Это пройдёт. Наверное...

– Ох, – Гаара тяжело выдохнул, потирая шею. На столе перед казэкаге высилась кипа документов, требующих его пристального внимания и подписи. Сотни, сотни и сотни официальных бумаг, связанных с новыми миссиями, перераспределением рабочей силы, редких и скудных ресурсов, а так же финансовых средств. Предупреждения о песчаных бурях, приглашения к знатным людям, просьбы о переводе или повышении зарплаты, прошения на увеличение объёмов финансирования... Годы идут, а количество документов всё не снижается, с каждым разом лишь увеличиваясь. Особенно в части, касающейся денег. Что поделать, скрытая деревня Песка, расположенная в центре пустыни, посреди золотистых барханов, вдали от морей и озёр, под бескрайним мутно-голубым небом, никогда не хвасталась изобилием хотя бы в одной отрасли жизни. Средств на обеспечение это касалось в наивысшей степени. – Ох... Если подумать о том, сколько документов Пятый перебрал и подписал за то время, что находился на посту каге, то его, без всякого сомнения, можно было бы называть "Бумажным Гаарой". Благо, он всё ещё оставался "Песчаным". Хотя последние несколько лет демонстрировать свою силу в полную мощь не приходилось. Спокойные времена были по-своему тяжелы для ниндзя: малое количество работы, непосредственно связанной с профессией наёмных убийц; напряжение бывалых воинов, которому тяжело дать выход; решение слишком уж бытовых проблем, к которым шиноби, мягко говоря, не приспособлены. – Ох... Однако, сегодня ни гора бумажных листов и ни проблемы деревни заставляли тяжёлый выдох раз за разом слетать с губ пламенновласого мужчины. Проблемой, которая в данный момент беспокоила Гаару больше всего, была его шея. Слегка пошевелив пальцами, он в который раз за это лишь начавшееся утро коснулся места чуть ниже и левее правого уха. Там, не скрываемый ни короткими волосами, ни высоким воротником рабочей одежды, виднелся свежий укус. Основное покраснение уже спало, да и опухоль прошла, но следы зубов на бледной коже казэкаге наверняка бы бросились в глаза любому находящемуся рядом. Если бы только он предусмотрительно не прикрывал раненое место рукой. Сейчас в кабинете никого не находилось, да и пока Гаара шёл до рабочего места, ему удалось избежать пристальных взглядов патруля. Но впереди его ждал напряжённый день, десятки встреч, сотни и тысячи пар глаз, которые могут заметить эту странную, неуместную отметину на его шее. "Может перемотать её бинтом?" – с очередным вздохом подумал Песчаный, одновременно читая длинный и скучный доклад. – "Скажу, что простудился. Или продуло". – Между бровных дуг пролегла глубокая морщинка. – "Но тогда Канкуро погонит меня к врачу, а там избежать осмотра не удастся... И тогда возникнет очевидный вопрос: кто смог "прокусить" абсолютную защиту?.." Пальцы казэкаге, в тот момент не касавшиеся шеи, вздрогнули. – Песчаный щит, ну, конечно! Закрыв левый глаз, мужчина сосредоточился и, сконцентрировав чакру должным образом, использовал одну из своих особых техник. – Связь с третьим глазом установлена. В воздухе возникло песчаное око. "Отлично", – Гаара мысленно кивнул и переместил третий глаз так, чтобы видеть собственную шею. – "Да уж, не заметить его будет сложно". Обнаружив свежий след от укуса, казэкаге снова сосредоточился, в этот раз управляя чакрой через правую руку. Поначалу ничего не происходило, но постепенно повреждение начало сглаживаться, теряя глубину, сливаясь с окружающей кожей. – Уф, – закончив тонкую операцию, Песчаный вздохнул с облегчением и, отозвав дзюцу третьего глаза, вернулся к работе. Теперь, когда проблема с внешностью была решена, он мог сконцентрироваться на выполнении будничных обязанностей главы деревни. ... Или не мог. Если бы Канкуро заметил след от укуса, он бы, безусловно, первым делом потащил своего младшего братца к медикам... А потом устроил бы допрос с пристрастием, откуда, сандаль подери, подобная рана у Песчаного Гаары? Из-за абсолютной защиты мужчину было невероятно сложно ранить. Причём защита эта действовала сама по себе, защищая казэкаге постоянно – даже во сне. Ранение Гаара мог получить разве что по неосторожности израсходовав слишком большое количество чакры... а этого ближайшей ночью с главой деревни точно не случалось. Да и во всём мире людей, способных нанести вред пламенновласому, можно было по пальцам пересчитать. Однако был среди них один, находившийся в непосредственной близости от Гаары. Молодой, удивительный шиноби, уже сейчас признанный старшим поколением как сильный ниндзя. Хладнокровный, умный, расчетливый и, к тому же, со способностями, так схожими с силами Песчаного Гаары. Это был никто иной, как приёмный сын пятого казэкаге – Шинки. Удивительно, не правда ли, но именно он, этот юный и прекрасный ниндзя, оставил след от укуса на шее своего бесконечно почитаемого отца. – Ох... – кажется, для сегодняшнего дня это было главное слово. Теперь Гаара думал о Шинки. Как его только угораздило попасть в подобную ситуацию? С очередным вздохом опустив на стол документы, мужчина сложил перед собой руки. Всё началось из-за него. Неделю назад, когда сын со своей командой отправлялся на сложнейшую миссию S-ранга, что-то дёрнуло Гаару за язык. – Когда ты закончишь с этим, я исполню любое твоё желание, – отец хотел подбодрить Шинки. И как-то вознаградить его за всё то, что молодой шиноби уже успел сделать для Суны, для своих людей и для него. – Любое? – голос сына звучал удивлённо. В его глазах, обычно холодных, мелькнул странный огонь. Казэкаге молча кивнул. Он не видел необходимости повторять свои слова дважды. Да и что может запросить Шинки? Подобно отцу, он не привык к роскоши, да и насущные потребности для него ценнее. Новый набор для вышивки? Дорогие материалы для марионетки? Сын главы деревни не какой-то избалованный мальчишка и, скорее всего, попросит самое дорогое, что только может дать ему такой занятой человек, как глава Суны – время. Так повелось в их семье: лучшим подарком для Шинки был вечер или даже пара часов, проведённых наедине с отцом. Будь то тренировка или уход за кактусами в теплице, вечер у открытого огня с кружкой чая или же чтение свитков – больше всего в своей жизни парень ценил время, когда они с Гаарой оставались одни и разговаривали на отвлечённые темы. "Это нормально для отношений отца с сыном, не так ли?" – тогда подумал мужчина, взглядом провожая группу из шести шиноби. Песчаный был прав, решив какое желание попросит исполнить любимый сын. Но весьма ошибся с подробностями. Пять дней и шесть ночей спустя команда вернулась. Изнурённая, избитая, без боевого снаряжения и без двух членов. Это выглядело, как провал. Однако, выслушав доклад, Гаара понял – то, что четверо остались живы, было настоящим чудом. Чудом, под названием "командование". Их группа попала в засаду ещё на пути к месту назначения. Едва разобравшись с наёмниками, шиноби Песка оказались в пекле самой миссии. Они выполнили задание, сохранив жизнь заказчику и доставив его в безопасное место. Но на обратном пути их поджидали ещё более искусные убийцы. Двое раненных бойцов пожертвовали собой, чтобы дать четверым уйти. Но, даже так, Шинки пришлось почти постоянно использовать своё дзюцу железного песка, защищая оставшихся на протяжении 2/3 пути. Недалеко от самой Суны, улучив момент, командир добил преследователей. Истратив при этом почти всю свою чакру. Другие шиноби, едва стоя на ногах, не бросили своего командира и дотащили его до деревни. – Я впервые увидел его таким истощённым, – прошептал Гаара, стоя у закрытой двери палаты. Ниндзя-медики собрались там, восстанавливая сына казэкаге. – Ещё немного, и он не смог бы вернуться. – Эй, он сильный парень, выкарабкается, – Канкуро, стоявший рядом, положил руку брату на плечо. – Ты знаешь это лучше остальных, Гаара. Шинки – твой сын. Он сильный. – Я знаю, – внутри мужчины шевельнулся застарелый ужас. Хотя нет, не так. Это был отголосок смерти. Костлявой, холодной и тёмной, однажды уже принявшей пламенновласого в свои объятья. Это сделало Гаару сильнее, вылило монолит из его сердца, защищая от страха перед физической болью. Но не страха от потери близких и друзей. Он знал и верил, что сын не оставит его – нет, не сейчас. Это будет слишком для Шинки. Юноша, как порядочный сын, никогда не позволит себе умереть раньше отца. Но пальцы рук сами по себе похолодели, а на виске, скрытом алыми прядями, заблестел пот. – Я знаю, – тихо повторил он, кивнув брату. Шинки пришёл в себя ближе к ночи. Его чакра восстановилась достаточно, чтобы он мог сесть и поесть, но о срочных миссиях не могло быть и речи. – Я обеспокоена его психологическим состоянием, – заканчивая отчёт, сказала женщина-медик. – Остальные члены команды утверждают, что за столь короткое время Шинки-сама не раз оказывался в шаге от смерти. Потрясающе, как у него хватило силы воли продержаться до самой деревни. Не каждый взрослый и опытный ниндзя выдержит такое. Ему сейчас очень нужен отдых. И, если это возможно, внимание близких. – Шиноби не боятся умереть, – произнёс Гаара. Но кивнул, понимая, что хочет сказать врач. – Отдых мы ему обеспечим. Не беспокойтесь. Слова медика гулко отозвались в сердце казэкаге. Тень извлечения Шукаку снова промелькнула перед глазами. Закончив с делами незадолго до полуночи, мужчина отправился в покои к сыну. Он уже заходил к нему, пока Шинки оставался в больнице – именно тогда парень и попросил переместить его в комнату. Врач разрешил, ведь "родные стены лечат". – Как ты? – только открыв дверь, произнёс Гаара. – Уже лучше. Шинки полусидел на кровати и до того, как зашёл отец, смотрел в окно. Там, как всегда, разыгралась песчаная буря. Обратив внимание на пустые тарелки, стоявшие на столе в нескольких метрах от постели, мужчина вздохнул. – Ты вставал? – он зашёл внутрь, закрыв за собой дверь. – Мне значительно легче. Посплю немного и завтра снова на миссию, – обычный человек в такой момент попытался бы улыбнуться, демонстрируя то, что он идёт на поправку. Лицо же Шинки, чистое от его обычных красных меток, осталось непроницаемым. Он лишь коротко кивнул. Да в глазах, неотрывно следящих за Гаарой, горел тот же огонь, как в момент, когда парень услышал про любое желание. – Никаких миссий ближайшую неделю, – мужчина остановился возле постели. Огляделся в поисках стула и, не найдя его, сел на матрас. – Это приказ. – Как пожелаете, отец. Гаара, слегка поражённый ответом, перевёл на сына взгляд. Нынешний Шинки, опытный ниндзя и борец передовой, мог и оспорить приказ. Повинуясь мимолётному импульсу, казэкаге поднял руку и коснулся лица юноши. – Ты устал, тебе надо отдохнуть. Глаза Шинки, словно в замедленной съёмке, раскрылись от удивления. Он приоткрыл рот, чтобы ответить, но оттуда вышел лишь едва слышный выдох. Песчаный не отнял ладони. То, что произошло в следующие секунды, потрясло мужчину до глубины души. В уголках глаз его дорогого сына заблестели слёзы. – Шин-ки? Губы парня сжались в тонкую полоску. Зажмурившись, он чуть опустил голову. Гаара, чья рука по-прежнему касалась щеки юноши, почувствовал, что тот дрожит. – Я так... испугался, – Шинки сделал короткий вдох, словно набираясь смелости сказать следующую фразу. – Испугался, что... "Шиноби не боятся умереть", – про себя повторил казэкаге. Он бы произнёс это вслух, но видел, что его мальчик пытается закончить. – …что больше не увижу вас, отец. Что, если умру, больше никогда не смогу вас увидеть. Я ещё никогда не был к смерти так близко… но я не мог, просто не мог умереть. Будь на месте Гаары Наруто, у хокаге бы от изумления отвалилась челюсть. Но, привыкший держать эмоции под контролем, Песчаный едва ли поменялся в лице. Мужчина был неуклюж во всём, что касалось отношений с противоположным полом и, хотя фраза сына "я испугался, что больше не увижу вас, отец", могла быть истолкована невинно, жизненный опыт подсказывал Гааре, что здесь и сейчас кроется потаённый смысл. Глубокие и сильные чувства не чужды мужчине: он любит свою семью, Наруто, других своих друзей, всех (или почти всех) жителей деревни. И, конечно же, испытывает тёплую привязанность к Шинки. Тот был его сыном. Пусть приёмным, и их не связывали узы крови, но, быть может, так было даже лучше. Ибо их родство было прочнее и глубже. То, что кровь не главное в отношениях, слишком хорошо понимал Гаара, которого до четырнадцати лет с собственной семьёй связывали узы разве что ненависти и боли. Он всё ещё держал руку на щеке Шинки, пока тот продолжал говорить. – Я не знаю, почему это произошло только сейчас. Ведь не раз уже сталкивался со смертью. Шиноби не боятся умереть, я это знаю. Но в этот раз, мне стало действительно страшно, – его руки, большие, натренированные, хорошо управляющиеся как с железным песком, так и с нитями чакры, протянулись вперёд и, схватив камзол Гаары, смяли его. Парень склонился, дрожа всем телом. Слёзы продолжали течь из закрытых глаз. – Потерять не себя, а свою возможность быть с вами. – Шинки, – наконец смог произнести Гаара. Нутром он чувствовал, что, ещё немного, и всё это выльется в нечто такое, чего он не ожидал. То, к чему он, как профессиональный шиноби, вовсе не подготовлен. Его, уже не в первый раз, били в единственную слепую зону – в отношения. Пусть в отличие от случая, когда его попытались предать, замаскировав это под сватовство, Песчаный чуть больше понимал людей и их чувства, слышать подобные откровения от собственного сына он был не готов. – Я... я не могу больше держать всё это в себе... – в одно мгновение парень взял себя в руки. Он перестал дрожать и, выпрямившись, посмотрел в глаза казэкаге. – Я люблю вас, отец. И нет, не так, как сын любит своего родителя. Это чувство глубже, шире и, быть может, темнее. Оно придаёт моей жизни смысл. Всё, чего я желаю – быть с вами рядом. И меня устроит даже... – он замолчал. В глазах, полных решимости, Гаара увидел тень страха. Ужас быть отвергнутым, признавшись. Да, мужчина плохо разбирался в тонкостях человеческой натуры, и долгое время не видел разницы между любовью брата и сестры, и возлюбленных. Но он хорошо знал оборотную сторону медали – ненависть и одиночество. Чувство бесконечного холода, отрицание самой жизни и страх, что твоё существование ничего не стоит. Только любовь может наполнить твоё сердце светом, защитить от тьмы и обогреть. Это рассказал Гааре его дядя – Яшамару, но лишь Наруто, его самый первый друг, смог объяснить и показать на деле. Песчаному сложно было понять чувства Шинки, сам он не испытывал чего-то похожего. Однако достоверно казэкаге осознал одно – если сейчас оттолкнуть сына, для мальчика мир будет разрушен. Возможно, он бы выдержал такой удар, если бы был здоров и телом, и духом. Но сейчас, когда юноша так слаб, любое неверное слово разорвёт его пополам. – Вот как, – мягко улыбнувшись, произнёс мужчина. – И ты всё это время молчал? – его рука сместилась, взъерошив тёмные волосы парня. Тот всхлипнул. В глазах, едва высохших, снова заблестели слёзы. – Как давно? – Это росло постепенно. Я не знаю... Лет пять-шесть... может быть больше. Гладя волосы сына, Гаара чувствовал, как тот успокаивается. "Так давно? Бедный мальчик", – казэкаге тихо вздохнул. Пальцы продолжали перебирать тёмные пряди. – "Я раньше не обращал внимания, что его волосы такие мягкие. И пахнут приятно. Хотя, быть может, это заслуга сестёр". – Шинки, – приняв решение, мужчина замер. – "Мне надо уйти, отложим этот разговор до того, как ты полностью поправишься. Пусть даже это выглядит, как бегство". – Именно это он собрался произнести, когда юноша перебил его. – Отец, – в голосе сына, ещё недавно полном слёз и отчаянья, звучала привычная для него уверенность. – Я хочу сейчас попросить вас об исполнении любого моего желания. "Смотря какого", – едва не сорвалось с губ пламенновласого, когда он понял, что сам себя поставил в тупик. – "Любого..." – Да... – по спине пробежал странный холодок. Не неприятный, однако же и особого удовольствия своим присутствием он не вызвал. – Этой ночью... останьтесь со мной. – Э? – короткий выдох, едва различимый, успел вылететь изо рта Гаары прежде, чем Шинки закрыл его поцелуем. Казэкаге остолбенел. Подобно марионетке, он был не в состоянии двинуться, пока парень заключал его в свои объятья. "И откуда у него столько силы?" – пролетело в белом, как полотно, сознании Песчаного. Само его существо заполняли вопросы и непонимание, что делать в подобной ситуации. Он был безоружен. Более того – он сам лишил себя оружия, заикнувшись про желание, придя сюда и не найдя в себе сил сказать, что любовь Шинки... "Любовь Шинки что?.. Не будет иметь ответа?.." – сомнения, столь же неожиданно, как поцелуй сына, ворвавшиеся в голову Гаары, прогнала резкая боль в шее. Дёрнув глазом, казэкаге вынырнул из размышлений, наконец поняв, что пора брать ситуацию в свои руки. – Шинки, – он приподнял руку, которой до недавнего времени гладил волосы парня, и, поменяв её положение, упёрся сыну в плечо. – Отец... – шёпот юноши оказался настолько тихим, что, если бы он прозвучал не у самого уха мужчины, тот его бы не расслышал. Хватка Шинки ослабла. А, когда казэкаге попытался выпрямиться, то обнаружил, что его мальчик уснул. – Ох, – озадаченно заключил Песчаный, словив грузное тело сына прежде, чем оно опрокинулось на подушки. – "Видимо, это были его последние силы". – Он, снова недоумевая, осмотрел спящего Шинки. – "Оно и к лучшему". Окончательно освободившись из объятий, Гаара поднялся. Уложил парня в кровать, накрыл одеялом. Встал рядом, скрестив руки на груди. "И что же мне теперь делать?" Казалось бы, "уйти" было очевидным ответом. Но тогда он нарушит обещание, данное Шинки – выполнить любое его желание. К тому же, это позволит сыну не только справедливо обидеться на нерадивого отца, но ещё и даст возможность потребовать нового желания. Неизвестно насколько в этот раз безумного. – Он хотел, чтобы я остался с ним этой ночью, – пробормотал казэкаге, всё так же изучая спящего юношу. – Не похоже, что он проснётся. Со вздохом подняв руку, Гаара призвал немного песка из тыквы. Аккуратно сдвинул с его помощью Шинки ближе к стене. – Так и быть. Зато никаких претензий, – убрав песок обратно, мужчина забрался на край постели и вытянулся рядом. Шинки, ощутив чужое присутствие, повернулся. Песчаный уже приготовился к пламенной отцовской речи, когда сын, пробормотав "Гаара", замер лицом к нему. "Ты настолько привязан ко мне? Нет... любишь?" – нечто щемящее, тянущее проснулось в груди пламенновласого. – "Разве же это "тёмное" чувство?" – Осторожно подняв ладонь, он погладил парня по голове. Вернул руку на место. Шею жгло и Гаара уже представлял, что завтра с утра его ждёт крайне необычная головная боль в виде придумывания способов маскировки следа от этого укуса. Очевидно, применив технику собственной абсолютной защиты, Шинки смог прокусить песчаный щит. Зачем он это сделал, оставалось для казэкаге загадкой. Но, так или иначе, парень, мирно спящий в нескольких сантиметрах, был очень дорог для Гаары. Пусть чувства, столь сумбурно вылитые на отца, выходили за грань привычного понимания мира, властитель скрытой деревни Песка не собирался отворачиваться от них. "Он так долго держал всё в себе, что, пожалуй, ситуация разрешилась даже благополучно. Хотя над ней ещё предстоит поработать. Но об этом мы подумаем вместе. Это важные чувства Шинки, и я должен очень внимательно изучить этот вопрос, чтобы не прогадать с ответом". Закрыв глаза, Гаара сам стал погружаться в сон. Укус по-прежнему болел, но стерпеть подобное было сущим пустяком для казэкаге. "Пусть ему уже двадцать лет, думаю это пройдёт... наверное. А, быть может и нет... ведь любовь это..." – сознание Песчаного потускнело и очистилось, побеждённое перед дрёмой. Но последней мыслью, ясно промелькнувшей в голове Гаары было то, что ему нравится запах, царящий в комнате Шинки.