Единорожек

Его взор был устремлён далеко за пределы привычной местности - густых крон деревьев, остроконечной крыши замка, к небесам, окрашивающимся с наступающим рассветом в причудливые тона и полутона ярких необычайных цветов теплейшей палитры. И всё было бы обыденно, если бы не скопление действительно самых разных оттенков на небосводе. Полоса нежно-красного цвета прорезалась на закате, и от неё молочными переливами отходили другие цвета по мягкости сочетания, начиная от оранжевого и заканчивая даже зелёным. Увиденное несказанно удивило вампира, так что он даже снял свои солнцезащитные очки. Ему по-прежнему не нравилось солнце, он его ненавидел. И само существо противилось долгому пребыванию под пробуждающимися лучами светила, но любопытство одерживало верх. Однако, всё вышесказанное - глупость по сравнению с тем, что же случилось дальше. От созерцания и эдакой медитации отвлекло тихое ржание непокорной лошади. Её нрав можно было определить даже по голосу; настолько он был неприятным и возбужденным. Казалось, она крайне возмущена чем-то, даже озабочена. Алукард, наконец, отвёл взгляд от неба и посмотрел вдаль. К нему приближалось мифическое во всех смыслах существо: с телом крепкого коня гнедой масти и ...головой человека. Это было заметно уже по развивающимся волосам, чётко очерченным губам и линии подбородка. Но вот почему-то само лицо этого существа было скрыто от его очей, словно бы покрыто туманом или размыто. Вскоре тварь приблизилась к вампиру, склонилась к нему в приветливом жесте, притопнула передней ногой. Вот тут-то взор и прояснился: знакомая повязка на одном глазу, пластырь на носу, шаловливое изумрудное зрение. И произнесла она с полной надеждой в зелёных глазах... — Охренеть, он наконец-то помер? Носферату очнулся также быстро, как и уснул. Все просторы сна растворились в небытие, но лицо Бернадотте, впритык приближенное к дракуле - никуда не делось. Наёмник не обращал внимания на проснувшегося вампира, и чтобы убедиться в своей догадке по поводу его смерти, для наглядности даже потыкал того длинным пальцем. — Б-бернадотте-сан, — тихое бормотание полицейской откуда-то со стороны. Она-то поумнее, заметила пробуждение своего хозяина. — Две секунды или трупом станешь уже ты, — холодный, совершенно отстранённый голос господаря Угровлашской Земли. От двух фигур словно и след простыл, и только уже в коридоре слышны любопытные голоса: — Мне показалось, или у него голос сонный? — произнёс Пип. — Это... мило, — тише - со стороны Серас. «Они трупы», — передумал вампир.