Удачная импровизация

      Корсет давил и натирал даже сквозь рубашку.       Цзеси поерзал, насколько позволял костюм, и попытался незаметно ослабить шнуровку. Шелковая лента даже не шелохнулась — старательный Инцзе затянул узлы намертво. Цзеси повернулся к родной трибуне и поискал в толпе ученика.       — Вот оставлю все на тебя в следующем году, будешь знать, — проворчал он, безуспешно пытаясь выбрать позу поудобнее. Взглянул на свои руки и покачал головой — думать об отставке было слишком рано. Цзеси был в прекрасной форме, спад даже не маячил на горизонте, а Инцзе совершенно не рвался занять его место. Умный ребенок.       — Улыбайся, а то придется все переснимать, — хихикнула рядом Мучен. Ей было легко говорить, наряду Танцующего Дождя практически нечем было стеснять тело, не то что натирать.       — Мне не обязательно. Ты когда-нибудь видела мои крупные планы на плакатах? — Цзеси демонстративно вытаращился на ближайшую камеру, фотограф вздрогнул и быстро отвел объектив.       Стоящий справа Цзяле усмехнулся.       — Читер.       Кто бы говорил. По простоте и удобству костюма с огнеметчиками могли соперничать только снайперы. Отстегни Цзяле бутафорские ленты с патронами — и легко смешается с толпой своих фанатов на трибунах. После победы сборной опальному богу простили все, зрительская любовь снова вознесла его в первую десятку звезд, как будто не было никаких лет травли и ненависти. Цзяле не заметил, ему было некогда. В этом сезоне Тирания перла к чемпионству так неудержимо, что у ее игроков просто не оставалось сил на социальную жизнь. Даже Синьцзе приехал на ивент таким усталым, что перед выступлением пришлось звать гримеров.       Снова защелкали вспышки. Цзеси покосился вбок: поймал утомленный взгляд Юя Вэньчжоу, задыхающегося в своих мехах, полюбовался на голое бедро Мучен под короткой юбкой. Во рту пересохло, сразу вспомнилось, что нормального секса не перепадало с самого начала сезона. Мучен вздохнула, под тонкой блузой заколыхалась тяжелая грудь. Цзеси крепче вцепился в метлу, запахнул плащ и попытался думать о тренировках.       — Повезло с костюмом, Е Сю бы тебя убил. — Цзяле говорил вполголоса, продолжая ослепительно улыбаться укусам фотокамер. Казалось, он искренне наслаждается возможностью поязвить. Цзеси не видел причин его останавливать: до конца представления было еще минут сорок, и лучше потратить время на трэш-толк с Цзяле, чем изнывать в одиночестве от скуки и недотраха.       — С чего ты решил, что Е Сю будет дело до моего стояка?       — Потому что если у тебя встало не на Мучен, а на Вэньчжоу, то наш святой меч зарубит тебя прямо на сцене.       — Репортеры обрыдаются от счастья. — Цзеси хмыкнул, представляя заголовки газет и фото Шаотяна, стоящего над его изломанным трупом. Меч у Проблемного Дождя тупой как железный брусок, убивать таким придется долго.       Цзяле рассмеялся и отвернулся на окрик съемочной группы. На него направили свет и включили голограмму, вокруг завертелись сверкающие лепестки. Трибуны недовольно загудели: кровавая история с Сотней Цветов осталась в прошлом, но в этот раз Выходные Всех Звезд проходили в Куньмине и лишнее напоминание о былом тревожило затянувшиеся раны. Хотя что еще могли сделать организаторы, чтобы обыграть имя Сотни Ослепительных Цветов? Вряд ли Цзяле думал о трансфере, когда создавал персонажа и команду.       Но он наверняка думал об этом сейчас. Подвижное лицо застыло, тело напряглось, будто в ожидании удара. Цзеси поморщился: они с Цзяле не были близки, но почти вся про-лига дружила между собой, а время в сборной только сильнее сплотило участников. Цзяле был своим, его хотелось поддержать. Отвлечь.       — Если тебе так нравится мой костюм, давай поменяемся, — наугад предложил он. Цзяле бросил на него недоверчивый взгляд, мрачное лицо осветилось едва сдерживаемым весельем. Сейчас его стоило бы фотографировать, но прожектор уже погас и представление сместилось дальше. Жаль. Зато они снова могли нормально говорить.       — Ты вряд ли влезешь в мои брюки. — Цзяле быстро справился с удивлением и вернулся к трэш-толку.       — Я-то влезу, а тебе точно будет слабо натянуть мой корсет и чулки, — подмигнул Цзеси. Он знал, что в его исполнении это выглядит одновременно комично и жутко. Глаза Цзяле расширились, он сглотнул и так пристально уставился в ответ, словно пытался прожечь плащ насквозь.       — Чулки? — переспросил он охрипшим голосом. Похоже, в Тирании с сексом во время сезона было не лучше, чем в Маленькой Траве. А почему бы и нет.       — С шелковыми ленточками, — добил хэдшотом Цзеси. — Тебе пойдет. Клеить Цзяле прямо на сцене, перед камерами, на глазах у всех было упоительно. На экранах запустили очередной ролик, толпа взревела, приветствуя новую звезду, смех в глазах Цзяле медленно сменялся жаром.       — Вы поселились в отеле?       Цзеси помрачнел. У него был отдельный номер, но звукоизоляция там никудышняя и команда вряд ли поймет их вечеринку эротического косплея. А в Тирании игроки скорее всего жили по двое. Черт. Цзяле не выглядел расстроенным. Выслушав Цзеси, он ненадолго задумался о чем-то и пожал плечами.       — Ладно, пойдем ко мне. У меня квартира недалеко.       Со стадиона они выбрались уже в сумерках. После выступления было интервью, потом фотосессия для спонсоров, потом Лян Фан сцепился с Лу Ханьвэнем и дело едва не дошло до скандала. Пришлось всех успокаивать, отправлять команду в отель, извиняться перед невозмутимым Юем и давать новые комментарии прессе. В какой-то момент Цзеси просто сбежал в один из пустых коридоров, чтобы немного передохнуть, и наткнулся там на дремлющего Цзяле, о котором почти успел забыть.       — Ты все? — Поинтересовался тот, не открывая глаз. По шагам что ли различил? Цзеси открыл рот, чтобы возразить, и понял, что дел не осталось.       — Все. Теперь весь твой, если не передумал.       Цзяле поднялся с сидения и потянулся, скрипнув костюмом. Он был возмутительно хорош в своей кожаной броне, Цзеси, не удержавшись, провел рукой по длинной шее, прикоснулся к горячему рту. Цзяле прихватил пальцы губами, лизнул подушечки и отстранился.       — Не передумал. Идем, пока толпа не разошлась.       Им действительно не пришлось далеко идти, место явно выбиралось поближе к клубу. Район здесь был хороший, а нужный им дом — неожиданно старый, в Куньмине таких почти не осталось. Наверное, Цзяле поселился тут в самом начале карьеры. Они поднялись на предпоследний этаж и Цзяле довольно долго копался в связке ключей, подбирая нужный.       — С девятого сезона здесь не был, — объяснил он, не поднимая головы, хотя Цзеси не спрашивал.       Квартирка оказалась крошечной. Из слабо освещенного коридора было видно только небольшой закуток кухни и дверь в комнату. Цзяле открыл ее и окаменел на пороге. Немного подождав, Цзеси осторожно заглянул ему через плечо. Комната как комната: кровать, компьютерный стол, дверь в ванную и балкон, густо устланный засохшими цветами. Когда-то здесь был целый цветочный сад.       — Я совсем забыл про них тогда, просто вылетело из головы, — голос Цзяле звучал почти жалобно, словно в попытке оправдаться. По гибкому телу прокатилась дрожь, сотня мертвых цветов в доме явно была слишком болезненным символом.       Цзеси почувствовал укол вины. Это он был косвенной причиной того, что Цзяле вернулся сюда сегодня, а не когда был бы готов. Он также был косвенной причиной разрыва Цзяле со старой командой, хотя обвинять его в этом никто не собирался. Надо было переключиться, пока они не додумались до чего-нибудь еще, душевный БДСМ на первом свидании это немного слишком даже для его непредсказуемой репутации. Цзеси осторожно развернул Цзяле к себе и внаглую сунул ладонь за пояс кожаных брюк, сжал упругую задницу.       — Я же говорил, что влезу в твои штаны без проблем.       Цзяле непонимающе моргнул, но быстро вспомнил.       — Читер, — усмехнулся он. Потом толкнул Цзеси к стене и поцеловал.       Цзеси выгнулся от удовольствия, снова прижиматься к чьему-то горячему телу было еще приятнее, чем он помнил. Чужие губы скользнули вниз, он нетерпеливо дернул с плеч Цзяле куртку, торопясь добраться до голой кожи, но запутался в многочисленных ремнях. Похоже, костюм огнеметчика был не таким удобным, как казался.       — Нарядить бы в это разрабов на целый день, — без особой злобы выругался он. Постепенно выпутывать Цзяле из костюма тоже возбуждало, с каждым движением отвыкшее от ласки тело наливалось предвкушающим теплом.       Цзяле только улыбнулся ему в шею, продолжая вылизывать и засасывать кожу над ключицей. Ловкие пальцы распутывали шнуровку корсета с потрясающей скоростью, его АПМ явно и не думал проседать от возраста, каким бы старым Цзяле не казался обывателям.       — Как ты это вообще надеваешь? — пробормотал он, недовольно отрываясь от шеи Цзеси. Заласканная кожа тут же заныла от прерванного контакта.       — Инцзе помогал. Видишь какой старательный, затянул на совесть.       — Умница детка, попадись он мне в одиночных. — Цзяле сбросил куртку, плавно опустился на колени и впился зубами в особенно неподатливый узел.       У Цзеси поплыло перед глазами, кровь отхлынула от мозга прямо в пах. Рука сама собой скользнула вниз, пригладила шелковые волосы, обвела мягкую ушную раковину. Цзяле взглянул на него с понимающей насмешкой.       — Хочешь положить мне в рот еще какой-то шнурок?       — Еще как хочу. — Цзеси придержал его за челюсть и сунул меж зубов конец веревочного пояса. Представлять Цзяле с членом во рту было хорошо — видеть, как он смеется и забывает о боли, было лучше.       Когда скорлупа корсета наконец разошлась и стало можно нормально дышать Цзеси так искренне застонал от облегчения, что сам себя пожалел. Цзяле тут же поднялся к нему, осторожно прижал к себе, будто боялся навредить, невесомо погладил по ноющим бокам. Чувствовать чужую заботу было непривычно и так хорошо, что Цзеси потянулся за поцелуем, лишь бы не сказать лишнего.       От Цзяле пахло фруктовой жвачкой, целовался он мягко и уверенно. Под тонким свитером легко прощупывались мышцы — в Тирании явно заботились о здоровье игроков. Картинка вспотевшего Цзяле на тренажере сменилась образом разметавшегося на простынях тела, давно тлеющее возбуждение вспыхнуло огнем. Цзеси сжал пальцы на чужих узких бедрах и потерся членом, не разрывая поцелуя. Цзяле ахнул ему в рот, слепо ухватился за дверной косяк и двинулся в ответ с такой силой, что их обоих распластало по стене.       — К черту твой корсет, я не дотерплю.       Очень хотелось согласиться, они и так долго откладывали. Мысли потекли прямо к постели, потемневшие губы Цзяле тянули к себе так сильно, что хотелось приз просто за то, что он еще способен внятно разговаривать. Цзеси запустил ладони ему под свитер, погладил вздрагивающую спину.       — Как ты хочешь?       Взгляд Цзяле заметался по его лицу, словно искал подвох. Цзеси его не торопил, медленно блуждая руками по еще незнакомому телу. Думать больше не хотелось, весь внешний мир съежился до ощущения теплой кожи под пальцами, выцвел до сладко ноющего предвкушения. Он улыбнулся, нащупав маленькую родинку под лопаткой, и Цзяле расслабился.       — Просто трахни меня.       Голый Цзяле на простынях выглядел даже лучше, чем в фантазии. Цзеси немного полюбовался, потом склонился к красивому пылающему лицу и шепнул.       — Закрой глаза.       Цзяле послушно сомкнул длинные ресницы и Цзеси быстро зашторил окно, отрезая комнату от ночных огней и мертвого цветника. Чем меньше у них будет поводов отвлекаться, тем лучше.       — Спасибо. — Цзяле вздохнул и помотал головой, отгоняя ненужные мысли. Слух у него был что надо. — Иди ко мне. Можно уже смотреть?       Цзеси потянул с ответом, молча избавляясь от остатков одежды. У него не было комплексов насчет внешности, но не все партнеры приходили в восторг при виде его возбужденного лица.       — Если хочешь, — сказал он наконец, забираясь на кровать.       Цзяле быстро перекатился, подминая его под себя, обхватил лицо Цзеси ладонью, провел по щеке горячими пальцами. Заглянул в глаза.       — Я тебя хочу и я заебался думать о проблемах. Как насчет вытрахать друг из друга все лишнее? Я люблю жестко и долго, кричу, если мне хорошо, могу забыться и поцарапать, не против пообниматься перед сном. Останься на ночь.       — Идеально. — Цзеси смял в руках его зад и с силой развел ягодицы. Цзяле не глядя выудил откуда-то флакон смазки и вылил тонкую струйку на член Цзеси. Медленно размазал по стволу, будто изучая, и решительно приподнялся на коленях.       — Давай сразу. Только помедленнее, ладно? Я давно...        Он застонал, до конца опускаясь на член, и конец фразы повис в тяжелеющем воздухе.        Цзеси заставил себя замереть. Член пульсировал, сжатый чужим телом самым приятным из способов. Хотелось большего. Хотелось вбиваться в Цзяле, пока его узкая задница не станет податливой и мягкой. Хотелось трахать его быстро и глубоко, жестко и долго, как просили, надолго растянуть тугие мышцы под размер своего члена. Кончить внутрь и перевернуть Цзяле на живот, смотреть как во время следующего раза из задницы толчками вытекает его сперма...        Он впечатал пальцы в окаменевшие бедра Цзяле и сделал глубокий вдох, ожидая пока тот привыкнет. Сейчас Цзяле было больно, они здесь не за этим.       — Это... Не так, как я помню. — Цзяле криво улыбнулся и потянул его к себе, заставляя сесть. Член проник еще глубже и Цзеси застонал, обхватывая Цзяле как опору. В спину вонзились острые ногти, добавляя ощущений перегруженному удовольствием телу. В глазах плыло, свет в комнате дрожал и растекался радугой, в пах словно налили горячего меда, который мешал двигаться и не давал застыть. Остановиться было очень тяжело.        Кто-то прикоснулся к его лицу и Цзеси моргнул, стряхивая слезы. Цзяле был так близко, его улыбка больше не казалась болезненной. Он гладил Цзеси по мокрой щеке и шевелил губами, но ничего не говорил вслух. Судорожная хватка вокруг члена немного ослабла и Цзеси осторожно шевельнул бедрами, следя за реакцией.       — Можно, — шепнул Цзяле и двинулся в ответ. — Не сдерживайся больше.        Он уперся руками в кровать и ускорился, выбирая ритм. Цзеси подхватил его за красиво изогнутую спину и наконец отпустил себя. Никто и не думал сдерживаться, их осторожное раскачивание быстро сорвалось в галоп, комнату наполнили резкие шлепки и вздохи. Опасения, колебания, усталость — все смыло приливом чистого наслаждения, простыми движениями, чужим теплом, пряной болью в расцарапанной спине. Цзяле откинулся назад, его распущенные волосы защекотали бедра и Цзеси рассмеялся.       — Запрещенный прием.       — Так покажи мне красную карточку, — в глазах Цзяле распускались райские цветы и салюты преисподней. Цзеси опрокинул его на спину и вошел под новым углом, наращивая темп. Долго это не продлилось, вскоре у Цзяле закатились глаза, он выгнулся изящным живым мостом и закричал так сладко, что Цзеси тут же кончил, как мальчишка.        По инерции он двинулся еще, но Цзяле рухнул на кровать и помотал головой, освобождаясь от члена. Его живот блестел от пролитой спермы, по гладкой груди скатывался пот, он был такой невозможно красивый. И, похоже, ему тоже нравилось зрелище перед собой.       — Как же круто. Он не дал Цзеси ответить, сразу притянул за шею и уложил к себе на плечо. Поворошил волосы, погладил по плечам, словно не мог успокоиться. Цзеси слышал, как выравнивается его дыхание, замедляется бешеный стук сердца, но руки Цзяле продолжали ласку, будто двигались сами по себе.       — Хорошо, что ты предложил, — еле слышно выдохнул он и сжал Цзеси крепче. Кажется, Цзяле не трахался гораздо дольше, чем с начала сезона. — Останешься до утра?       — Останусь. — Цзеси обнял его, устраиваясь удобнее, и медленно лизнул соленую ключицу, получая в награду тихий довольный стон. Хотелось еще, будто тактильный голод Цзяле перекинулся и на него. Но день был долгим и Цзеси устал, а завтра их обоих ждал перелет в разные части страны. Цзеси вздохнул, мысли о завтра вернулись слишком рано, пока что ему не хотелось думать о внешнем мире. Он приподнял голову и втянул засыпающего Цзяле в долгий ленивый поцелуй.        Цзеси проснулся от знакомого гула компьютера и не сразу понял где он. В комнате было темно, но сквозь открытое окно светил яркий ночной Куньмин. Квартира Цзяле. На распахнутом настежь балконе больше не было сухих цветов, там вообще ничего не было. Удивительно, что он не проснулся во время уборки, должно быть вымотался еще сильнее, чем думал.        Грудь кольнуло сожалением, что не удалось вымотать Цзяле достаточно, чтобы тот проспал до утра без мыслей о прошлом. Не в этом доме, наверное. Он перевел взгляд на замершую у монитора фигуру — Цзяле по-птичьи устроился на стуле, опустив голову на согнутые колени, и напряженно всматривался в какой-то ролик. Даже после сегодняшнего было странно видеть его не за игрой. В мелькающем свете монитора он казался юным и очень грустным. Цзяле тяжело вздохнул и стало ясно, что не показалось.       — Что смотришь? — спросонья голос хрипел, скрадывая интонации. То, что надо. Цзяле вздрогнул, застигнутый врасплох.        — Извини, — пробормотал он. — Не думал, что ты проснешься. До утра еще долго.        Цзеси согласно помычал, ежась под одеялом. С балкона дуло зимой и приятная прохлада в комнате грозила перерасти в заморозки. Цзяле сидел в одной футболке и явно не замечал, что дрожит от холода.        — Ложись, давай посмотрим вместе, если мне можно, — предложил Цзеси, откидывая край одеяла.        Цзяле наградил его странным оценивающим взглядом, словно решал стоит ли втягивать в темное дело. У Цзеси возникла дурацкая мысль, что именно сейчас он сказал Цзяле что-то неприличное.        — Это просто новогодние видео с фейерверками, — наконец ответил Цзяле. — Я их снимаю каждый год. Скучно же?        — Что скучного в фейерверках? — удивился Цзеси. Должно быть вышло искренне, потому что Цзяле улыбнулся. Он развернул монитор к кровати и скользнул под одеяло, в несколько движений ловко вывернувшись из одежды. Цзеси обнял его, чтобы согреть и потому что хотелось. Поцеловал в холодную шею, пока Цзяле укладывался на его вытянутой руке. Цзяле понемногу согрелся, перестал дрожать, но не расслабился. Он накрыл ладонь Цзеси своей, прижал к животу и замер. На экране цвели бесконечные огненные цветы, но в них не чувствовалось радости. Они посмотрели четыре ролика, но так и не увидели в кадре ни одного человека. Неужели Цзяле всегда празднует в одиночестве?        — Правда снимаешь каждый год? Когда начал? — не выдержал тишины Цзеси.        — В семнадцать, когда ушел из дома. — Цзяле говорил тихо, но разборчиво, чтобы не повторять. Его сердце сбилось с ритма, застучало сильнее, но он не отстранился.        Цзеси бездумно погладил его живот, решая что сказать дальше. Он мог не говорить ничего и завтра навсегда улететь из жизни Цзяле утренним рейсом. У них останутся неплохие воспоминания и новая тема для трэш-толка, но этого почему-то казалось недостаточно. Цзеси нравился Цзяле. Нравился еще до того, как оказалось что он замечательно трахается и его приятно обнимать во сне. Цзеси не хотелось закрывать эти новые возможности так быстро, но и тревожить старые раны пока не хотелось. Они еще не настолько близки.        — Мы на Новый год собираемся всей семьей, — сказал он. — Племянники обожают фейерверки, мама каждый раз выговаривает, что мы не соблюдаем технику безопасности.        — Звучит весело, — сдержанно ответил Цзяле. Он сглотнул и стал дышать неестественно ровно, скрывая настоящую реакцию.        — Угу. — Цзеси сделал вид, что не заметил — у него был план.        — Хочешь посмотреть? Дети бы обрадовались твоей компании, взрослые редко с ними играют. И я был бы рад.        Цзяле вздрогнул в его руках и усмехнулся.        — Ты трахнул меня один раз и сразу зовешь знакомиться с родителями?        — Если ты считаешь, что для этого нужно еще потрахаться, я уважаю твои принципы, — заверил Цзеси. Цзяле рассмеялся.        — Что они скажут, когда увидят меня вместо матери их будущих внуков?        Цзеси пожал плечами.        — У них есть дети моих старших сестер, я же говорил про племянников. Родители знают, что меня интересуют и парни тоже. Ты им понравишься.        — Не уверен, мои от меня не в восторге. Жаль, у меня нет старших сестер. — Цзяле резко повернулся и уставился на Цзеси колючим взглядом. Он выглядел почти напуганным. Или злым. — Зачем я тебе там? Жалеешь меня?        — Ты десять лет встречаешь Новый год один, конечно я тебя жалею, — он быстро закрыл Цзяле рот, удерживая внутри гневную отповедь, и продолжил.        — Но жалость — не причина приглашать кого-то домой. Я тебя зову потому что ты мне нравишься. Правда. Даже без секса, хотя ты улетно трахаешься. И нам есть о чем разговаривать, а то в семье никто не играет в Славу и я с ума схожу в разгар сезона. И с тобой классно спать, я так давно никого не обнимал во сне, это приятно. И это просто праздник, не кольцо с брил...        — Я поеду, — перебил Цзяле, отбрасывая его руку. — Засуну твою жалость тебе в задницу, но поеду. Мне тоже понравилось с тобой... все.        — Я рад, — улыбнулся Цзеси. Цзяле вспыхнул, как смущенная девственница. Ему шло.        — Заткнись и спи.        Цзеси послушался.        Утро выдалось солнечным и теплым. Проснувшись, Цзеси мельком взглянул на светлую комнату и снова закрыл глаза. Он выспался, усталость прошла, но тело сладко ныло после вчерашнего, щеку грело ровное дыхание Цзяле и хотелось еще полежать.        — Доброе утро. — Цзяле как учуял его пробуждение... или просто не спал. Цзеси повернул голову — так и есть, Цзяле смотрел на него, подперев голову рукой, и выглядел немного задумчивым.        — Ты вообще когда-нибудь спишь? — проворчал Цзеси и потерся носом о его щеку. — Доброе. У тебя душ работает?        Вылезать из кровати по-прежнему не хотелось, но раз они оба уже проснулись, то ничего не поделаешь. Он разнеженно прильнул к Цзяле в ожидании ответа, погладил теплую кожу, снова нащупал на спине выступающую родинку и почувствовал, как сбилось чужое дыхание.        — Работает. — Цзяле зачесал ему волосы назад удивительно мягким движением, будто боялся испортить хрупкую вещь. — А что, ты торопишься?        — Я бы еще с тобой повалялся, — признался Цзеси, продолжая распускать руки. — Ты обещал засунуть кое-что мне в задницу, можем попробовать вместо завтрака.        — Еды все равно нет.        Цзяле медленно провел по его телу, скользнул пальцами между ягодиц и убрал руку.        — Я думал, все будет проще, потрахаемся и разбежимся. А ты такой...        Он вздохнул и уткнулся Цзеси в плечо.        — Ты серьезно насчет Нового года?        — Конечно. — Цзеси осторожно убрал с его лица длинные пряди, прикоснулся губами к острой скуле. — И ты уже согласился. Или передумал?        Цзяле вздохнул еще раз, так мучительно, будто прохладный воздух комнаты был чистым ядом.        — Мне страшно. Никогда ничего не получалось так легко. Ты даже уходить сейчас не хочешь. И я не хочу, хотя вчера еле заставил себя зайти в дом, вот что пугает. Как будто ты правда волшебник и меня заколдовал.        Цзеси обнял его, мысленно вычеркивая один остроумный ответ за другим. На такую откровенность надо отвечать откровенностью.        — Когда ты вчера меня обнял в коридоре, я поплыл от твоей заботы, — сказал он. — Обычно это я обо всех забочусь, и иногда очень устаю. А с тобой мне было так хорошо, что я не хочу сразу от тебя отказываться. Извини, если поторопился с приглашением, ты не обязан приходить, хочешь придумаем что-то другое?        Еще вчера он бы даже не подумал о каких-то отношениях. Когда они шли от стадиона сюда Цзеси думал только о том чтобы расслабиться перед очередным матчем, неважно с кем. Сегодня ему хотелось засыпать в объятиях Цзяле как можно чаще и от этого холодело в груди и голова шла кругом. В глубине души он тоже был напуган.        — Твои родные правда не будут против? — Цзяле смотрел с колючей настороженностью, под которой без труда угадывалась надежда. К счастью, у Цзеси был для него нужный ответ.        — Я уже приводил домой парней, все нормально. Сестры могут подкалывать, но им до мастеров трэш-толка еще расти и расти, переживем.        Он мог бы поклясться, что Цзяле убедило именно последнее слово.        — Ладно. Ладно. Извини, просто перестраховываюсь. — Цзяле тряхнул головой и улыбнулся чему-то своему. — Тирания хорошо на меня влияет.        Цзеси кивнул. После трансфера Цзяле стал гораздо спокойнее, в нем больше не чувствовалось постоянного надлома. Цзеси такой Цзяле нравился больше, чем вечно сгорающий фейерверк прошлых сезонов. Он с удовольствием ждал новых матчей с Тиранией, в этом сезоне они играли великолепно как никогда.       Мысли о матчах потянули за собой позабытые обязанности. Что бы не произошло этой ночью между ним и Цзяле, и как бы не хотелось остаться сегодня в постели, его ждала команда и рейс на Пекин.        Цзеси с содроганием посмотрел на сложенную груду вчерашнего костюма. Надевать это снова он не стал бы ни за что на свете.        — Одолжишь мне сменную одежду?        — А как же наша вечеринка эротического косплея? — ехидно припомнил Цзяле. Цзеси усмехнулся.        — Как только будешь готов влезть в корсет сразу звони.        — Что, все бросишь и прилетишь ко мне?        — Что там лететь, от Пекина до Циндао полтора часа.        Цзяле запнулся, словно впервые об этом подумал.        — У нас еще три игры в Пекине до конца сезона.        — Я знаю. На один ваш матч точно приду, — пообещал Цзеси и неохотно поднялся с постели. Телефон на столе мигал непрочитанными сообщениями, команда наверняка уже беспокоится. Нужно было возвращаться, но не прямо сейчас. Еще не сейчас.        — Пойдешь со мной в душ? Вдруг заблужусь.        Цзяле пошел.        — Я думал, ты шутишь про шелковые ленточки! — Раскрасневшийся после душа Цзяле разглаживал на коленях чулки и почти светился от насмешливого восторга. — Почему вчера не показал, я бы от них еще три раза кончил!        Он явно провоцировал на какую-то глупость и Цзеси не видел причин ему отказывать. Он присел рядом, взял ближайший чулок и стал неторопливо натягивать, стараясь сохранять невозмутимый вид. После бесконечных вчерашних фотосессий это было нетрудно. Цзяле умолк на полуслове, замер и впился в него взглядом, как змея в заклинателя. Чем выше поднимался по ноге тонкий шелк, тем шире раскрывались глаза Цзяле. Когда дошло до колена он не выдержал, соскользнул на пол и накрыл руку Цзеси.        — Дай я.        Его голос дрожал, но руки — нет. Движения были ловкими и быстрыми, как всегда, пальцы двигались точно, как инструменты хирурга. Ни у одного из любовников Цзеси не было таких рук. Никто не заводил его так сильно, когда одевал, а не наоборот.        Цзяле натянул плотный край до конца, пригладил еще заметный след от вчерашних завязок.        — Мучить такие ноги преступление, но до чего красиво. — Он сглотнул и приник губами к коже над чулком, засасывая до боли. Плавно провел по ноге, оставляя теплый след на быстро остывающем шелке. Если бы Цзеси только что не кончил в душе, у него бы снова встало. Он запустил руку в рыжие волосы Цзяле, оттянул его голову назад, любуясь плывущим взглядом. Цзяле рассеянно улыбнулся и обхватил затянутую в чулок лодыжку. Длинные пальцы сомкнулись как капкан.        — Почему ты такой охуенный, а утро уже такое позднее, — пожаловался Цзяле. Он тоже все прекрасно понимал. Цзеси подумал и набросил ему на шею второй чулок.        — Держи, фетишист, будет на что подрочить вечером.        — Что, ты так в одном и пойдешь? — Цзяле невозмутимо сложил подарок и сунул в карман.        Цзеси дотянулся до стопки с одолженной одеждой и развернул джинсы. Чуть коротковаты, но в целом подойдут.        — Почему нет? Я, может, тоже хочу вечером на что-то подрочить. Ты там хорошо завязал?        Цзяле раздраженно застонал и опрокинул его на кровать, уселся на бедрах. Вид у него был… сердитый.        — Ты в жизни еще хуже, чем на матчах. Как выкинешь что-то, так сразу мозги набекрень.        — А ты в жизни еще лучше. — Цзеси взял его за руку и поцеловал раскрытую ладонь. Вес Цзяле ощущался уже привычной, родной тяжестью, которую не хотелось отпускать. — Сходишь со мной на свидание до Нового года?        — Ну вот, опять, — пожаловался в воздух Цзяле и опустился сверху, нависая над ним живой клеткой.        — Отсоси мне.        — Не успею. — Цзеси с сожалением посмотрел в окно. Он и так опоздал к выселению из гостиницы, придется брать такси до аэропорта и надеяться, что Инцзе догадался собрать его вещи.        — Тогда поцелуй и пошли, — уступил Цзяле. Он насчет вещей не беспокоился: Тирания в любой ситуации была надежна, как скала.        Они целовались, пока одевались. Целовались в коридоре, пока Цзяле наощупь запирал дверь. Целовались в лифте, у подъезда, в такси под неодобрительным взглядом пожилого водителя. У самого аэропорта Цзяле затащил его в какой-то безлюдный угол и поцеловал еще раз.        — Я тоже знаю пару тихих местечек в Пекине, — пробормотал Цзеси, с трудом отрываясь от горячих малиновых губ. Цзяле выглядел как человек, который всю ночь трахался и с удовольствием бы продолжил. Он притянул Цзеси за шею и быстро зашептал ему на ухо, словно торопился выговориться, пока не передумал.        — Сегодня вечером позвонишь мне в QQ, устроим видеочат. Хочу видеть, как ты дрочишь в одном этом чулке.        — Только если ты будешь дрочить для меня совершенно голый, — быстро выставил встречное условие Цзеси.        Цзяле неверяще уставился ему в глаза и рассмеялся.        — Ты такой бесстыжий! Куда делся правильный капитан Маленькой Травы?        — Берегу его для других игр.        — Я видел. — Цзяле наклонил голову и ласково погладил его по щеке. — Спасибо, что не стал хвататься за телефон с самого утра. Я этого не люблю.        — Учту на будущее, — пообещал Цзеси, обнимая его за пояс. — Я позвоню в девять, не рано?        — Лучше в десять, Синьцзе наверняка уплотнит нам график тренировок после ивента. Надо нагнать пропущенные дни.        — Хорошо, в десять. Что насчет моего свидания до Нового года?        — Вы в Пекине все такие бессовестные? — Цзяле покривил губы, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.        — Я не проверял, — он притянул его вплотную, чтобы лучше запомнить как приятно и правильно вминаются друг в друга изгибы их тел. Цзяле легко вздохнул и погладил его по спине.        — Пора?        — Пора. — Цзеси прижался к нему напоследок и отпустил. Времени до рейса оставалось впритык, Цзяле улетал позже, но и ему не стоило задерживаться. В груди неприятно стянуло при мысли о разлуке, Цзеси попытался внушить себе, что это глупо — и не смог. Нечаянное чувство, подхваченное этой ночью, успело пустить в нем корни.        — Перестань хмуриться, никто не умер, — сказал чуткий Цзяле. — В следующий четверг я планирую взять выходной, покажешь мне ваши укромные пекинские уголки?        Дышать стало легче. Он вгляделся в тонкое лицо Цзяле и увидел ту же неуверенность и жажду, которую испытывал сам.        — Я составлю целую программу, — пообещал Цзеси. — Сообщи мне, если не освободишься сегодня до десяти.        Цзяле кивнул и шагнул вперед, будто снова хотел его поцеловать, но остановился.        — Мы так никогда не распрощаемся. Идиотизм какой-то, прячемся по углам как влюбленные школьники, которые не хотят домой. Рассказать кому засмеют.        — Тебе нравится?        — Очень.        Цзяле все-таки шагнул к нему, прикоснулся губами к щеке и отступил в последний раз.        — До встречи. — Он помахал рукой и вышел из переулка, не дожидаясь ответа.        — До скорого.        Цзеси откинулся на стену, ожидая когда с лица сползет счастливая улыбка. Впервые за свою многолетнюю карьеру ему захотелось написать в компанию Славы благодарственное письмо за дизайн ведьм и их костюмов. Но делать этого он конечно не собирался. Весь запас спонтанных глупостей в обозримом будущем он был намерен потратить на Чжана Цзяле.