Полная боли железная дева

Ангела мечется по кровати, хрипло дыша, словно загнанный зверь. Одеяло цепко обвило ноги, и она пытается освободиться из плена, но лишь больше запутывается в мягкой ткани. Особенно сильная судорога — и она просыпается, скатываясь на жесткий пол в попытке сбежать от неведомого. Циглер не помнит, что ей снилось, но боль и страх не отпускают и наяву. Она подтягивает к себе колени и утыкается в них лицом, закрыв глаза и закусив губу. Лопатки болят, а крылья за спиной топорщатся бесполезными железными ветками. «Доктор Циглер, вы понимаете что именно просите? Я не ручаюсь за безопасность данного эксперимента» «Да, я… понимаю. Но все же, сделайте как я прошу» Выпив таблетку, она все-таки забывается хрупким, беспокойным сном. Отдыха он не приносит, будто она и вовсе не спала. Наутро лопатки все так же болят, а в основании крыльев скопился гной. Привычным движением Ангела слегка надрезает поджившие раны, а после смазывает перекисью. Кожа вокруг крыльев ярко-розовая, вздувшаяся, болезненно пульсирует при малейшем нажатии и изменений нет уже долгие недели. Кадуцей бессилен, и иногда Ангела задумывается, а было ли это такой хорошей идеей? Потом складывает крылья. Да, было. «Тело может отторгнуть такое количество металла. Я все-таки советую подумать еще раз. Такое устройство практически бесполезно, а риски слишком велики» «Я знаю про риски не меньше вашего, доктор О'Доран! Поверьте, у меня есть причины так поступать» Весь день Циглер бросает то в жар, то в холод. Она привыкла к этому, и когда у нее в очередной раз начинает кружиться голова, уверенным движением достает таблетки. Их четыре. Обезболивающее, жаропонижающее, антибиотик, витамины. Последние, конечно, не обязательны, но и не навредят. Уже через минуту ей становится лучше и она продолжает работу. Столько больных… к концу дня ломота в висках настолько сильна, что обезболивающее не справляется, хотя, скорее всего действие таблеток просто прекратилось. Принимать очередную порцию, однако, женщина не спешит. Нужно учиться обходиться совсем без них. Помнится, в первые дни после операции, она и трех часов без них не держалась, а сейчас пьет раз в день. Прогресс. «Операция прошла успешно. Пара дней покоя и все должно зажить. Советую Вам как можно быстрее разобраться с, хм, управлением» «Спасибо вам за помощь в этой глупой затее. Я перед вами в долгу» «Пустяки. Я буду наблюдать за дальнейшей адаптацией» Ночью все повторяется. Иногда Ангеле становится интересно, что же ей такое снится, что мозг милосердно блокирует воспоминания? Вопрос скользит по краю сознания, сразу же растворяясь под градом более насущных проблем. Она пытается снова уснуть, но и в этот раз без снотворного не обойтись. Циглер хмурится. Нет, с этим нужно что-то делать как можно быстрей. Но явно не сегодня, слишком велик риск срочного вызова. От сонного врача мало пользы. Ангела совершенно не понимает, что каждый раз оправдывает себя одинаково. «Боже мой, Циглер! Что с Вами произошло?!» «Я… я не знаю. Я встала, как обычно размяла крылья, но потом… Я правда не знаю, как это произошло!» Ближе к утру ее вызывают. Взрыв в жилом квартале, множество погибших и раненых. Их привозят в больницу как можно скорей, но многие умирают при транспортировке. Ангела хватает походную аптечку и выбегает из здания. Адрес ей неизвестен, но это не проблема. Она медленно закрывает глаза, и мир послушно проступает зловещими темно-розовыми мазками на изнанке век. Циглер медленно поворачивается. Она понятия не имеет, откуда у нее эта способность, как, впрочем, и множество других. Вот оно! Центр катастрофы найден. Доктор резко распахивает глаза и отрывается от земли. Крылья за спиной раскрываются, послушные ее воле, и выпускают наружу полупрозрачные тонкие лезвия света. Едва подсвеченная рассветом, она и правда похожа на ангела. Особенно в глазах покалеченных, едва живых людей. «Интересные побочные эффекты. Признаться, я не ожидала такого, но это весьма занимательно. Будьте так добры, начните вести дневник и записывайте все, что с вами происходит. Я же попытаюсь найти причину…» Большую часть людей удается спасти, но цена весьма высока: уже к середине дня Циглер валится с ног. Крылья, еще с утра сиявшие чистым светом, теперь едва мерцают. Верхнюю часть спины ломит, и Ангеле даже не надо видеть стык кожи с металлом, чтобы знать, насколько все плохо. Домой ее отвозят. Ее спина покрыта плотной коркой крови, гноя и сукровицы, но она слишком устала, чтобы что-то с этим делать. Стоит оказаться на кровати, Ангела моментально проваливается в беспокойный сон. «Я нашла способ минимизировать неблагоприятные эффекты, не удаляя крылья, но процедура будет очень болезненной, и я все еще не гарантирую отсутствие побочек. Вы готовы к этому?» «Просто сделайте с этим что-нибудь. Пожалуйста» Операция идет без наркоза и с минимумом обезболивающего. О'Доран не объяснила почему, но это явно не из-за желания причинить боль. Несмотря на все шепотки за спиной, Мойра не относится к людям как к расходному материалу и она по-настоящему хороший специалист. Циглер отчаянно кричит, когда аппарат задевает нерв, но Мойра не отрывается ни на секунду. Ей нельзя отвлекаться, иначе все станет еще хуже. Сначала крылья прижились на удивление быстро и даже покраснение, которое могло перейти в аллергическую реакцию, быстро сошло. Ангела стала ангелом в прямом смысле: золотистые крылья позволяли ей перелетать от одного нуждающегося к другому со всей возможной быстротой. Но потом что-то пошло не так. Циглер не придала значения появившемуся розоватому свечению, хотя Мойра ясно сказала сообщать обо всех отклонениях. И однажды давно зажившие раны около крыльев открылись. Кровь, вопреки всем законам физики, поползла по металлу вверх, алыми каплями собираясь на желтых перьях, быстро скатываясь и светлея до прозрачности, оставляя за собой розовые дорожки. Раны все не закрывались, придав мягкому свету розоватый оттенок, хищно поблескивая на металлической основе. Боль, которую испытала доктор, невозможно описать. Теперь каждый раз, исцеляя союзника, Ангеле приходилось терпеть океаны боли. И даже то, что исцеление теперь происходило и без Кадуцея, не было достаточным утешением. Она в короткие сроки потеряла огромное количество крови, уже через несколько дней не имея сил даже встать с постели. Простыни окрашивались красным чуть ли не быстрее, чем их меняли. Крылья, впрочем, ощущались теперь как родные. А во время второй операции, проведенной буквально на коленке, Ангела потеряла сознание. «Я закончила. Доктор Циглер, как Вы?» «Спасибо вам за то, что все-таки согласились помочь в этой глупой затее. Со мной все в порядке» «Глупой затее? Вы считаете спасение собственной… Погодите. Что последнее Вы помните?» «Вы согласились вживить мне крылья от костюма Валькирии. Что-то не так?» «Видимо, Вы… ох, простите. Срочный вызов, поговорим позже» «Хорошо» Они так и не поговорили после этого. Они должны были поговорить! Ангела должна была это помнить, это очень, очень важно, ведь… …Ангела проснулась, задыхаясь от ужаса и боли. Все же, что за кошмар ей постоянно снится?