Художница

В небольшой мастерской на осколках разбитого зеркала лежит девушка в порванных чулках, кружевном белье и с цепочкой на шее. Чтобы та не замёрлза, хозяйка любезно расставила рядом обогреватели. Эта самая хозяйка сейчас стояла у холста, прикидывая в уме параметры будущей картины, а заодно пыталась запомнить натурщицу в мельчайших деталях. На всякий случай сделав пару снимков на профессиональный фотоаппарат, художница вернулась на своё место у холста. Со стороны казалось, что та, которая должна писать портрет, позирует сама. Во всяком случае было бы интересно написать её собственный портрет, когда она занята работой. На холсте появляются первые и неуверенные мазки, а потом постепенно Оксид погружается в свой собственный мир образов и ощущений, а единственной связью с реальностью остаются холст и кисть. Натурщице не совсем удобно лежать в такой позе, а один осколок неприятно впился в ногу и грозился поранить кожу. Однако, девушка не спешила пытаться сменить положение. Натурщицей всегда трудно работать, она привыкла. К тому же, наблюдать за этой художницей очень интересно. Она не выглядит такой, как остальные... Волосы оттенка колы собраны в очень аккуратный хвост, на чёрной водолазке нет ни единого пятнышка краски, чёрные джинсы аккуратно обтягивают бёдра художницы, а лакированные туфли отражают свет. Художницы обычно выглядят как-то не так. Слишком чётко и аккуратно. Прямо как портреты, что она пишет... Оксид - молодая портретистка, не знаменитая, но и не безызвестная. Пишет только женские портреты, часто эротического характера. На вопросы о своей ориентации только фыркает, ничего не отвечая. Её жизнь слишком чёткая, выверенная и серьёзная. Всё находится в определённой гармонии, соблюдены все масштабы, отсутствуют лишние детали. Ей просто некогда заниматься чем-то ещё, кроме своего творчества, да и она не испытывает сожалений по поводу отсутствия любимой девушки под боком. Именно девушки, потому что Оксид не любит мужчин. Кроме холста в жизни Оксид могли подолгу находиться лишь понравившиеся натурщицы. Ну, может ещё мальчишка, выполняющий роль прислуги. Девушка забрала его из такой же неблагополучной семьи, как её собственная, и теперь обеспечивала. Он всего-то на пару лет младше её самой, но кажется ей сущим ребёнком. Он платит за благосклонность выполнением домашних дел и живёт так, как хочет. Оксид ему никакая не нянька. Вот и сейчас дверь в мастерскую приоткрывается, а из дверного проёма выглядывает мордашка мальчика. Он немного краснеет, завидев натурщицу, хотя должен был уже привыкнуть. Робко поставив поднос с чаем и кофе на небольшую тумбу, стоящую в углу комнаты, мальчишка исчезает. Оксид, закончив с первым слоем, отключила обогреватели и предложила натурщице выпить с ней кофе. Та, накинув на плечи халат, присела на единственный в мастерской стул. Сама художница сидела на более низкой тумбе, чем та, что сейчас играла роль стола. - Давно вы рисуете? - Достаточно давно, с самого детства. - Учились где-то? - Не довелось, к сожалению. - Получается, вы сами научились писать такие картины? - Да, было бы желание. И давай на ты. - Хорошо. И сколько же тебе лет? - Конфиденциальная информация. - Стесняешься своего возраста? - Его разглашение доставит мне юридические проблемы. - Так ты ещё и несовершеннолетняя? - Да, именно так. - Насколько же целеустремлённой надо быть... - Выбора мне жизнь не оставляла. - А мне оставляла. Знаешь, мне не нравится моя работа, всё равно, что на панели. Ощущаешь себя грязной, позволяя рисовать себя разным людям. Секс хоть удовольствие доставляет и меньше времени занимает. - Ну а чего тогда не на панель? - Лелею мечту выйти за художника, но пока не выходит. - Художники чаще всего женятся на работе, а жена оказывается любовницей для редких интрижек. - А у тебя кто-то есть? - Нет, не повезло разжиться любимой женщиной. - Так ты действительно лесбиянка? - Какие-то проблемы? - Да нет... Просто не привыкла. - Вот поэтому я никак не разживусь любимой женщиной. Оксид улыбнулась, впервые за всё время. - Если ты не против, то мы могли бы завтра сходить в ресторан. - Тогда я возьму с собой одежду на этот случай. - Моё общество тебе не в тягость? - Ну, я хочу замуж за художника... Почему бы мне не попрактиковаться на художнице? - О, вот оно как. - Надеюсь, я тебя не обидела? Это была неудачная шутка. - Нет, всё в порядке. Жду тебя завтра в это же время, в ресторан отправимся после того, как я завершу работу. - У меня была знакомая девочка с розовой ориентацией. Хочешь, достану её номер для тебя? - Было бы неплохо, спасибо. - Тогда до завтра. - Буду ждать. Натурщица, скинув халатик, на ходу натянула платье и сняла с вешалки пальто. Уже через пару минут её не было в квартире Оксид. Художница, ещё раз оглядев набросок, покинула мастерскую. Заглянула в комнату мальчишки, что сейчас склонил голову над учебником, но предпочла не заходить. В своей комнате она, скинув туфли, буквально рухнула на кровать и открыла ноутбук. В онлайне её дожидалась пара знакомых девушек, а на почте было много предложений и заказов. Заниматься работой сейчас совершенно не хотелось (итак почти всё время уходит на это), поэтому она занялась бесполезной болтовнёй. Может ночью, когда она снова не сможет уснуть из-за воспоминаний, она вернётся в мастерскую и сделает пару набросков. Или просмотрит все заказы и предложения, что ей прислали. Или на худой конец включит порно, чтобы отвлечься. А можно просто думать о том, как прошло последнее свидание. Свечи, цветы, поцелуи... Непозволительная роскошь, в общем. А какие девушки ей нравятся? Высокие, стройные, с небольшой грудью и округлыми бёдрами. Может даже немного сутулые. Желательно с бледной кожей и чёрными волосами. Не даром ей так нравится сказка о Белоснежке. Художница-лесбиянка... А что тут такого? Если этим миром правят мужчины, то почему нужно им подчиняться? И почему художник не может иметь своего особого мировоззрения? Все эти чёртовы искусствоведы готовы восхищаться пятном кетчупа на майке, а ориентация, отличная от нормальной, для них часто является поводом для презрения. Что за люди, а? Трудно найти кого-то, кто не будет задавать лишних вопросов. Впрочем, если ни слова не говорить о том, что ей нравятся девушки, никто от неё не отворачивается. А уж если привыкают, то приходится потом мириться. Вот и сейчас собеседницы смеются на довольно грубый флирт. Грубый не потому, что Оксид ведёт себя как-то не так, а просто потому что романтики не достаёт. Её сердце отдано работе, а не кому-то ещё. Завтра всё будет так же, как и в остальные дни. Мальчишка приготовит завтрак и уйдёт в школу, Оксид поест и вернётся в мастерскую. Потом придёт натурщица, художница закончит новый слой и отправится в ресторан. А там вино, свечи, романтическая обстановка и всё такое. На выходе, может, заполучит поцелуй. А если совсем споит натурщицу, то, может, обломится ещё что-то. Пару дней они ещё повстречаются в мастерской, а потом разойдутся, как в море корабли. Потом продажа картины, новая натурщица и всё заново. Циклично. Успех в жизни - штука относительная. Вот есть у неё деньги, своя квартира, некая слава и даже поклонники. А в то же время семьи нет, любимой нет, времени тоже нет. Успех? Да, наверно. Чтобы получить одно, всегда приходится пожертвовать чем-то другим. А с мужчинами всё-таки легче. Правда, пришлось сменить цвет волос, чтобы у тех пропало желание шутить про блондинок. Пришлось стать жёстче, чтобы пропало желание домогаться. Пришлось их невзлюбить, чтобы жить не мешали. А так с ними всё-таки легче, конечно. Оксид сильная и целеустремлённая. Хотела научиться рисовать - научилась, хочет найти любимую женщину - найдёт. А пока соберёт коллекцию портретов, станет ещё более знаменитой и заткнёт-таки того мужика, что сказал ей, что она ничего не сможет. Родителей уже заткнула, его тоже сможет. Художники вообще могут абсолютно всё, если хотят.