Связь

Бесчисленное количество листов окружало лежащего на полу молодого парня. Разбросанные по всей комнате, исчерченные графитными линиями, изображающие красивое и мужественное лицо. Парень глубоко вздохнул, бессмысленно глядя в белый потолок, думая, за что его так несправедливо наказали? Каким высшим силам он перешел дорогу, и они решили наградить его такой необычной во всех проявлениях парой. Родственная душа. Пара, предназначенная тебе с момента рождения, или по-научному - соулмейт. Шинву мечтал встретить её с раннего детства. И встретив сейчас, не знает, радоваться или огорчаться. Он поворачивает голову, замечая пятна на пальцах и отстранено думает, что нужно вымыть руки, иначе черных пятен от карандаша будет трудно избавиться. Хан Шинву начал вспоминать, как в детстве был одержим мечтами о родственных душах. Ему было пять лет, когда он услышал от мамы сказку о принце и принцессе, которые вместе преодолевали трудности, потому что были связанны душами. Родители были для мальчика реальным примером, и маленький Шинву очень хотел встретить свою вторую половинку души, чтобы защищать, играть вместе с ней и делиться конфетами и игрушками. Мама лишь улыбнулась и, ласково потрепав по голове, сказала, что его половинка будет самой счастливой. Тогда он был лишь ребенком и мало что понимал. «Если я предложу аджосси своего плюшевого мишку, насколько быстро окажусь в сумасшедшем доме?» — Шинву хихикнул понимая: он сходит с ума от того что с ним происходит. Став взрослее, Хан понял, что встретить свою половинку не так уж и просто. Примерно с тринадцати лет, твоя родственная душа начинает сниться одному из пары. Ты рисуешь его, просыпаясь от навеянного сна, стараясь изобразить его как можно точнее, чтобы на утро найти среди знакомых, друзей часть своей души. Хан помнит самый страшный день в своей жизни. Тот самый день, когда к нему в школу пришел полицейский и в присутствии учителя и директора сказал ему, что родители погибли в автокатастрофе. Шинву стоя на кладбище, не ощущает холодного ветра. Ни шевелясь, смотрит на холодную каменную плиту с именами его родителей. Не реагирует, на слезы Юны и поддержку Ик-хана, он хоронит вместе с родителями мечты о второй половинке. Шинву ничего не чувствует, хотя говорят: если одному из вас плохо, связь ощущается сильнее. Хану исполнилось вчера тринадцать лет, сна не было. Утром, найдя в себе силы взглянуть в зеркало, он не нашел и следа чернил на своей коже. Она была такая же бледная, как и вчера. Внутри Хана пустота — его родственной души не существует. «Малолетний дурак!» — ругает себя прошлого, Шинву закрывая глаза. Вспоминая бесчисленные драки, череду детских домов и армию социальных работников, которые пытались справиться с его переходным возрастом и внутренним саморазрушением. Получалось у них, мягко говоря, хреново, его ничего не интересовало, даже друзья, которые беспомощно смотрели на весь беспредел, что он творил. «Впрочем, недолго я гулял!» — Шинву поднялся с пола, и один листок скользнул ему прямо в руки. На него с белого картонного листа смотрели безжалостные серые глаза. Красивое лицо с правильными чертами. Шинву провел по короткой линии носа изображенным плотно сжатым губам, размышляя, каковы они на ощупь. Наверное, мягкие, а сама кожа грубая и чуть шероховатая. Пепельного оттенка волосы, достигающие широких плеч, Шинву постоянно ловил себя на желании их коснуться. Шестнадцать лет. Именно тогда злость на мир вокруг улеглась, и он впервые увидел во сне образ своей второй половинки. Шинву не верил, отрицал, бежал. Изнурял себя тренировками, но в итоге сам не понял, как изрисовал школьную тетрадь неясным образом своей второй половинки. Вскоре ему хотелось выть от досады, ведь он не мог четко его разглядеть. Его вторая половинка была скрыта за неясной пеленой от его любопытных глаз. Шинву желал встречи, настолько яростно и сильно, что кажется, кто-то наверху решил исполнить его маленькое желание. «Чтоб у всех богов мана пропала. Ну почему не послать мне полногрудую красотку со стройными ножками?» — Шинву понимает, что не во внешности дело. И даже не в поле его партнера. Аджосси он классный. До умопомрачения крутой и красивый. Сильный, и безумно одинокий. Казалось бы, такой человек заслуживает любви и заботы. Защиты, пусть и не от противников, которые Шинву не по зубам. Простого человеческого тепла, которое явно в дефиците в жизни модифицированных людей. Шинву готов простить ему даже растерянность по утрам, и нежелание смотреться в зеркало, чтобы увидеть следы от его чернил на лице. Но все мечты разбиваются вдребезги, от невинного вопроса Юны: — Аджосси, а у вас есть родственная душа? — Вряд ли, я не верю в сказки о соулмейтах,- с улыбкой отвечает охранник, не замечая стеклянного взгляда Шинву. — Впрочем, для вас детишки верить в сказки нормально. Что они дальше обсуждали, парень не слышал. Его буквально оглушил ответ аджосси. Дома, он снова и снова вспоминал его слова и думал, думал и думал. Шинву помнил нападение и драку на заброшенной базе только благодаря связи душ. Связь надежно защищала его разум, и Шинву был невероятно этому рад. Принять правду о друзьях и аджосси было просто, он не считал их опасными, хотя было чему удивляться. «Ищем другой разум в космосе, а они у нас под носом!» — хмыкнул Шинву, пожалуй, он бы еще долго шутил на эту тему, если бы сердце не разрывалось от боли. Осознать, что его привязанность, чувства и желания не нужны Аджосси было невероятно трудно. А что он хотел? Не имея раньше выбора, охранник, лишь подчинялся. Теперь у него есть дом и свобода, и они не предусматривают Шинву. Хану остается лишь смотреть и покупать новые карандаши и листы для рисования. Рисовать его лицо, мимолетные эмоции. Шинву запретил себе что-либо забывать. Запретил себе пользоваться чернилами, заменяя их на карандаш. Он думает, едва заметные линии не будут видны на красивом лице аджосси. Пусть хотя бы на бумаге, даже в неприличных снах аджосси принадлежит лишь ему. Плевать на то, с каким обожанием смотрит на него Юна. Абсолютно пофиг, что Регис и аджосси кажутся, невероятно близки. Гораздо ближе к друг другу, чем он с ним. Аджосси часть его души, и пусть он не может прикоснуться к нему. Любить, защищать и делиться чертовыми игрушками. Он может дать ему свободу. Листы аккуратно сложены в папку. Решение принято и Шинву искренне верит, что справится. Но как всегда у вселенной, на него видимо «зуб». Они снова попали в переплет. Снова опасность и невероятно сильные противники. «Понаделают всяких придурков, а потом в мир выпускают. Идиоты!» — Шинву поднимается, чтобы помочь Регису. Он бьет стремного мужика с ножом со всей силой, слыша хруст в руке. Монстр в ярости, и ему достается по полной. Мозг в отключке, а потом словно в замедленной съемке он видит, как нож по рукоять входит в грудь аджосси. Кто-то кричит, возможно, даже он сам. Шинву не знает, но он чувствует, как рвется связь. Из последних сил Хан подползает к аджосси, отталкивая, чьи-то руки. И перевернув его на спину, смотрит в тускнеющие глаза. — Не позволю вам умереть, — и прижимается губами к покрытым кровью губам аджосси. Они действительно мягкие, тонкие, а внутри так обжигающе горячо. Шинву чувствует, как вибрирует в груди тонкая ниточка. Первый поцелуй, связь закрепляется и теперь Хан для аджосси якорь. Он кладет руку на рану, чувствуя липкую кровь и отдавая без раздумий свою жизненную энергию. Больно, перед глазами все плывет. Но М-21 все еще чувствует, как его крепко прижимают к груди, и стоит открыть глаза, как он видит, что его, целует Шинву. Нет, это не обычный поцелуй, потому его рана очень быстро затягивает даже с учетом возросшей регенерации. Еще пара секунд уходит на то, чтобы понять, что творит Шинву. Делится своей жизнью, залечивает рану, оставленную Шарком. М-21 хочет его оттолкнуть, но руки не слушаются. Шинву отстраняется сам, падая ему на грудь обессиленный от происходящего.

***

Юне, Ик-хану и Суйи пришлось смириться с фактом стирания памяти. Шинву находился в лаборатории ученого, без сознания, благо в стабильном состоянии. Если Шинву считал, что его пристальный взгляд остался не замеченным М-21, то он сильно ошибся. Модифицированный чувствовал на себе взгляд подростка, размышляя: что ему нужно? И надо ли его просить прекратить? «Нет, не надо. Пусть смотрит. Пусть мне хоть кто-то не доверяет!» — так думал М-21, совсем не рассчитывая, что улыбчивый и непоседливый ребенок окажется его парой. Шинву наблюдал за ним в школе, дома у Франкенштейна. Скользил по нему изучающим и пристальным взглядом. Он ему начал надоедать, но неожиданные гости в лице D-5, нарушили его планы поговорить с подростком. Если бы он только знал, что таит в себе этот взгляд. Мог ли он представить, что на свете есть его половинка? Нет. Он считал, что у него отобрали и это вместе с правом быть человеком. И даже если она была, родственная душа давно умерла. Ведь точного возраста, как и своего имени М-21 не знал. — Что, произошло Франкенштейн? Что сделал Шинву? Если бы М-21 знал, какой ответ последует за этим вопросом, он никогда бы не спросил. — Он отдал тебе часть своей жизни. — Что? Погоди... но это значит, что Шинву... — Твоя родственная душа. Три простых слова звучат как приговор. М-21 смотрит на подростка, который подключен к необходимым аппаратом и думает, что судьба над парнем зло пошутила. Быть его родственной душой невозможно, неправильно, безумно опасно. Его можно ненавидеть, но никак не любить. Однако поступок Шинву говорит об обратном. М-21 дотрагивается до седой пряди, которая теперь шла от виска до самого кончика. Она ярко выделялась на фоне алых волос Шинву. Вина, вот и все что сейчас чувствует М-21. Оборотень думает, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Второй шанс, дом, работа, а теперь еще родственная душа. Ну, нет! Это просто невозможно! Шинву слишком добрый, светлый для такого монстра как он. «Я не приму эту связь!» — решает М-21, и уговаривает благородных ему в этом помочь. Франкенштейн смотрит с осуждением, но вместе с тем с пониманием. Слишком несправедливо втягивать паренька в их сумасшедший мир только лишь из-за связи душ. Ноблесс не согласен, но вмешиваться пока считает излишним. М-21 и Шинву должны сами решить свою судьбу. Должны сами понять, что, отталкивая друг друга, причинят себе слишком много боли. Шинву приходит в себя в больнице, оправляется от ран и соглашается на разговор. Он смотрит на Региса, Сейру, Рея которые стали ему друзьями. Видит в их неподвижных глазах сочувствие и ему хочется сбежать. Хан слушает директора Ли, но слова не задерживаются в голове. Что они от него хотят? Он никому не собирался рассказывать о них правду. Бога ради, да кто ему поверит, если он хотя бы попытается? Шинву не собирался геройствовать и напрашиваться в команду, ибо, увы предпочитает драться в одиночку. Хан вскинул голову только, когда М-21 сказал следующее: — Шинву о чем ты думал, жертвуя частью своей жизни ради меня? Теперь эта связь... она свяжет тебя со мной. Такой, как я меньше всего заслуживает тебя. Шинву не губи себя, позволь разорвать узы. У тебя еще все впереди, друзья, семья, которую ты создашь с любимой девушкой... я тебе совершенно не нужен. «Вот оно что! Мы тут, оказывается, собрались, чтобы пожалеть болвана Шинву, и сделать все до противного правильно. Ах, Шинву бедняжка, связал себя с неподходящим человеком...» — ярость и злость. Какого черта они тут решают за него и думают, что для него будет так лучше? — Да, что, Вы обо мне знаете?! Нет у меня ничего! Семьи нет. У меня даже вас нет, аджосси. Так что свое беспокойство с разговорами о прекрасном и светлом будущем можете заснуть себе... Я ждал вас всю свою жизнь и не собираюсь отказываться от вас, потому что вы вообразили себя монстром! — Шинву глубоко вздохнул, прожигая всех яростным взглядом. Понимая, что нужно уйти как можно скорее, иначе расплачется как ребенок. — Просто идите к черту. Хочешь свободы М-21, ты её получишь. Шинву громко хлопает дверью и бежит непонятно куда изо всех сил. Не видя ничего вокруг себя из-за слез. Он ведь знал. Все знал наперед. Так зачем? Зачем надеялся, что его поймут? Что его примут! Или хотя бы не возненавидят! Лучше бы он отдал всю свою жизнь аджосси, чем видел в его глазах безразличие. Его никогда не полюбят. Просто, потому что не за что любить. Шинву нравится аджосси, и поэтому не хочет заставлять его встречаться с ним только из-за связи. Наверное, люди сходятся из-за, куда меньших причин. Вот только... «Я не нужен!» Хан забегает в полудостроенное здание и бежит наверх, пока лестница не заканчивается на крыше будущей высотки. Сердце стучит как бешеное, и он садится на бетонный выступ, чтобы отдышаться. Нет, Шинву не думает о суициде, просто ему нужно успокоиться. Нужно время, чтобы справиться. Может, придется сменить школу, переехать в другой город. Жаль, нет средств, чтобы убраться на другой конец света! «Почему у меня вечно выходит какой-то пиздец!» — глубоко вздохнув, Шинву прижимает руку к нагрудному карману, в котором сложен лист бумаги с лицом аджосси. И тут он оказывается прижат к чей-то твердой груди. — Что ты творишь, черт возьми?! Шинву слышит в голосе аджосси беспокойство. Он чувствует кожей, как бешено стучит сердце мужчины. И отчаянно надеется, что это не плод его больной фантазии. — Решил проветриться, а что? — Хан поражается собственному спокойному голосу. Собственное сердце, едва успокоившись, снова забилось в бешеном ритме. Ведь крепкие руки аджосси обнимают его так сильно, словно тот боялся его отпустить. «Мне ведь кажется? Кажется, правда?» — в чем пытался себя убедить Шинву, М-21 не знал. Он лишь выдохнул, когда понял, что ребенок не собирается прыгать. Не собирается расстаться с жизнью, только чтобы не связывать его. М-21 прикрывает глаза, вдыхая запах волос Шинву. Корица и мёд, весьма необычное сочетание. Интересно, это шампунь? — Сколько он отдал мне, Франкенштейн? — Кто знает. Единственное, что его тогда волновало, это спасение твоей жизни. Шинву без сомнений отдал бы все, если бы Регис его не отдернул. — Ты должен мне помочь. Мы должны уговорить его оборвать связь, пока не поздно. — Хорошо, но это плохая идея! И правда, идея была неудачная, с какой стороны ни посмотри, и закончилась посылом их благородных намерений на три веселых буквы. Громкий хлопок дверью, и М-21 тогда почувствовал весь спектр чувств своей второй половинки. Абсолютно весь. Шинву вылил на него их сразу, без тени жалости. «Никогда бы не подумал, что такой сильный парень может быть уязвим и одинок внутри...» — еще один вздох, и М-21 понял, что решение он принял. Решение, которое вновь круто повернет его жизнь. — Парень, у тебя явно плохо с головой. Тебе бы бежать без оглядки от такого монстра, как я, а ты мне жизнь спасаешь и после такого думаешь, что не достоин. Все как раз наоборот. Шинву хочется повернуть голову. Шинву хочет возразить и много чего сказать в лицо этому невозможному существу. Хочет посмотреть в наглые серые глаза и найти там хоть каплю эмоций. Но их там нет. Не потому, что аджосси ничего не испытывает. Просто привык прятать своё сердце за непроницаемой маской. Так проще. Так не больно. Что ж, Шинву знает, как бить, чтобы все «маски» разлетелись вдребезги. Шинву не любитель чертовых разговоров. Сейчас что-то внутри подсказывает, что время поболтать у них будет. Хан Шинву - человек дела. Он поворачивает голову и прижимается к губам аджосси своими. Он вкладывает в их второй поцелуй все: мысли, чувства, мечты. Свою душу, которая с радостью ему открыта. М-21 под напором своих чувств сдается и отвечает на поцелуй. Придерживая голову Шинву, чувствуя мягкость алых волос, они сами не заметили, как поцелуй стал страстным, глубоким и обжигающе горячим. М-21 впервые так хорошо, спокойно, будто он нашел своё место. Воздух в легких у обоих закончился слишком быстро; размыкая губы, оба прерывисто дышали. — Я, - голос Шинву чуть хриплый и прерывистый. — Я хочу любить вас. М-21 в ответ лишь снова целует Хана. Яростнее, крепко прижимая к себе. Он не хочет видеть страх и отчаяние в синих глазах. А вот смущение еще не раз доставит ему удовольствие. В этом оборотень уверен. «Я постараюсь полюбить тебя!» — М-21 понадобится много времени, чтобы сказать это вслух. Шинву потребуется тонна терпения, чтобы услышать эти слова.