Узнавание

      Когда дело не доходит до настоящего сближения, можно поверить, что спутник по долгому приключению — почти как старый супруг: даже без разговоров по душам знаешь о его привычках больше, чем хочется. Феос известно, что Вален на привале подкладывает под голову только руку, чтобы не зацепить подушку или одеяло рогами, и спит, словно каменное изваяние, не ворочаясь во сне. Она знает, как он позевывает, каким движением разминает затекшую шею, как потягивается и как раздражающе скребет ногтями основание рогов, когда просыпается. Ложку он зажимает в кулаке и глотает пищу жадно, но никогда не давится и не чавкает. Он вообще на удивление негромок для своих размеров — если речь не идет, опять-таки, о чесании рогов, — тихо ходит, скупо жестикулирует, незаметно возникает за спиной, редко повышает голос.       Даже в постели. Вален любит быть сзади и предпочитает молчать — и к этому совместное путешествие не готовило. В первый раз Феос испытала жуткую неловкость, почти стыд; она не могла понять, доставляет ли ему удовольствие это занятие или он механически получает разрядку: вот Вален тяжело дышит в темноте, сглатывает слюну, прижимается губами к ее плечу, заглушая стон, — и тут же отстраняется. После этого, правда, он притянул Феос к себе, сонно поглаживая ее спину в такт выравнивающемуся дыханию, но ей тяжело было не видеть его лица, не слышать голоса. И не то что бы Вален отказывается пробовать что-то еще — но из-за хвоста и рогов ему не слишком удобно быть на спине, а Феос не особо нравится, когда над ней нависают, пригвождая к постели. И он действительно любит быть сзади. Конечно, это все решаемо, но пока Феос кажется себе то слишком привередливой, то слишком неловкой, то слишком мнительной.       В каком-то отношении они как будто вновь два незнакомца, неуклюже привыкающие друг к другу. Что-то из новых открытий обескураживает, что-то огорчает, что-то радует.       Это неожиданно, что Вален, при всей своей сдержанности, очень ласков. Он любит маленькие нежности во время обыденных занятий: коснуться щеки или руки, пригладить волосы, положить подбородок на плечо, что-то вместе читая. Он может бесшумно подойти к ней сзади и, приподняв ее косу, поцеловать в шею или зарыться лицом в затылок. «Совсем как Дикин», — думает Феос в такие моменты, но старается не произносить вслух, потому как — еще одно удивительное открытие — Валена это всерьез задевает, словно она говорит о другом мужчине, сопернике. Может быть, Валена обижает, что она, так часто тискавшая кобольда, все еще привыкает столь же непринужденно прикасаться к своему возлюбленному.       — Вален? — окликает она.       Он полирует нагрудник. Оружие и доспехи Валена всегда в полном порядке, даже у пятнышка грязи нет ни малейшего шанса. Феос давно знает об его аккуратности, но теперь ей известно и то, что по ее телу его руки движутся с той же медлительной старательностью, и это одно из приятных новых открытий, компенсирующих молчаливость. Он вскидывает голову.       — Да, любовь моя?       Вален куда решительнее, чем Феос: как только их отношения обретают определенность, он начинает говорить ей «любовь моя» с той же спокойной серьезностью, как до этого величал «миледи».       — Я тебе не помешаю, если сяду рядом?       Вален улыбается — той открытой улыбкой, которую Феос так любит, потому как от нее еще больше сияют его яркие голубые глаза.       — Не помешаешь.       Она приваливается к его боку, кладет подбородок ему на плечо. Слегка сдвигается в сторону, когда Вален дергает острым ухом: он не любит, когда над ним дышат. Серой от Валена сегодня припахивает сильнее обычного: он презирает притирания, которые могли бы замаскировать запах выходца из Бездны, и это одна из его мужских привычек, с которой Феос мириться не намерена. Но в то же время Вален такой теплый, и управляется с нагрудником только одной рукой, чтобы не тревожить Феос, и ей не хочется сейчас спорить.       Она слышит, как Вален тихонько напевает, скорее даже мурлычет, так что можно разобрать только отдельные слова: «По Планам… ищу тебя… не нахожу…» и прячет на его плече улыбку. Вален любит петь и не любит, когда другие это замечают: можно представить, каким мучением для него было путешествие, где только Дикин мог быть беззаботней певчей птички!       Феос осторожно запускает руку в спутанные волосы Валена, пробирается к рогам: забавно, когда она сама их тихонько поскребывает, звук не кажется таким раздражающим. Вален прикрывает глаза, откидывает голову, но нагрудник не отпускает: бросать дела на середине тоже не по его части.       Слегка разочарованная, Феос убирает руку, но тут Вален удивляет ее: доспех все-таки оказывается на земле, а рядом с ним — и сама Феос; над собой она видит склонившееся лицо с блестящими глазами. Вален ухмыляется. Новое открытие: своим привычкам он вполне способен изменять.       Наверное, его тоже много что смущает или не радует в ней: ее любовь к вульгарным побрякушкам, привычки жевать на ходу или трогать его хвост… десятки мелочей, о которых она знает или даже не подозревает. Но сейчас, когда Вален устраивается рядом с ней, все мысли вылетают у Феос из головы. Они узнают друг друга — и это все-таки прекрасно.