Вместо второй части:
Собирает Сириус. Сириус чувствует. Чувствует, что жить не сможет без огненно-рыжих волос, без укоризны в изумрудном взгляде. И пятна тёмные на глазах появляются, когда Джеймс в очередной раз поддержку ищет у него, своего друга. Блэк слушает. Какая у Лили красивая улыбка, когда она улыбается. Какая гладкая бархатистая кожа, которой Джеймс никогда не касался, но этого ему и не нужно, ведь иначе быть и не может. Какие у неё яркие, словно огонь, волосы и завораживающие глаза. Он и сам это знает. Понимает Джеймса как никогда, ведь они так похожи в любви к Эванс. А сердце разбивается на тысячи осколков, когда он видит, как Лили и Джеймс целуются. Улыбку натягивает на лицо, ведь надо радоваться. За друга. Думает Сириус, что хуже быть не может, но умирает изнутри, когда Джеймс просит подобрать для Лили кольцо. И свадьба убивает его, и Эванс больше не Эванс. Но окончательно он понимает, что умер, когда видит тело Лили в детской комнате.Часть 1
17 июля 2018 г., 18:01
Бьёт Лили.
— Эй, Лилс. Пошли на свидание?
И снова этот раздражающий голос, этот вихрь чёрных волос и блестящие из-под стёкол очков мягким светом карие глаза. Лили проходит мимо, даже не поворачивая голову. Поттер раздражает.
— Ну… Не в этот раз, Сохатый, — насмешливо протягивает звонкий бас Блэка. Гриффиндорец с кривой ухмылкой хлопает Джеймса по плечу, взглядом тёмных глаз провожая Эванс до поворота. Глаза его задорно сверкают весёлыми искрами, и Лили не обязательно поворачивать к ним голову, чтобы об этом знать.
А через день всё повторяется.
— Эй, Лилс!
И Блэк продолжает весело смотреть, а после в тёмной гостиной утешать Джеймса, говоря, что Эванс ещё одумается, что кальмару из Чёрного озера его непременно предпочтёт, может не сразу. И в какой-то момент Лили, слыша это, съезжает по стене и садится прямо на ступенях, ведущих в спальни девочек. Так, чтобы парни её не услышали, зажимает рот дрожащей ладонью и чувствует, как по щекам начинают течь горькие слёзы.
И ненавидит она Джеймса в этот момент особенно сильно, ведь если бы не он со своими чувствами, Сириус мог бы обратить на неё внимание. Также, как и на остальных девчонок. И была бы Лили рада даже в дружеском жесте приобнятым плечам, хоть и не показала бы этого.
Но Сириус её не трогает никогда, лишь изредка посматривает, когда Джеймс в очередной раз начинает к себе внимание её всячески привлекать.
И слова Блэка, сказанные им в полумраке гостиной, заставляют отчаяние разливаться по венам. А сердце болью обливается, когда понимает Лили, что с Сириусом не быть им никогда, ведь Джеймс никуда не денется.
— Эй, Лилс, — звучит в очередной раз, когда девушка проходит мимо Поттера. И останавливается Эванс. Бровь в вопросе приподнимает, словно не знает, зачем Джеймс её зовёт уже в который год. Словно не слышала всех тех шутливых признаний и тех утешений в полумраке гостиной. — Пойдёшь со мной на свидание?
— Пойду, — кивает Лили, а у Поттера растерянность на лице такая, словно узнал он, что мира волшебного не существует, и всё это его больная фантазия. — В воскресенье, я так понимаю?
— Д-да, да, — кивает Джеймс, запинаясь. И улыбка радостная растягивается на его лице, заставляя стоящих неподалёку девчонок со смешками переглядываться.
Лили всего секунду смотрит на Сириуса, а после кивает и продолжает свой путь. В голове отпечатывается та боль, застывшая в тёмных глазах, и на секунду проскальзывает там же безумная мысль. «А, может, с Сириусом ещё не всё потеряно?» Но словно упавшее зеркало разбивается она, стоит только услышать весёлый и звонкий бас за спиной.
— Ты слышал это? Слышал?! — восторженно интересуется Джеймс полушёпотом.
— О да, братец, — усмехается в ответ Блэк. — Наконец-то.
И Эванс понимает, что всё бесполезно.
Понимает это, когда губы её сливаются с губами Джеймса в поцелуе. Когда руки осторожно обвивают талию, и когда, проходя мимо Блэка под ручку с Джеймсом, получает она полный лукавости и счастья за друга взгляд. Блэк не любит её. Быть может, уважает как девушку Джеймса, но ни каплей больше.
И единственное, что остаётся Лили, это представлять тёмные глаза Сириуса, когда руки Поттера касаются её разгорячённой кожи. Когда боль пронзает всё тело, и шёпот горячий пытается её успокоить. Шёпот Джеймса, не Сириуса. Представлять Блэка, когда прохлада металла охлаждает безымянный палец. Когда губы, с трудом слушаясь, шепчут «да».
Ведь только так мог быть Сириус ближе.
Пускай и в качестве друга Джеймса.