Их Рождество

      Обычно Рождество в доме Асано проходит иначе.       Угольки тихо потрескивали в камине, создавая приятный слуху хруст. Огонь создает тепло в на редкость холодный зимний день, и он действительно согревает не только замерзшие пальцы и ступни, но и что-то внутри, что не поддается физическому воздействию. На душе Гакушу было спокойно, чего не бывало уже давно. И это не то спокойствие, когда он полностью уверен в своем превосходстве над остальными, а что-то более человечное, что он помнит лишь отчасти, как отголосок детства, того времени, когда все было хорошо. Удивительное чувство. Обычные люди наверняка не считают такие спокойные моменты чем-то из ряда вон выходящим, ведь они привыкли к такому… В отличие от Асано.       С этим парнем со слишком яркими красными волосами, слишком наглыми, и в то же время слишком чарующими золотыми глазами, Гакушу чувствовал себя как никогда хорошо. Слишком хорошо. Асано всю свою жизнь не верил в любовь. Точнее сказать, не верил, что с ним это произойдёт. Для него настоящие чувства были чем-то редким, что встречается только у единиц на планете, а вся якобы «любовь», о которой распинались окружающие являлась для него не более, чем пустышкой. Его родители тоже пытались играть в этом спектакле наигранных эмоций, но он продлился недолго, и, как оно часто и бывает, закончился трагично, разорвав по швам всю «семью» Асано. Но сейчас, полулежа на диване с уродливой темно-коричневой обивкой и обнимая человека, который стал ему ближе, чем кто бы то ни было, Асано понимал, что влюблен.       Не было бабочек в животе, нервных заиканий и моментов, когда каждая мышца в теле натягивается, как струна, когда Карма находился рядом. В этом нет нужды, ведь эти двое и так чувствуют друг друга на подсознательном уровне. Сейчас кажется, будто так было всегда, с самой первой встречи, с самого первого упоминания имени другого. Кто бы мог подумать, что первоначальный интерес и любопытство могут перерасти на такой уровень. Они буквально забрались под кожу друг друга, вместо крови заполнив чужое тело, захватив каждый сантиметр разума. И им обоим это нравится. Неловкость нужна лишь тем, кто боится, а Гакушу и Карма были точно не из пугливых.       Все случилось быстро, буквально в одно мгновение. Смерть Коро, переход в старшую школу… Все случилось настолько незаметно, что до сих пор с трудом верилось. И вот уже 25 декабря, Рождество. Дневная суета уже давно утихла, хотя до дома Асано этот ажиотаж редко доходил, он всегда был будто разделен высокой стеной с обычными людьми. Но нашелся тот, который может и не сломал эту стену, но попал на другую ее сторону, не тронув ни кирпичика. Вдвоем за стеной не так одиноко, и гораздо теплее, ведь на Карме дурацкий вязаный красный свитер с оленями, который он надел, чтобы пораздражать Гакушу. Они накрыты сверху теплым пледом однотонного серого цвета, а свитер Кармы внезапно стал мягким и уютным наощупь, поэтому Асано был счастлив обнимать это яркое чудо, которое в этом красном недоразумение светилось, как рождественская елка.       Карма уже почти засыпал, но спать ему не хотелось. Слишком приятно, чтобы уснуть и перестать чувствовать. Поэтому он еще сильнее прижимается спиной к груди Гакушу, наверняка сминая идеально выглаженную рубашку рыжего, но оставаясь равнодушным к этому, как и к тому, что Асано может быть тяжело, ведь Карма фактически лежит на своём парне, устроив яркую макушку на его плече. Но Гакушу это, похоже, совсем не волновало. Он читал свою книгу, устроив ее на груди Акабане так, чтобы его собственные руки обнимали Карму с обеих сторон, и не обращал внимания на ёрзанья парня. Иногда он поглядывал, как блики огня переливаются на красных, как сам огонь, волосах, и невесомо улыбался, покрепче сжимая руку парня. Их пальцы переплетены, как это было в их первый раз, но даже такая близость казалась недостаточной после всего, что они прошли.       Асано откладывает книгу, взятую из домашней библиотеки, только чтобы поднести связанные в замок руки и, поднеся их к лицу, осторожно прикоснуться губами к руке Кармы. Акабане от неожиданности повернул голову в сторону своего парня, с легким полусонным замешательством на лице, и Асано это кажется очаровательным, так что он не удерживается и улыбается Карме, чуть прикрыв фиалковые глаза, которые так нравятся Акабане. По-доброму усмехнувшись (сейчас это не было похоже на оскал дикого зверя, который готов вот-вот наброситься), Карма также невесомо нежно поцеловал Гакушу куда-то в шею чуть выше лопатки, куда смог дотянуться из его положения. — С Рождеством, Гакушу, — Тихо, не нарушая тишину, а дополняя ее своим голосом, протянул Карма. — С Рождеством… любимый, — Такое непривычное слово, которое всегда казалось приторным, сейчас приятной сладостью отдается на языке. Асано еще раз быстро поцеловал Карму в яркую макушку, на которой плясали огоньки пламени, и вновь откинулся на большую мягкую подушку.       Поняли ли они сразу, что любят друг друга? Вряд ли. Это чувство родилось из желания. Из мимолетных зажиманий в подсобках и за углами, где никто бы их не увидел. Гакушу, в общем-то, было плевать на мнение окружающих, ведь даже если в школе кто-то об этом узнает, никто не посмеет смеяться над ним. С отцом было опаснее. Но Асано любил опасность. Ему бы определённо доставило удовольствия посмотреть, в какую ярость пришел бы отец. Еще один повод начать с ним войну, и еще один повод выиграть. Но они все равно ото всех прятались, ведь это было что-то только для них двоих, их грязная тайна, в которой они упиваются друг другом до искр в глазах.       Асано и Карма соперничали во всем. Никто никогда не упускал возможности уколоть или надавить на что-то, лишь бы вывести другого из равновесия. И когда Карма перешел в старшую Кунугигаоку эта холодная война достигла своего апогея, ведь они буквально целый день находились друг с другом в замкнутом помещении. И вот они нашли способ, как вывести своего соперника из равновесия. Нельзя точно сказать, кто из них первый заметил огонь в глазах другого при одном взгляде, касании, слове, однако в их войне ничего не остается незамеченным. Грязные приемы быстро пошли в ход, и это была любимая их часть.       Незаметно, но эти горячие поцелуи на больших переменах становились более тягучими, пробирающими до костей, будто с помощью них возможно заглянуть в душу. Была ли это лишь привязанность, но плотское желание стало настоящим обожанием. Каждый из них любил все в своем парне, и чувство, которого они раньше не замечали из-за дурманящей пелены похоти, было настолько ощутимо, что игнорировать его уже не было смысла. Да они и не пытались. Их любовь была странной, не приносящей никаких нежных чувств, и казавшейся неправильной, они хотели уничтожить друг друга и уничтожили бы любого, кто оскорбил бы их любимого. Но нежность была. Она была всегда, но была настолько незаметной, что в нее не хотелось верить. Но они были безумцами, которые влюбись, поэтому к черту все представления о «нормальной» любви. Она просто не для них. — Ты думал о том, что будет дальше? — После долгого молчания спросил Карма. Его голос приятно вибрировал, заставляя мурашкам пробежаться по позвоночнику Гакушу. Было очевидно, что Акабане спрашивал о их будущем. О том, что будет после школы. О том, что будет завтра. Будет ли их будущее совместным? — Мне плевать, что будет, — Помолчав пару мгновений и подобрав, наконец, нужные слова, ответил Гакушу. — Если я или ты уедем в другую страну, на другой континент… Это ничего не изменит. Мы вместе.       Короткий ответ, но он несет в себе слишком много для тихого рождественского вечера. «…расстояние не способно стать преградой, ведь мы не такие, как все…», «…мы пара навсегда, что бы не случилось…», «Я не могу жить без тебя…», «ты — мой, а я — твой», и еще куча романтичной чепухи, этой простой истины, которая была так элементарна для них, что все это можно передать одной фразой: «Мы вместе». Расставание неизбежно, и они оба это знают, но к черту «нормальную» любовь, о которой забывают уже на вторую неделю разлуки. До этого момента есть еще два потрясающих года старшей школы, которые должны быть лучшими для них. Это будут их два года. А пока… Камин, приятная книга и теплый Карма под боком, и этого достаточно, чтобы быть счастливым. Это лучшее Рождество Асано.