GodSpeed

ТРАВНИК Сегодня первый учебный день. Дорос, (младшая сестра бога Зелёной планеты Сетрина Виссариона), перешла во второй класс. Утром она бегала по квартире, пока брат копашился на кухне. Пахло оладьями и чаем. — Не морай белые гольфы. — Строго сказал старший брат. Девочка остановилась, прильнув к нему. Из окна кухни было видно море. Спокойное, глубокое синее море. Он уже давно умел заплетать косы. У его сестры были довольно длинные волнистые волосы. Тёмно зелёные как еловые иголки. Они очень похожи. Сразу видно, что он её брат. Пока До ела сандвич с сыром он вплетал ей жёлтые ленты в волосы и гладил зелёную юбку. Девочка даже не помнила своих родителей, отца и мать ей заменил этот угрюмый и молчаливый бог. Ей казалтсь, что так было всегда. Что она всегда была в этом городе у моря. В этой квартирке и брат всегда был рядом. Дорос даже не знала, кто он на самом деле и кто на самом деле она сама. Виссарион водил её в обычный детский сад со смертеыми и устроил в обычную школу. Бог хотел, что бы Дорос как можно больше находилась среди смертных, что бы она не чувствовала себя "не такой как все". Он был уверен, что раскрытие тайны только обременит девочку. Кагда-нибудь ему придётся признаться, но не сейчас. Может, когда она закончит школу, но не сейчас. Ей нравилось бежать с горы к пляжу, по которому они шли что бы добираться до школы. Пляж объединял все улицы, которые шли к нему. Он был своеобразным центром города. Виссарион шёл позади, повесив на плечё маленький портфель. На лавочке возле Цветочного по обыкновению курил непрошенный гость. Бог третьего ранга — Измаил. Виссарион даже ни разу не говорил с ним после того, как попросил его быть тише воды и ниже травы на этой планете. Тогда Измаил только приехал с своим мужем-аганто, которого последнее время было совсем не видать. Давно это было. Виссариона вовсе не порадовало такое соседство, но у Измаила и его мужа, и братьев, которые приехали позже, у всех у них был вид на жительство на этой планете. Виссарион так и не понял как этим богам-мигрантам удалось его получить без ведома бога планеты, но тут явно не обошлось без старшего, (придурковатого-полуидиота), который налево и направо говорил, что он юрист. На самом деле, Виссарион сразу понял, что он обыкновенный барыга-купец с хорошими связями. Средний брат не остался без доли призрения от бога Зелёной планеты, ввиду того, что был блядуном, ещё и лежал в больнице, как позже выяснилось с тяжёлой формой божественной шизофрении. На каждого из этого квартета Виссарион навёл справки. Но больше всего ему не нравился Измаил. Припёрся без приглашения и сразу взялся за возведение своей лавки, да ещё и с МУЖЕМ, этот факт очень раздрожал. Однополые отношения не признавал ни один "уважающий себя" флорянин и сам бог этой планеты был сильно против. Но муж Измаила куда-то пропал. И сам этот щуплик выглядел осбенно потепянным и задумчивым. Он иногда даже не здоровался с Виссарионом, а здоровадся он всегда, если курил, когда тот проходил мимо. Вот и сейчас он сидел погруженный в свои мысли и переодически вздыхал, но всё же заприметил бога и пронёсшуюся как метиор девченку, которая, видимо по велению брата, вообще не обращала на Измаила внимания. — Привет. — Тихо сказал Измаил, проходящему за девочкой Виссариону. Так жалко, так тихо сказал. Совсем не так как обычно. Обычно он говорил задорно с какой-то насмешкой, но сейчас это больше было похоже на возглас утопающего, который совсем выбился из сил и это было его последнее слово перед тем как утонуть. Вот так звучало это "привет". Почему-то, даже жаль его стало. Виссарион прошёл мимо, как обычно. ЛИНЕЙКИ Виссарион совсем не был похож на смертных. И каждый смертный, что говорил с ним чувствовал это, как-то подсознательно. Чувствовал, что что-то не так с этим флорянином и бог понимал это, и это тоже его раздрожало. Дело было вовсе не в том, что Виссарион бог и не в его странном имени, а в том что он такой по натуре. Бывают такие люди. Будь они смертные или бессмертные, или не будь они людьми вовсе. Те кто не могут найти места внутри самих себя и от того места им не находится нигде. Виссарион был именно таким. После линейки и классного часа он отвёл сестру в бассеин. Куда только Дорос не ходила. Её никто не заставлял. Она сама хотела пойти то на плавание, то на танцы, то просила записать её на кружок по лепке, но в бассеине она задержалась дольше всего, тут ей и правда наравилось. Виссарион прогуливался по городу. Днём стало жарко на улицах почти никого не было, только редкие туристы, которым не сиделось в номерах отелей и Измаил, который поливал цветы выставленные перед магазином. Он уже поливал улицу. Вода из горшка бежала вниз по расколенной брущатке. — Эй. — Как-то на автомате окликнул его Виссарион. Измаил вздрогнул, бросил шланг и принялся выключать воду. А потом с какой-то усталостью посмотрел на залитый цветок и поднял глаза на Лесного Царя. Некоторое время они стояли вглядываясь в лица друг друга, так словно впервые видели. — Да. — Чвакнул Измаил. — Что с тобой? — Не выдержал Виссарион. — Ты сам не свой последнее время. — Эта самая длинная фраза, которую я от тебя услышал за последние пять лет. — Измаил сворачивал шланг. — Всё что-то не то со мной, друг. Кое-что произошло. Плохое или хорошее станет понятно потом. Я так много думаю об этом, что забываю о своём существовании. А мои руки в это время роняют, ломают и портят. — Поэтично сказал он. — И это пройдёт. — Его руки были не толще скрученного в кольцо шланга, который он повесил себе на плечё. Споткнувшись о порог и выругавшись, он вошёл в магазин. ПОТЕРЯШКА Сегодня в Зелёном городе большой праздник — День Мира. Праздник этот отмечался не только в Зелёном городе, но и на всей планете. Формально это был день Зелёной планеты, просто назывался почему-то День Мира. Дорос очень любила этот празник. До нравился её красный сарафан, нравился праздничный шум, нравились пучки сахарной ваты и нектарины с мёдом. Ей нравился взгляд брата, который в этот день становился каким-то снисходительным, мягким и более добрым, чем обычно. Ему нравилось, что люди в этот день выходили на улицы, танцевали, пели. Все были довольны и рады тому, что они тут. По крайней мере, это всё выглядило именно так в этот день. Это случилось перед салютом. Дорос пропала. Виссарион проникся атмосферой так, что пока не дошёл до пляжа даже не заметил, что что-то перестало лепетать рядом. Он обернулся. Сестры нигде не было. Вис отошёл в сторону, попытавшись вспомнить, где его мысли перестал прерывать тоненький голосок. Толпа шла к морю, а Виссарион шёл против толпы. Он звал сестру и обнаружил её возле злосчастной лавки. В унисон с Измаилом она кричала имя брата, чем они оба только шугали прохожих. Дорос плакала. — Вон твой брат! — Заметил Измаил бога. Виссарион схватил девочку и взял её на руки. Она тут же успокоилась, как плачущий младенец, которого взяла в тёплые руки мать. — Не подходи к ней. — Прошипел Виссарион. Измаил как-то истерически посмеялся. — Ты что долбаёб? — Поставил точку он в своём смехе. Виссарион аж рот открыл, но не сказал ни слова от возмущения. Ему такое ещё никто не говорил. — Сволоч неблагодарная. Шипит он тут на меня. Будто я какой-то педофил. И вообще, что это за высокомерное отношение. Я же её не украсть хотел и в рабство продать. А кто-то может и украл бы и продал, и всё. Новости то читаешь? Как раз недавно только нашли двух детей в соседнем городе, в Ламбии. Хотели продать их и увезти на созвездие Хантепсут. Это вам не шуточки. — Закончил Измаил. — Вот так и носи свою беглянку. — Кивнул он на улыбающуюся Дорос и сам улыбнулся, как-то немного грустно улыбнулся, но искренне. — А ты держи брата за юбку, что бы не потерять. — За какую ещё юбку... — Проворчал Виссарион дослушав эту тираду до конца. Раздался первый выстрел. Салют. Огромный салют разлетелся на несколько маленьких. Из магазина вышла девушка. Которую сюда тоже протащили Спид и Дилан. (Если на этой планете будет перенаселение, то только из-за них). Она прильнула к плечу Измаила и все четверо замерли, смотря на палыхающее небо. Яратон, или как её тут звали Дега, не слишком то и любила салюты. Они напоминали ей о празднике девятого мая и она начинала скучать по родине, но смотреть на них всегда было интересно и в какой-то мере даже завораживающе. — Когда в моём городе на Земле был Новый год салюты не стихали всю ночь. — Тихо сказала она. — Да. — Вздохнул Измаил. — Тут даже лучше видно. — Сказала Дорос, сидя на плечах у брата. Когда салют закончился несколько секунд все ждали ещё выстрел, но салют закончился. Виссарион посмотрел на Измаила и его подручную и пошёл ничего не сказав. Бог так боялся подпускать Дорос к братьям Сетрин, потому что слышал о "влечение Трина"* и боялся, что они могут что-то сделать, но он сам не понимал как всё это устроено. НОЧЬ Виссарион не мог уснуть. Час поворочившись в постели, он понял, что ко сну сегодня никак не клонит. И накинув куртку вышел в душную ночь, направившись к морю. Прогулка у моря всегда помогала ему уснуть. В далеке над морем сверкали молнии. Красиво. Волны так и бились о берег. На старом деревянном полуразвалившемся причале он увидел знакомую кудлатую белую голову. Видимо судьба сегодня шутила именно так, сталкивая Виссариона с этим маленьким богом. Будучи фаталистом, как и все боги, он решился подойти, но уже взойдя на причал остановился, заметив, что плечи Измаила подрагивают. Виссариону сразу подумалось, что бог плачет. Измаил тихо простонал и плавно лёг на почерневшие от времени доски, натягивая трусы и застёгивая ширинку. Они секунду потупили смотря друг на друга, а потом оба покраснели. Виссарион понял, что Измаил гораздо страннее, чем он мог предпологать. — Если тебе показалось, что я сейчас... нет, подожди, ну я все могу объяснить... У каждого свои странности. Я дрочу тут на море, а кто-то может на меня в это время дрочит. — Он многозначитнльно посмотрел на Виссариона. — Знаешь, дело в том, что когда мой муж ушёл от меня, я постоянно начинаю думать о нём во время дрочки, но это меня совсем не возбуждает, наоборот, и я не знаю, почему я начинаю думать о нём... — Можно я просто уйду и притворюсь, что ничего не видел. — Попросил Виссарион уже в полоборота. — Нет, нет, нет. Дослушай. Я не хочу, что бы между нами были какие-то недопонимания. — Смотря на этого дохлика, никогда не скажешь, что он такой крикливый и проворный. — Да мне по барабану. Каждый дрочит как он хочет. — Поморщился Виссарион. — Дело в том, что когда я смотрю на море, то могу не думать ни о чём. — Выпалил Измаил. Странно, что в этой фразе, которой предшествовал весь вышесказанный абсурд Виссарион узнал себя. Измаил в порыве душевной страсти вскочил с пристани и подскользнувшись свалился в низ. Плеск и тишина. — Я не умею плавать!!! — Послышалось барахтанье внизу. Виссарион подошёл к краю пристани и посмотрел на барахтающегося Измаила. Выглядело так, словно он и правда не имел плавать. Утонуть он всё равно не мог, так что может самое время научиться. — Вис! — Взмолил бог. И Виссарион прыгнул за ним в воду. Такой сегодня странный день. Измаил поплыл сразу, как только Лесной Царь коснулся поверхности воды. При чём, поплыл брасом, как настоящий плавец. — Вот срань! — Вис также мимолётно кинулся за ним. Преодолев воду Измаил сбавил темп, видимо устал и преследователь настиг его, повалив на землю. — Ты что идиот? Ты конченный! — Выдохнул он, смотря в задорные голубые глаза. Виссарион крепко держал его, прижав к земле за худые плечи, которые можно было прощупать через мокрую джинсовку. Измаил тяжело дышал, видно совсем выбился из сил. Промок насквозь, как и его потенциальный спаситель. Странное чувство трепетом и дрожью обожгло в груди. Захотелось сделать что-то. Что-то, но что? Он посмотрел на грудь Измаила в промокшей белой майке, которая прилипла к телу. Его грудь вздымалась вверх и опускалась от тяжёлого и частого дыхания. Измаил также смотрел на сильного бога, пытаясь понять, от чего его дыхание никак не могло нормализоваться, а пульс бил так, словно он ещё бежал, но в отличии от Виссариона он быстро понял в чём дело и врятле это понимание уже как-то поможет. Неужели это и есть "влечение Трина*"? Так резко прогремел гром и полил дождь. Это немного привело их в правильные чувства и Измаил вывернулся из-под Виссариона, встав. — Ну, я домой. — Сказал он, кивнув. Виссарион знал, что дом Измаила находится в нескольких киллометрах от города и трамваи уже не ходили. — Как ты туда доберёшься? — Это было то ли жалость, то ли любопытство. Измаил потупил. На самом деле он делал всё это специально. — Ты не можешь остаться в Цветочном? — Мне там не во что переодется и шмотки негде посушить, если я там останусь, а до завтра они не высохнут. — Задумался Измаил. — Да там ещё и нагреватель сломался в ванной Яры, в подвале. — Давил на жалость Измаил. Капли дождя текли по его щекам, стекали ко кожанной куртке, по груди, забирались под майку. Виссарион недовольно цыкнул. Он не мог в этой ситуации оставить Измаила. Это было бы слишком жестоко и неудобно даже для него. НА КВАРТИРЕ БОГА ПЛАНЕТЫ — Холодно. Слышу как у меня яойца звенят. — С дрожью в голосе заметил Измаил. Они поднимались на второй этаж, хлюпая ботинками. Почти все дома в городах Зелёной Планеты были максимум двух этажными. Большенство флорян жили в посёлках раскиданных за редкими городами. На планете было запрещено ставить промышленные заводы, ведь она входила в особо оханяемые планеты — природные заповедники. Все небольшие частные производства работали на экологическом топливе, а основная масса жителей были заняты в колхозах и аграрных центрах или центрах по защите природы. Натуральная продукция с этой планеты всегда очень ценилась даже за её пределами. Измаил пошёл в душь после Виссариона. Ему был выдан комплект сухой одежды, которая была велика. Штаны и футболка служили бы неплохим парашютом. Измаил думал, будет ли Виссарион выдраивать после него всю ванну, пока затягивал завязки на штанах. Он немного посмотел на стиральрую машину с встроенным режимом сушки, в которой крутились его вещи. Однако, Виссарион не стал класть свои вещи вместе с шмотьём Измаила и это даже немного обижало. Комната Виссариона находилась напротив ванной. Измаил тихо прошмыгнул в приоткрытую дверь. Указания о том, что делать после душа ему даны не были, видимо Вис очень устал и уже не хотел разбираться с этим сумаседшим. Дождь за окном так и лил стеной, отбивая дробью по подоконнику и скорее всего будет лись до самого утра. Зевая Измаил обошёл комнату, пока Виссарион спал на кровати. Он спал полусидя, уткнувшись в подушку, но ногами на полу. Наверное и вправду устал. Травник и сам устал. Комната была большая и хорошо обставлена всякой всячиной и декором, ляпистые простыни, подушки и покрывала на кровати, стульях кресле с небольшой софой, ковры на полу, гармонировали с спокойным интерьером из тёмного дерева. Письменный стол был завален бумагами, книгами, журналами, а над ним висели какие-то заметки, написанные очень неразборчивым почерком. Книг тут было много не только на столе, возле одной из стен стояла угловая стенка с книгами, тянувшаяся до самого потолка. Возле софы стояло большое растение с очень широкими листьями, Измаил смотрел на него с призрением, пытаясь понять, что это за куст такой, но его к себе притянула софа и попробовав прилечь на ней бог понял, что она очень шесткая, да ещё и маленткая. Особо не заморачиваясь он закинул ноги Виссариона, спавшего беспробудным сном, на кровать, подвинул его и лёг рядом валетом. Его кровать, стоявшая в углу была достаточно большая, почти двухспальная. Под звуки дождя он быстро уснул. ИНЦИДЕНТ Последнее, что бог Зелёной Планеты ожидал увидеть рядом с своим лицом, когда проснулся, это чьи-то ноги. Дорос уже ушла в школу. Наверняка, она заметила незнакомые ботинки в ванной. В школу она часто ходила с подругой, которая жила в соседнем доме, так что Виссарион не беспокоился. Вместе они как-нибудь дойдут. Вернёмся к насущей проблеме, которая лежала рядом. Бог сел в кровати с призрением посмотрев на наглого "друга". Ещё бы Измаил пошёл куда-то вчера. И чего Вис ожидал... Маленький бог лежал так, словно это его кровать. Виссарион цыкнул и проверил почту по планшету, лежавшему вядом на тумбе. От издания пока никаких новостей. Тогда он внимательнее вмотрелся в это нечто, думая: "разбудить его или пусть спит?". В состоянии сна Измаил хотя бы не нёс весь свой нескончаемый поток светлых мыслей, только по-этому Вис не спешил его будить. Этот бледный дохлик весь был усыпан родимыми пятнами. Футболка, которую ему дал хозяин хаты валялась на полу, потому что ночью кому-то стало жарко. Он был похож на рыцаря, что снял все свои доспехи. В кожанной куртке, с вставками в плечах, вчера он выглядел гораздо менее хрупким. Если бы Вис видел его вчера таким какой он сейчас на самом деле, бог бы точно не стал с такой силой вдавливать его в землю за плечи и не садился бы на него всей своей массой сверху. Он заметил, что у Измаила на плече даже остался синяк. Вис взял блокнот. Ему срочно приспичило записать это открытие. Идею этого "обмана". Он посчитал, что это будет неплохо смотреться в каком-нибудь рассказе. — Что ты там чиркаешь? — Зевнул Измаил. Вис отложил блокнот. На это Измаил резко перевернулся к тумбе. Виссарион был уверен, что этот чертёнок потянулся к зелёному бокноту и перехватил его, перевернув через себя на другую сторону кровати от тумбы. Если Измаил откроет какую-нибудь "не ту" страницу будет очень неудобно, а тот всё проворно выкручивался, тыча Виссариона острыми локтями и коленями. Измаил почти уже добрался до заветной тумбы, таки выкорапкался из лап захватчика, дав ему локтём по подбородку, но Виссарион схватил его за тонкое предплечье опустив назад и вмял его в разбуровленную постель за предплечья, усевшись сверху, и напрочь забыв свою теорию о хрупкости этого изворотливого тела. Они вновь тяжело дыша смотрели друг на двуга, как хищник и добыча, которую он поймал. У Измаила даже выступил пот на лбу. — Да что тебе, блядь, надо, неугомонный?! Ты вообще можешь себя нормально вести? У тебя СДВГ? — Возмутился Виссарион. — Воды... отпить... хотел... — Отрывисто сказал Измаил, хватая воздух ртом. Вис посмотрел на графин с водой и стакан на тумбе, потом на Измаила. Взгляд его был каким-то беспомощным. Капля пота с лба стекла на подушку. Он продолжал тяжело дышать, широкими ноздрями. Вис заметил, что и его дыхание было сбито, и сердце колотилось, и снова это чувство. Будто, хочешь чего-то. Что-то сделать. Так сильно билось сердце, не часто, а именно сильно, оно ударяло и замирало где-то в горле, обжигало, и вновь ударяло. Снова взглянув на Измаила, на узкую грудь, на тонкие руки он испугался, от того, что понял, чего он хочет, но ничего не мог поделать. Он боялся пошевелиться. Шёки и уши горели. За окном поднялся ветер. Он бил в окна в ритм сердца бога. Измаил никогда ещё не ощущал такого сильного влечения. Он видел, что Виссарион вообще не понимает, что происходит, но ужасно хотелось, что бы он прикоснулся. Даже то, что должно быть болью от сильно сжатых предплечий оборачивалось чем-то приятным, тягучим, желанным. Руки у Виссариона были очень горячие. Вот бы они оторвались от его предплечий. Он хотел чувствовать их тепло. Запах его тела. Он хотел, что бы Вис был максимально близко. Так сознание почти покинуло маленькое тельце, оставив только инстинкт. Измаил никогда бы не подумал, что эти чувства к своему Трину на самом деле такие низменные и пошлые, ведь все Боги описывают их так сладко и нежно, как что-то прекрасное и возвышенное. Может это и так, но смотря на испуганное и потерянное лицо Виссариона, чувствуя, что он сам больше не хозяин своему телу, Измаил не чувствовал никакой возвышенности и нежности. Как и Виссарион. Если бы это непорочное существо знало, что надо делать, оно бы обязательно сделало это незамедлительно, но все эти чувства, которые он ощутил к кому-то впервые, да ещё и с такой силой ввели его в ступор. Окно с треском распахнулось и на улице завыли сирены, говорящие о штормовом предупреждении. Виссарион, наконец смог резко отдёрнуть руки от маленького бога и с дури ударил его в лицо, попав по носу. Бог вскочил с кровати, а Измаил даже не закрывая нос из которого текла кровь встал и направился в ванну. Виссариону всегда нравились женщины, но этот эпизод ввёл его в степень крайнего недоумения. Он почувствовал это к Измаилу от того что тот гей? Или из-за того, что у них один трин? Он никогда до Измаила не был с богами своего трина в таких близких отношениях, так что не мог понять это всё. Но он определённо отрицал мысль, что его может влеч к обоим полам. "Это же невозможно. Что это было?" — Думал Виссарион сам себе, пока расхаживал взад и вперёд по корридору, слушая шум воды в ванной. Ветер стих. — Нам с тобой нельзя, поднимать уровень адреналина, когда мы рядом, а иначе эта хуйня... — Вышел Измаил из ванной уже в своей одежде. — Я не гей! — Чуть ли не взвизгнул Виссарион. — Бисексуалов ещё никто не отменял.— Он завязывал ботинки, будто стараясь скорее свалить. — Кого? — Не понял Виссарион. — Гого? — Передразнил его Измаил. — Это, блядь, в школе проходят... — Измаил вспомнил, что в обычных школах такого не проходят. — Почитай там в интернетах своих или ещё где. Трина-Бога может в равной степени тянуть и к своему полу и к противоположному или не в равной, или вообще не тянуть к одному из полов или к обоим полам. Ты можешь сколько угодно, называть меня пидором и отрицать существование каких либо ориентаций, кроме гетеросексуальной. Можешь думать, что этого на твоей планете вообще не существует, но факт остаётся фактом. Это есть и на твоей планете и в тебе самом, как видишь. — Наконец сумев завязать шнурки, нервными пальцами, он встал, постучав о пол носками ботинок. — Ты имеешь право бояться меня или недолюбливать. — Подняв глаза Измаил встретился с полным призрения взглядом Виссариона. От этого ему, почему-то стало очень обидно. Он бы хотел услышать хоть какой-то ответ сейчас, но вместо этого был одарён таким принебрежительным взглядом. Спускаясь по лестничной клетке он несколько секунд злился, а потом почувствовал как ком подкатил к горлу и закурил. Он чувствовал, что готов заплакать. Сам не знал от чего.