно усмехнулась: — Гусь, — раздался её тихий, чуть надтреснутый голос. Наконец-то удача улыбнулась ей. Правда ненадолго. — Человек! — выбросил вперёд руку болезненный юноша с зажатой в ней костяшкой. Побил-таки даминого «Гуся». Господин вновь выдвинул перевёрнутую пластину: — Я пас. Вновь выиграл юнец. Он быстро схватил выигрыш, выложил на свой край стола и атаковал соигроков оставшимися в запасе двумя «Топорами». Господин опять спасовал, окончательно проигрывая эту партию, Элизабет же некоторое время задумчиво смотрела то на свои кости, то на выложенную на столе комбинацию. Словно выжидала, пока все проникнутся моментом. Потом небрежно выложила на стол пару «герцог и петух» и скромно улыбнулась ошарашенным окружающим. — Мадам Элизабет не раскрывает своих карт заранее, — проронила она, прикрыв на мгновение глаза, и забрала кости. Первая партия выиграна. Но впереди было ещё несколько. Что ж, она сумеет побороться за главный приз этого заведения. А время незаметно бежало вперёд, вертя стрелки настенных часов и утекая вниз вместе с песком их песочных собратьев. Музыка всё так же тихо переливалась под потолком, словно окутывая всё вокруг розоватой вуалью… Хотя, скорей всего в этом виновато было освещение: небольшие лампы в красном абажуре с мягким, но тускловатым светом, висящие прямо над игровыми столами, придавали помещению какой-то загадочный, игровой шарм… И лёгкие потёмки по углам зала. Что, впрочем, никого из присутствующих особо не расстраивало. Кости, ставки, бокал вина или прохладительного напитка и большой куш впереди — что нужно ещё игроку для яркой, азартной жизни? Кто скажет, что все эти элегантные леди и джентльмены скрывают под вежливой личиной такие тайны, о которых лучше не знать, чтобы не дрожать ночью от мыслей, что за вами сейчас явятся два верзилы с ножом и пистолетом? На первый взгляд довольно обычное светское общество. Или же просто актёры, надевшие маски… Наверное, поэтому они так любят в этом городе казино «Малыша Леона». Ведь здесь можно на часок-другой расслабиться, не заботясь о том, что кто-то сможет тебя раскусить, подстрелить, захватить или посадить. На пару часов побыть обычным человеком, попивающим вино и стучащим игровыми костяшками домино. Ну, а то, что в ставках фигурируют не совсем приличные для обычных людей деньги — это уже несколько другой вопрос, скрытый за тонкой расписанной узорами бумагой веера и неискренней улыбкой. Элизабет как раз подсчитывала победные очки, выигранные ею в очередной партии, когда к ней подошёл незнакомый молодой человек в костюме, с предложением к «талантливой леди, сыграть за их столом». «Талантливая леди» и раздумывать долго не стала — время — партии, партии — выигрыш. Уселась, завела милый разговор, одарила всех тонкой, слегка кокетливой улыбкой. То есть, завладела вновь вниманием присутствующих. Ох уж это очаровательное, маленькое женское коварство, скрытое под обаянием и харизмой… Раздали наконец кости. Элизабет взяла их в руку, наигранно лёгким, небрежным взглядом прошлась по ним, в душе же с досадой отмечая, что сильная здесь ей выпала только одна, и то не «Девятка», а «Восьмёрка». Потому придётся приберечь её ближе к концу… а пока что пасовать и поджидать удобного момента. Игра началась. Тихий стук костей, внешне спокойные лица, но выдающие эмоции жесты, чуть вздрагивающие в напряжении пальцы и долгие моменты задумчивости над выпавшими комбинациями — здесь шёл тихий, незаметный для непосвященного человека бой. Элизабет успела два раза спасовать, один раз выиграть и забрать «взятку», сделать довольно удачный ход и тут же оказаться побитой более высокой комбинацией. Но это пока… Только пока… Вся ночь ещё впереди… Крупные кости быстро разлетались в самом начале. Чем дольше длилась игра, тем меньше и слабее становились их значения. И вот наконец настал этот момент. Последний круг — на ещё один ни у кого костей не останется. Элизабет поглядывает на прибережённую костяшку, прикидывая, каков будет успех того, что её не побьёт кто-то такой же «умный», приберёгший крупную фигуру на последний кон? — Ширмы, — выкладывают на стол комбинацию из двух черных пластин с красными и белыми точками. Кто-то тут же пасует — видимо, ему совсем мелкота досталась, какая-нибудь «Одинокая» или «Петух» без «Герцога». Владелец «Ширм» уже мысленно потирает руки… — «Гусь» и «Пятёрка» — разбивает его надежды молодой человек в костюме, веско стукнув костями о стол. Ишь, всё-таки приберёг… И довольно неплохую, вескую пару. Будь у Элизабет сейчас «Слива» или «Человек» без пары, то она могла бы только спасовать и проиграть. Но… Мадам Элизабет не имела на руках этих костей. Мадам Элизабет изящно ставит всем «мат», побивая «гусиную пятерку» «земляной восьмёркой». Слабая кость «Земля» с сильной «Восьмёркой» образует всё-таки сильную пару. — Леди сегодня несказанно везёт, удача ласкает Вас своим крылом, — произносит один из сидящих за столом мужчин, растягивая губы в улыбке. «Леди» лишь тонко улыбается, подсчитывая очки. Удача любит везучих, дураков и новичков, но иногда лучше полагаться на ум и стратегию. Наблюдающий из угла за игрой Чун усмехнулся в свой веер — кажется, его предсказание уже сбылось, и на крупную сумму-таки нашелся победитель. — А впереди ещё целая ночь, — с лёгкой усмешкой произнёс юноша. Окинув зал взглядом, он покинул его, отправляясь обратно в свой кабинет. Игра в самом разгаре, и хозяина вечера тут более и не требуется. Элизабет появилась на пороге его кабинета уже через час, самодовольно улыбаясь. — Ну что, госпожа Элизабет отыгралась? — со смешком сказал Леон, не отрывая взгляда от ноутбука и продолжая что-то быстро печатать. — Госпожа Элизабет только разыгралась, как всё уже закончилось, — слегка грустно произнесла венгерка, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу. — С чем на этот раз возишься? — Пишу господину отчёт о своей работе, — ответил гонконгец, наконец-то поднимая голову. — И не скучно? Кстати, ты сегодня довольно рано ушёл, — резко сказала женщина, поднимаясь и подходя к столу, надувая свои губы, словно она злилась на Чуна. — В этом есть что-то дурное? — Ну-у… — Элизабет прикусила губу. — Без тебя играть скучно, а так хоть какой-то азарт, — с фырканьем произнесла она, возвращаясь обратно в кресло. — Эти толстосумы любят лишь себя и в игре показывают не ум, а… — Хедервари резко прервалась, подбирая слово. — А своё самолюбие! Причём в особо крупных размерах. А мне это неинтересно, я хочу хоть раз сыграть с кем-то равным мне… Например, с тобой, — усмехнулась Лиззи, устраиваясь в кресле ещё удобнее. От столь неожиданного предложения парень даже перестал печатать, подняв голову и обращая свой взгляд в сторону женщины. — Со мной? — переспросил он и, получив кивок, также усмехнулся. — Азартная Вы женщина, госпожа Элизабет. Но Ваше предложение я рассмотрю и, если меня всё устроит, организую нам небольшую встречу для игры в «Небесное домино». — Ах… Это уже звучит интригующе, мой дорогой Леон, — всё так же усмехаясь, говорила она, хоть и действительно видела в Сяо достойного для себя противника. — Но… Мне бы хотелось сыграть прямо сейчас. — Я бы с радостью удовлетворил Ваше прошение именно сейчас, госпожа, но, увы, отчёт не ждёт. — Ты вечно такой занятой, Ленни… — Работа того требует, моя дорогая Лиззи, — не сдержав улыбки, ответил гонконгец, вновь возвращаясь к написания отчета. — Ты ведь знаешь, что со мной сделает босс, если я не приготовлю всё в нужный срок. — Мхм… Да-а… Ван довольно-таки жесток со своими подопечными. Может, перейдёшь ко мне, м? — смеясь, сказала Элизабет, уже чувствуя себя более расслабленно. Хотя их с Леоном нельзя было назвать лучшими друзьями, но они оба явно любили провести немного времени в компании друг друга, обсуждая работу и своего общего начальника, который, к их совместному удивлению, к Хедервари был более снисходителен, чем к Чуну, хотя тот и являлся, фактически, его правой рукой, решая все проблемы и разбираясь с неугодными. — Заманчивое предложение, но я не по мужчинам, — также смеясь, ответил ей Леон, уже окончательно отрываясь от работы. — А кто сказал, что ты будешь работать с мужчинами?! — шуточно возмутилась венгерка, начиная крутить прядь волос. — Работал бы с богатыми дамочками, сплошное наслаждение, я тебе скажу. — Говоришь так, словно я здесь не работаю с богатыми дамочками и, если у тебя будут они же, то я, пожалуй, откажусь. В этот раз они проговорили до самого рассвета, а когда уже наступило время разойтись по домам, Элизабет звонко чмокнула Сяо в щёку, оставив след от алой помады и, шепнув на ухо: «ночь с тобой — это нечто», поспешила к парковке, где её уже больше часа ждал водитель. — Мда, в этот раз мадам Элизабет действительно разыгралась, — вынес вердикт Эдвардс, который неведомо когда подошёл к Леону. — Я предупреждал, что она очень азартная женщина, — искренне рассмеялся юноша и, посмотрев на часы, сказал: — Уже достаточно поздно, пошли домой.