***
— Почему ты признался мне? — спрашивает Гаара. Его мятного цвета глаза ничего не выражают, а вопрос кажется настолько глупым, что собеседник лишь недоуменно всматривается в слишком бледное лицо. — Я сказал только то, что чувствую, — фыркает Канкуро после нескольких секунд тишины. Почему-то сильно хотелось стукнуть брата по голове, а потом зарыться в кажущееся жесткими, но такие мягкие на самом деле волосы и поцеловать. Бережно, как-будто боясь разбить фарфор бесчувственной, прекрасной куклы, но в то же время жарко, чтобы растопить её сердце. Канкуро держится из последних сил, ведь брат не поймёт. Слишком долго он был под строгим контролем отца, чтобы понимать обычные, человеческие чувства. Он так же, как и Раса, с самого детства учился убивать. С десяти лет он уже не выходил в свет просто так. Только, чтобы лишать людей жизни. Детей, их родителей. Ему было все равно, что кого-то ждут дома или что будут за них переживать, а за кем-то даже плакать. Он тоже плакал, просил его выпустить, помочь. Но к нему никто так и не пришёл. Нет, это не месть! Это инстинкт хищника, который когда-то взрастил и лелеял отец, а теперь, когда его нет, что делать Гааре? Он сам, собственными руками, убил Расу, после тех странных трёх слов, что выпалил Канкуро во время очередной перебранки. Так странно теперь чувствовать себя свободным, после двадцати лет строгого надзора. Хотя это и надзором назвать нельзя. Строгий контроль, под которым был ребёнок, можно назвать только «заточением». — Что именно ты чувствуешь? — без какого-либо интереса осведомляется убийца. Канкуро на несколько минут замолкает, думая как бы понятней рассказать свои ощущения брату. — Это сложно объяснить. Щенячья нежность при виде тебя, желание постоянно находиться рядом. «Я тебя даже не боюсь, ведь замечаю любую эмоцию», — эту информацию он решил не высказывать. Слишком личной та была. Гаара ничего не ответил. Он отвернулся к окну, теперь уже его кабинета, и смотрел как медленно заходит за горизонт пылающий круг жаркого солнца. Когда последние лучи скрылись, парень встал. Было ещё довольно светло, голубое небо отбивало блики всё того же диска, но уже потеряло свой насыщенный, голубой цвет, став намного бледнее. Он медленно обходит стол, явно о чем-то размышляя. За ним внимательно следят тёмно-карие глаза. Гаара подошел к брату почти вплотную, а потом нагнувшись, приподнял двумя пальцами чужой подбородок. Собаку-но целовал медленно и тягуче сладко, давая насладиться каждым моментом. У него было столько партнёрш, которых подсылал отец, чтобы те наконец дали сыну понять, что он их король, что опыта у парня хоть отбавляй. А Гаара и делал со своими рабами, что хотел. С пятнадцати лет руководил людьми так, как только холодное сердце пожелает. Наконец тот отстранился, выпрямившись. — Пошли, — лишь сказал он, выпуская чужой подбородок. Канкуро заворожённо смотрел на него ошалелыми глазами. Гаара шёл размеренным шагом, не оборачиваясь. Он точно знал, что брат следует за ним по пятам. Когда убийца зашёл в свою комнату, Канкуро нервно помялся возле порога, да там и остался. Негласное правило дома Собаку-но гласило:«Не входи на чужую территорию, без разрешения».
И пусть ни Канкуро, ни его сестра с кровавым бизнесом не хотели, да и не имели ничего общего, правило исправно соблюдали. — Заходи, — как-будто устало говорит Гаара, снимая фирменный, черного цвета пиджак. Канкуро беспрекословно выполняет приказ, ощущая, как сам идёт в логово зверя. — Покажи мне свою любовь. — Ты… Поверил мне? — тихо спрашивает «жертва», следя за каждым плавным движением своего «хищника». — Нет, но мне нечего бояться, — слишком просто отвечает брат, медленно расстёгивая красную рубашку. Канкуро подходит к парню. Он никогда так близко не был возле Гаары (кроме того момента, когда Собаку-но сам полез целоваться) и даже представить не мог, что на самом деле выше него. Ну, ничего удивительного, он ведь старше. Тот перехватывает бледные руки, не сопротивляющегося брата, и заводит те за спину. Он наконец вжимается своими губами в чужие, как всегда и хотел. Бережно, но жарко. Гаара не сопротивляется, отдавая себя в бушующее море ощущений.***
Громкое дыхание нарушало тишину тёмной комнаты, пока два человека не успокоились после великолепного времяпровождения. Гаара даже не представлял себе, что можно было сделать это с парнем, с собственным братом. Он залился краской впервые за всю жизнь! От осознания, что даже он может от подобного получить море удовольствия. Неужели всё так, и он с самого детства просто был геем? Так вот почему он так быстро возненавидел женщин, которых подсылал отец. — Теперь ты мне веришь? — шепотом спрашивает Канкуро откуда-то сверху, немного отдышавшись. Гаара лежит у парня на груди, обняв одной рукой, повторяя очередную позу, как те тупые дуры, которых он имел без какого-либо интереса. — Да, — отвечает он, закрывая глаза, — верю. И, возможно, когда-нибудь Гаара полюбит брата также сильно, как и тот его, если Канкуро научит его верить в остальную любовь, что окружает их мир.